О чем молчат мужчины… когда ты рядом - Армандо Перес

Я тоже прислоняюсь к перилам рядом с ней. Хорек забрался мне под пиджак и, чувствуя себя в безопасности, подозреваю, собирается заснуть.

– Ну и как тебя угораздило устроить бег наперегонки с хорьком вдоль канала в два часа ночи? – спрашиваю я ее после короткой паузы.

– Я была в магазине… У меня магазин здесь, неподалеку, – начинает она, словно собираясь освободиться от какого-то груза.

Я не говорю ей, что мне это известно, сейчас это неважно.

– Я решила переночевать там, потому что Альберто… Мой жених не захотел, чтобы Лаки оставался в доме после того, что он там натворил.

– Подхватил дизентерию и обделался? – позволяю я себе пошутить.

– Ты еще и ветеринар? Только не отвечай, я не хочу этого знать. Нет, он не обделался. Он сбросил на пол лошадь.

– Сбросил лошадь?! В таком случае ты должна звать его не Лаки, а Мачисте[10], – комментирую я. – Я и не знал, что ты живешь на ферме.

– Троянского коня. Деревянную статуэтку, – объясняет она тоном, каким разговаривают со слабоумными. – Альберто несколько месяцев клеил его из мельчайших деталей. Это была работа, требующая точности и больших усилий.

– Представляю себе. Главное, очень нужная.

– Можно подумать, что твои скульптуры очень нужные, – вскидывается Ева.

– Не вопи, хорька напугаешь, – говорю я с укором.

И воображаю себе эту фантастическую сцену: жениха, который проводит воскресенья, клея коня из деревяшек; бабу с приветом, которая с восхищением наблюдает за этим, и зверька, устроившего погром.

– Стало быть, Лаки выразил свое критическое отношение к троянскому коню, разнеся его в щепки, в ответ Альберто попытался порвать на куски Лаки, а ты решила спасти его и отнесла в безопасное место, в свой магазин, – резюмирую я. – Но уснуть так и не смогла и вышла прогуляться, чтобы проветрить мозги, забыв опустить рольставни. Погруженная в мысли, ты не услышала звонков велосипедиста и едва не угодила под колесо, Лаки этим воспользовался и удрал ко мне.

– Он бежал вовсе не к тебе, он просто убежал, и все, – уточняет Ева. – А откуда ты знаешь, что я не опустила рольставни? – спрашивает она, с подозрением глядя на меня.

– А зачем их было опускать, если ты собиралась скоро вернуться? – уклонился я от прямого ответа, довольный тем, что нашел разгадку тайны магазина с незащищенной витриной. – Скажи мне лучше: допустим, я верну тебе хорька, как ты с ним поступишь? Куда ты его денешь? Или бросишь из-за него жениха?

– Не строй из себя идиота.

– Тебе надо было посоветоваться с ним, прежде чем покупать хорька. Это все-таки не золотая рыбка, это зверек, ко многому обязывающий.

– Я его не покупала.

– Ага, значит, я угадал, ты его украла!

– Ну конечно! При всех тех неприятностях, которых у меня полным-полно, мне только и остается, что красть хорьков! Это хорек Магды, младшей сестры Альберто. Альберто подарил его на ее день рождения.

– А до той позже дошло, что он не плюшевая игрушка…

– Да, – кивает Ева. – К тому же она получила университетскую стипендию и в сентябре уезжает в Чили. Не брать же ей его с собой.

– А почему бы не взять? Возможно, там его готовят лучше. Хорек отварной по-чилийски! Звучит аппетитно.

– Какой ты противный! – говорит она, однако без эмоций.

Ее невидящий взор уставлен на брусчатку, она выглядит безмерно усталой. Если я немедленно не вытащу ее из этого состояния, она расплачется. А я не выношу плачущих женщин, никогда не знал, что с ними делать.

Ее невидящий взор уставлен на брусчатку, она выглядит безмерно усталой. Если я немедленно не вытащу ее из этого состояния, она расплачется. А я не выношу плачущих женщин, никогда не знал, что с ними делать. Их плач гасит любое сексуальное желание. А, должен признаться, когда я увидел ее бегущей, оно у меня возникло, и я не намерен расставаться с таким приятным ощущением.

– На тебя жалко смотреть, – говорю я. – До чего ты себя довела: вид побитый, волосы грязные, о туфлях и не говорю, бросила дома разъяренного жениха, а сама бегаешь глубокой ночью за хорьком, в то время как витрина твоего магазина ничем не защищена и этим могут воспользоваться воры…

Она резко поднимает голову:

– Воры? Какие воры? Ты проходил мимо магазина и кого-то видел?

– Нет, но, поскольку ты не опустила ставни, это лишь вопрос времени.

Ева бросает взгляд мне за плечо в направлении магазина. Я понимаю, что ей хочется прямо сейчас бежать проверить, что с ним. Она смотрит на заснувшего хорька, потом на меня.

– Послушай, ты не мог бы…

Я жду продолжения. Она молчит.

– …подержать немного хорька, пока ты сбегаешь проверить, все ли в порядке? – завершаю я фразу за нее. – Конечно, мог бы.

Ее лицо озаряется мгновенным облегчением.

– Но я не уверен, хочу ли я это.

Свет гаснет. Укол сожаления. Но я уже решил, чего я от нее хочу, и знаю, как этого добиться.

– Сделаем так: ты иди, а когда все проверишь, вернешься сюда, – продолжаю я. – И, быть может, найдешь меня здесь. Если же я почувствую, что устал ждать, оставлю хорька здесь. Попрошу его подождать тебя, а сам уйду, хорошо?

– Какой же ты засранец! Ладно, отдай мне Лаки и проваливай спать. Не понимаю, почему ты торчишь тут, болтая без умолку, если держишься из последних сил.

Я не произнес вслух ни одного слова, но ее тело читает мои мысли. Мы оба вибрируем, как натянутая струна, тронутая слайдом в нужный момент. Но я ни за что не признаюсь ей в этом.

– Я просто не могу не помочь барышне, находящейся в затруднительном положении.

– А с чего ты взял, что мне помог? Ты сделал мне только хуже.

– Разве не я поймал хорька? А ты даже не оценила мою молниеносную реакцию.

– Воображаю, как ты тренируешь ее, целыми днями дергая ручки игральных автоматов. Когда тебя не посещает муза, разумеется.

– Я предпочитаю домино, – бросаю в ответ.

На Кубе домино – практически национальный вид спорта, но этого она, конечно, не может знать и смотрит на меня с удивлением.

Она стоит так близко, что я ощущаю ее легкий запах, сладкий и экзотичный. Наверное, так пахнут ее волосы. Она намного ниже меня, и если сделает еще полшага вперед, ее кудри коснутся моего подбородка.

– Доми… Какое мне до этого дело! – восклицает она, сердясь на себя за то, что дала втянуть себя в разговор. – Меня совсем не интересует, чем ты занимаешься целыми днями, пусть даже считаешь узелки в ковре. – Она отталкивается от перил и наклоняется ко мне, ее лицо на расстоянии ладони от моего. – Я не знаю, в какую игру ты играешь, но у меня на дурацкие забавы нет времени. Верни мне хорька, возвращайся туда, откуда пришел, а я пойду и займусь своими проблемами.

Она стоит так близко, что я ощущаю ее легкий запах, сладкий и экзотичный. Наверное, так пахнут ее волосы. Она намного ниже меня, и если сделает еще полшага вперед, ее кудри коснутся моего подбородка. Я ощущаю тепло, исходящее от ее разгоряченного тела. Если бы у меня была свободна хотя бы одна рука, я с удовольствием взял бы конец этого ее ужасного шарфа и стал бы медленно разматывать его, как обертку конфеты, слегка прикасаясь пальцем, а потом и губами к ее коже, по мере того как она распахивалась бы навстречу мне.