Врача вызывали? - Вадим Рубинчик

– Наказывай меня, как хочешь, а только галчат этих ссадить не дам.

И вышла. Контролёр – стреляный воробей, догадался, что здесь что-то личное, а не банальная тяга к накоплению денежных знаков. Он присел и спросил усталым голосом: «Ну, галчата, в чём дело?» И Валера, как по писаному, повторил трогательную историю о несчастной любви. К концу рассказа Лаура уже почти верила, что она беременна и бежит из дому без родительского благословения, спасая несчастную любовь и будущего ребёнка. Вернулась Петровна, и, как богиня справедливости, стала в дверях, дерзко буравя взглядом контролёра. Видно было, что уступать она не собирается.

– Ну, что ты смотришь на меня, как Ленин на буржуазию! – воскликнул он. – Я человек и, между прочим, когда-то тоже… любил… – Он помолчал: – Во втором вагоне есть купе свободное. Пусть едут как люди… как молодожёны. Переведи их, если будут вопросы – вали всё на меня. Ну что… галчата – на свадьбу позовёте?

Валера радостно воскликнул: «Конечно!» И даже Лаура часто закивала головой.

…Купе было шикарное и, главное, пустое. На столе стоял чай и рядом – небольшая шоколадка. «Петровна, добрая душа», – догадалась Лаура, напрочь забыв ледяное отношение проводницы в начале их знакомства. Вдруг девушка заметила, что заботливая женщина выдала только одну постель. Валера сразу обнаружил этот факт и испытующе смотрел на подружку. Лаура сморщила носик и улыбнулась. После такого убедительного рассказа идти и просить вторую постель было, мягко говоря, неудобно. К тому же в мозгу у Лауры в результате суровых испытаний последнего дня произошло что-то вроде короткого замыкания. События сегодняшнего вечера вдруг осветили мир с новой, совершенно неожиданной стороны. Она вдруг увидела, что можно жить, не отмеривая каждый шаг, и жизнь от этого только выигрывает. Лаура вдруг поняла, что если бы тут было две постели – это ничего бы не изменило. «Мне больше не нужна отдельная кровать», – решительно подумала она, в глубине души удивляясь собственной смелости.

– Не смотри! – весело воскликнула Лорка скорее для приличия и начала раздеваться. Бродяга послушно отвернулся, однако нагло разглядывал её в зеркальной входной двери. Девушка заметила это, показала язык и скользнула под одеяло. Валера не заставил себя ждать… Лаура дотянулась, щёлкнула выключателем, и купе погрузилось в лёгкий полумрак. Месяц щедро лил свой романтичный свет, успокаивающе стучали колёса… Лора закрыла глаза, неизвестные ей прежде ощущения заполнили всё её существо, и она потеряла ощущение времени…

…Ночь подходила к концу. Лаура лежала, вспоминала прошедшие сутки: «Действительно, как можно рассказать такое, да ещё двух словах», – подумалось ей. Только сейчас Лорка поняла, что Жанет имела в виду, когда сказала: «Валера с блеском выходит из критических ситуаций, которые никогда бы не возникли, если бы он лично об этом не побеспокоился». А тот безмятежно спал глубоким и спокойным сном человека, который искренне верит, что ничего плохого с ним случиться не может. Просто по определению. Скорый поезд мчался, возвращая влюблённых и счастливых ребят в Минск. Город, который запомнится им на всю жизнь. Не потому что он самый красивый или самый лучший, но потому, что юность, шальная и беспечная, прошла в нём.

Селянка

Nitinur in vetitum semper, cupimusque negata

(Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного).

Занятия по терапии проходили в новенькой, девятой по счёту больнице Минска, за которой сразу закрепилось простое народное имя «девятка». Местные власти ужасно гордились ею и регулярно водили туда иностранные делегации. При этом считали своим священным долгом заметить: «Между прочим, это у нас всё бесплатно!» Пока один из гостей заморских не сказал слегка поморщившись: «Ну… у нас такие больницы тоже бесплатные». Однако на студентов, до сих пор видавших только старые, по сто раз отремонтированные больницы, она произвела впечатление не меньшее, чем стеклянные бусы на австралийских папуасов. Шёл обход, Боровая Нина Борисовна – преподавательница терапии, представляла новых больных, а Бродяга стоял и думал о том, что сегодня у него свободный вечер, денег нет и до зарплаты восемь дней. Стипендии он не получал. «Ладно, что-нибудь придумаем», – решил Валера. Ничем не обоснованный оптимизм сильно облегчал жизнь и, самое главное, каким-то чудесным образом менял действительность. Погружённый в сугубо личные проблемы, парень не замечал ни просторных палат, ни картин никому не известных художников на стенах светлых коридоров. Просто скучал и ждал вечера…

– Послушайте! Нет, вы только послушайте, какие бесподобные хрипы, какая замечательная крепитация! Типичное двустороннее воспаление лёгких, точно как в учебнике, – восхищённо воскликнула Нина Борисовна. (Крепитация (crepitation) – звук, напоминающий треск, хорошо прослушиваемый в легких с помощью стетоскопа. Этот звук возникает либо в дыхательных путях и альвеолах во время их раскрытия при вдохе, либо в результате прохождения воздушных пузырьков через жидкость. В здоровых легких такие звуки обычно не прослушиваются.) Отличный врач и наставник, Боровая добросовестно и щедро передавала свои обширные знания и богатый клинический опыт студентам. У неё был единственный, однако существенный недостаток: когда Бог делил чувство юмора, в очереди она стояла последней, поэтому шуток не понимала вообще. Они её пугали и повергали в уныние. Положение усугублялось повышенным чувством ответственности за всё, что происходит в зоне её жизнедеятельности. Валера таких людей не любил и не жаловал. Но преподавательница была добрым и порядочным человеком. И он, скрипнув зубом, простил ей врождённый дефект, как прощают заике или горбатому то, что от них совершенно не зависит. В конце концов, она же не виновата, что такая уродилась. «И главное, помогает больным людям, – решил Валерка. – А я уж как-нибудь потерплю… Скукотища-то…»

– Ну, а что мы видим на кардиограмме? Слуцкий! Я к вам обращаюсь! Вы что, не слышите?! – нетерпеливо воскликнула Боровая.

На самом деле Валерка всё слышал, да только кардиограмма для него, как древневавилонская клинопись, – тайна за семью печатями. А Боровая, знай себе, наседает: «Что мы видим на кардиограмме, да, что мы наблюдаем?» Взял Валерка эту шифрограмму, сделал вид, что усиленно думает, и вдруг заметил: она вложена в историю болезни как раз там, где анамнез (история болезни) написан. Он быстренько пробежался по диагнозу и списку болезней. Закрыл папку, поднял глаза к потолку, как бы размышляя, и говорит:

– Та-а-к… частичная блокада пучка Гиса, ишемия и гипертрофия левого желудочка.

Однако Валерка знал, что такая «осведомлённость» его не спасёт. Всё равно Боровая попросит показать, какой конкретно зубец на этой шифрограмме за какие изменения в сердце конкретно отвечает. Поэтому решил отшутиться и добавил:

– А ещё chronic gastritis (хронический гастрит), etinflammatio appendices ovarii (воспаление придатков яичников).

Это он, кстати, не придумал, а действительно прочёл в анамнезе. Боровая также знала, что больная действительно страдает этими заболеваниями, ведь она лично заполняла историю болезни. Разумеется, преподавательница не догадалась, что Слуцкий успел прочесть её труды. Она наивно думала, что Валера действительно поставил диагнозы, абсолютно не связанные с сердечной деятельностью по ЭКГ. Она впала в лёгкую прострацию, плавно переходящую в глубокий шок.

– Как вы это определили? – спросила она с тихим благоговейным ужасом в широко раскрытых глазах.

– Пульсовая диагностика, не слышали про такую? – охотно просветил Валера. – Древняя китайская медицина позволяет определить беременность даже через несколько часов после зачатия. Не говоря о таких пустяках, как хронический гастрит. По пульсу, ну, и по ЭКГ, разумеется, тоже, – добавил он. Одногруппники деликатно отвернулись, чтобы не смеяться во весь голос. Боровая недоверчиво посмотрела на студента и жалобно сказала:

– Признайтесь, Слуцкий, вы меня разыгрываете?

– Честно сказать, я пульсовой диагностикой действительно не владею, – сжалился Валерка, – просто читаю быстро. Но метод реально существует.

Боровая разочаровано вздохнула, однако цель была достигнута – про ЭКГ забыли напрочь, учебный процесс дал сбой и безнадёжно заглох, как старенький трактор на крутом подъёме. Официальная дистанция «студент-преподаватель» разорвана, и пошёл-поехал обыкновенный, ни к чему не обязывающий трёп о таинствах китайской альтернативной медицины. Группа сразу разделилась на два примерно равных лагеря. Первый утверждал, что всё это выдумки и шарлатанство, а другой настаивал: древняя наука и высокое искусство. Вдруг Боровая спохватилась и сказала: «Заболтались мы! Пойдёмте-ка лучше послушаем расщепление первого сердечного тона, у меня есть одна «тематическая» больная – клиническая картина, пальчики оближешь, точно как в учебнике».