Вся жизнь - поход - Виктор Дихтярев

4. Санитар - ответственный за гигиену ребят в отряде и за лечение болячек в походе.

5. Краевед - ответственный за походный дневник и за рассказ о походе всему лагерю.

6. Производственный сектор - организатор сельскохозяйствен-ных работ в отряде. Он же ответственный за спортивные мероприятия.

7. Член Штаба лагеря. Здесь требуется пояснение. Штаб планировался из восьми человек - по одному представителю от каждого отряда плюс начальник лагеря. Чтобы не плодить туристскую аристократию, любящую командовать, но не любящую подчиняться, командиры отрядов в Штаб не назначались. Должности в Штабе дублировали должности в отрядах - Начальник Штаба, Главный санитар, Главный краевед и т. д. В результате получилась такая картина: члены Штаба, руководящие всей жизнью лагеря и приносившие ежевечерне в отряды нужную информацию, были в своих отрядах простыми рядовыми, представлявшими резерв, который могли использовать для своих надобностей ответственные за отдельные участки работ. Но на заседаниях Штаба они превращались в больших начальников, и теперь уже перед ними отчитывались и командиры, и другие отрядные сектора.

Кроме того, из дежурившего по кухне отряда назначался дежурный командир, отвечавший за точное выполнение режима дня.

Я рассматривал эту структуру с разных сторон, стараясь определить, где могут оказаться проколы. Все вроде было логично и не очень громоздко. По моим расчетам, структура не только обеспечивала организационную мобильность, но и не позволяла никому занять в отряде пр ивилегированное положе-ние: каждый был то начальником, то подчиненным, и нормальная жизнь отряда зависела от совместной работы всех его секторов.

Теперь следовало заняться кадровым составом. Сколько взрослых должно быть в лагере? Себя как начальника я утвердил без возражений. Не вызывало сомнения и присутствие Сергея Михайловича, бывшего фельдшера, а ныне возведенного в должность медбрата. Трех человек надо отправлять с отрядами в походы. Конечно, можно иметь еще одного туриста-инструктора на подмену, и повар для красивой жизни был бы не лишним, но я уже вывел для себя формулу: взрослых в лагере должно быть столько, сколько необходимо, и на одного меньше.

Только при этом условии можно серьезно расчитывать на ребячье самоуправление, а не на игру в него, и только при этом условии почти у каждого может формироваться понятие ответственности - та нравственная категория, без которой любое начинание может с треском провалиться.

Значит, взрослых у нас будет пятеро на шестьдесят воспитанников из пятых, шестых и седьмых классов. Понятно, что воспитателей в отрядах не предусматривалось. И хотя я на всякий случай, не уведомляя ребят, закрепил за каждым взрослым по два отряда, это оказалось излишним и забылось само собой. Четвертый класс мне не отдали: и палаток для них не было, и, как сказала директор, жизнь - хорошая штука, и вычеркивать из нее малышей она не позволит. Поэтому четвертый класс решили поселить в ближайшей от лагеря сельской школе под присмотром их воспитателя.

Ну, а дальше все было просто или почти просто. 5-е - 7-е классы получили задание найти лесную поляну в районе Звенигорода с удобными подъездами к ней и вблизи от Москва-реки. Этот район был выбран по двум соображениям: во-первых, он богат историческими памятниками и народными промыслами, а во-вторых, туда было удобно выезжать из нашего интерната. Конечно, мы посылали туристов не наобум, а указывали на карте места, где следует проводить поиски. Каждый класс подробно рассказывал о своих находках, до хрипоты доказывая, что лучшего места нет во всем Подмосковье, но мне не нравилось то одно, то другое, пока шестиклассники не поведали о двух больших полянах в двух километрах от Звенигорода, с крутым спуском к реке. Я выехал туда - место оказалось великолепным, и в тот же день без особых хлопот я получил разрешение в звенигородском горисполкоме и лесничестве на строительство временного палаточного городка.

В последних числах мая ударная группа завезла на поляну строительные материалы, и работа началась. В темном провале леса, где недавно водились стаи непуганого воронья, поднялась печь, стрельнула первым угольком - и синий дымок, еще пахнущий сырой глиной, запутался и осел в соседних кустах.

Рядом соорудили непонятного жанра навес для столовой, а из подгнивших досок сколотили настилы под палатки, расположив их по самому краю поляны. Продукты нам обещали завозить еженедельно, поэтому вместо погреба мы воздвигли большой шалаш, обернув его клеенками - полиэтиленовых пленок тогда еще не было.

На пятый день вкопали перед палатками мачту для флага - вот, собственно, и все. Строительная бригада работала дружно по 9-10 часов, у каждой группы было свое задание и свой график, и подгонять никого не требовалось.

В день приезда воспитанников мы убрали территорию от строительного мусора и долго сидели на поляне, любуясь делом рук своих. Преподаватель труда Юрий Александрович и интернатский сапожник Алексей Иванович, под началом которых велись все работы, в ответ на мои восторги только довольно хмыкали: мол, чего уж, на том и стоим. Если бы мне три года назад сказали, что такой лагерь могут построить ребята, которых в обычной школе принято считать малышами и за которыми нужен постоянный догляд, я бы только рукой махнул.

Но вот она сидит рядом, наша строительная бригада - две девочки и трое мальчишек из моего пятого класса и пятеро шестиклассников. С такими же ребятами я начинал свои первые походы и чуть было не уверовал, что кроме буйства и лености, это младое незнакомое племя ни на что не способно. А тут оказалось, что наши строители совсем не похожи на своих крикливых и плохо управляемых сверстников. Почему?

Думаю, не ошибусь, если скажу, что многое определило присутствие Юрия Александровича и Алексея Ивановича, не делавших скидок на возраст своих помощников. Они говорили с ребятами на равных, изредка поругивая тех, у кого что-то не получалось, и так быстро, так ловко исправляли огрехи, что отлынивать от работ никому и в голову не могло прийти.

Я, как начальник лагеря, а пока начальник строительства, таскал ведрами воду из Москва-реки - а это по крутяку вверх, да еще с полкилометра до нашей поляны - или стучал молотком в паре с кем-нибудь из ребят. И то, что все делали общее дело, создавало тот особый настрой, когда ощущение собственной нужности не позволяло отвлекаться, и девчонки ругали нас, потому что обед или ужин стыли на грубо сколоченных и еще не покрытых клеенками столах. Мы не подводили итогов ежедневных трудов, а неторопливо беседовали за кружками чая о всяких разностях, как это бывает у хорошо поработавших людей. Но о чем бы ни говорили, разговор все равно поворачивал на строительство, и, посмеявшись над рассказом Алексея Ивановича о том, как он в первый раз доил корову, кто-нибудь спрашивал: