Золотой архипелаг - Фридрих Незнанский

Лифт мягко, без сотрясений, довез Альбину Игнатьевну с котом на ее четырнадцатый этаж и услужливо пискнул перед тем, как отодвинуть дверь. Кот сперва опасливо высунул за пределы лифта усатую морду, неоднократно сталкивавшуюся с неприятностями, а потом, положившись на опыт Альбины Игнатьевны, вслед за ней целиком выбрался на лестничную площадку. И тут же настороженно припал на все четыре лапы, тревожно ощетинивая вперед усы… В первую секунду Альбина Игнатьевна подумала, что животному не понравилось новое место, в следующую секунду посмотрела туда же, куда и он, — и временно забыла о коте. Человеческое тело, распростертое на лестничной клетке, — весомый повод для беспокойства. Человек был одет в расстегнутую дубленку и выглядывающий из-под нее дорогой коричневый костюм. Кроме того, он был рыжеват, лысоват, полноват, с ленинской бородкой… В описании примет не было необходимости, так как Альбина Игнатьевна сразу узнала лежащего. Это был ее сосед Игорь Лейкин — отчество было ей неизвестно, поскольку молодящийся живчик пятидесяти лет настоятельно просил, чтобы она называла его не иначе как Игорем. Это как нельзя лучше вписывалось в его энергичный, не склонный к длиннотам западный стиль.

Годы, в течение которых Альбина Игнатьевна по необходимости следила за физическим состоянием Лешика, наделили ее навыками медсестры. Опустившись на колени рядом с телом (кот по-прежнему занимал выжидательную позицию), она решительно пощупала пульс — сперва на шее, отодвинув модный шарф с черно-белыми квадратиками, потом на запястье. Игорь Лейкин был бледен, глаза закрыты, губы синеватые — но пульс есть, а значит, не все потеряно. «Сердечный приступ», — с высоты своих медицинских познаний подумала Альбина Игнатьевна. То же самое она сказала по телефону, вызывая «скорую помощь». Первым делом она, конечно, несколько раз дилинькнула в дверь лейкинской квартиры, но жены Игоря, Марины, очевидно, не было дома, и пришлось звонить от себя. Вызвав «скорую», Альбина Игнатьевна сообразила, что консьержка может не пропустить медиков, долго и дотошно допрашивая, кто они, зачем и куда, — и позвонила еще и вниз, на вахту.

Выполнив все эти необходимые действия, она испугалась: где же кот? Неужели удрал? Где его теперь искать? Напрасен был ее испуг: кот вслед за ней просочился в ее квартиру и даже устроил себе здесь прописку, вонюче брызнув из-под хвоста на обои. Вздохнув, Альбина Игнатьевна не стала читать ему лекцию о правилах хорошего тона, а полезла в холодильник за банкой сайры, которую вывалила на кофейное блюдечко и поставила на кухонный пол. Кот накинулся на сайру с голодным ожесточением. Он поглощал ее, как бульдозер землю, он жрал, зарыв в блюдечко морду, так что одни усы торчали, он расправлялся с пищей, урча и рыча. Лопатки ходуном ходили вверх-вниз под полосатой шкурой, ошметки консервированной рыбы усеяли пол вокруг блюдца. Альбина Игнатьевна, умилившись, подумала, что кот чем-то напоминает ей покойного Лешика: с грубоватыми манерами, некрасив, но есть в нем некое мужественное обаяние… С одним, но главным отличием: Лешик не уподоблялся коту, гоняющемуся за всеми встречными кошками, он был верен сначала первой жене, потом ей. Зато Игорь Лейкин — вот кто настоящий похотливый мартовский кот! От такого количества приключений неудивительно, если в его возрасте инфаркт случился!

Альбина никогда не предпринимала попыток раскрыть глаза на поведение мужа Марине, сумрачной горбоносой женщине, похожей на грузинку. Если жена не знает об изменах мужа, вмешательство посторонних может смертельно ранить ее; если знает и прощает, тем более бессмысленно вмешиваться. А вот тех молоденьких дурочек, с которыми она видела Игоря Лейкина то в его машине, то вблизи дома, она безумно жалела, вспоминая свои отношения с режиссером, который тоже был женат и разводиться, как выяснилось впоследствии, не собирался, невзирая на все заверения, что он там ей молол, чтобы подольше удержать. С одной из лейкинских пассий — миниатюрной, одетой в белое блондинкой, напоминающей Дюймовочку в конце сказки, когда она стала невестой принца эльфов, — Альбина Игнатьевна сделала попытку поговорить по душам и начала многословно объяснять, что не стоит тратить время на отношения, которые ничего, кроме горечи, не оставят… Блондинка слушала ее, поглядывая на украшенные поблескивающими на солнце камнями наручные часики, ровно пять минут, а потом сказала, что она отлично знает, что ее отношения с Игорем не имеют перспектив. Ну и что? С нее достаточно того, что Игорь прикольный (она так и выразилась, прикольный, потрясающий комплимент в духе времени), что с ним интересно, что он преподносит щедрые сюрпризы — ее, например, свозил на Бали. Она не против провести с ним еще какое-то время. Но чтобы стремиться стать женой одного из таких — принцесса-Дюймовочка непечатно охарактеризовала категорию мужчин, к которой относился Игорь Лейкин, — надо быть полной ку-ку. Еще раз взглянув на часики и взметнув белую юбку, как Мэрилин Монро, Дюймовочка стартанула прочь, оставив Альбину Игнатьевну в недоумении: у нее, конечно, тоже были мужчины, но отношения с каждым оправдывались любовью. Такой стиль отношений, когда на первый план выступали материальные блага, и в ее время был распространен, но тогда это, по крайней мере, старались как-то завуалировать… Наверное, она безнадежно отстала от жизни. Наверное, она напрасно попыталась поделиться своим затхлым, никому не интересным опытом с этой девушкой, в результате только обидела Дюймовочку. Придется Альбине Игнатьевне смириться с тем, что отныне ее участь — точить лясы с такими же, как она, старухами, дышать свежим воздухом в ближайшем парке, завести домашнее животное, допустим, кота… Расправившись с рыбой, кот сел рядом с блюдечком, явно размышляя: попросить новую порцию пропитания или повременить? Его зеленые глаза от удовольствия стали совсем узкими, как у татаро-монгольского захватчика. Шрам через всю морду увеличивал сходство.

— Чингисхан, — пришло в голову Альбине Игнатьевне. — Тебя зовут Чингисхан, никаких Барсиков и Мурзиков. Чингуся, подожди, сейчас будем готовить торт для Вали и тебе достанется немного сливочного крема.

Чингисхан, который не возражал ни против имени, ни против крема, выгнул спину верблюдом, потянулся, а потом подошел к сидящей на табуретке Альбине Игнатьевне, вспрыгнул ей на колени и сперва стеснительно, будто стыдясь долгого отсутствия практики, а потом все громче и громче замурлыкал. И этот простой забытый звук вновь вернул Альбине Игнатьевне чувство собственной нужности.

РИЧАРД СМИТ — КЕЙТ СМИТ. ДИСКУССИЯ НА ТЕМУ РАВНОДУШИЯ

— Подумать только, Кейт, — громко выражал свое возмущение фермер Ричард Смит, — русские считают нас, англичан, разобщенными, равнодушными, не желающими помочь другому человеку…

Тогда как нигде в мире я не встречал такого тотального равнодушия, как в России! Только здесь до такой степени безразлично проходят мимо того, кто нуждается в помощи. Это не просто разобщенность, это… атомизированность, другого слова не подберу!

Понятно, что настолько гладко Джоныч способен был изъясняться только на родном языке. Действительно, между собой супруги вели диалоги по-английски.

— Трудно обвинять русских, — возразила жена. — Причина их равнодушия — не душевная черствость, а неразвитость общественных институтов. В Англии, если прохожий видит, что совершается преступление, ему достаточно позвонить в полицию; нищими занимается служба помощи бедным; насилие в семье, брошенные дети, жестокое обращение с животными — для каждой проблемы найдется свой общественный фонд, и не один. В России до сих пор ничего подобного нет, и если у человека доброе сердце, он будет вынужден решать самостоятельно проблемы всех несчастных, которые попадутся ему на пути. Тогда ему просто некогда будет заниматься своими делами! Поэтому равнодушие — естественная реакция.

Ричард отдавал себе отчет, что ему досталась умная жена. Кейт, чьей специальностью была лингвистика, не только безукоризненно владела русским языком (в отличие от него), но и до встречи с фермером из Йоркшира успела несколько лет проработать в одном из научных институтов. Кроме того — что отнюдь не всегда свойственно ученым леди — она обладала и житейским практическим женским умом, позволявшим сглаживать противоречия в семье, находить к каждому свой подход и зорко подмечать особенности характера каждого. Так, Кейт не могла не заметить, что тот же самый Ричард, который сейчас ругательски ругал атомизированность русского общества, не далее как месяц назад с такой же страстью хвалил русских за то, что они еще не утратили способности собираться вместе для того, чтобы поговорить начистоту, излить душу, тогда как в Англии для неформального разговора о своих мыслях и чувствах принято ходить к психологу… Но напоминать об этом Ричарду Кейт ни за что не стала бы: она была умной женщиной.