Тигр в дыму - Марджери Аллингем

— Да, я что-то подобное слышал.

Подвижные губы Люка беззвучно шевелились, словно произнося что-то вроде «разрази меня Бог».

А тем временем заместитель комиссара продолжал как ни в чем не бывало:

— Еще восемнадцать месяцев он положил на то, чтобы добиться перевода в Скраббс, где есть психиатрическое отделение. Там он предстал перед экспертами — к тому времени все выглядело, разумеется, вполне правдоподобно, во всяком случае, они оставили его у себя, а малый оказался вдруг таким понятливым и покладистым, что сделался всеобщим любимцем. Сэр Конрад, разумеется, не имел к этому отделению никакого отношения, но его любимый ученик работал там консультантом. Около месяца назад учитель заглянул проведать его и ему продемонстрировали пациентов. Хейвок произвел на доктора впечатление, и сэр Конрад решил во что бы то ни стало залучить этого малого к себе на Уимпол-стрит, чтобы испробовать на нем выписанный из Америки прибор под названием «Тестер ассоциативной моторности».

Взгляд Люка устремился на обладателя роговых очков, треугольники бровей поднялись вопросительно. Мистер Кэмпион, смутившись оттого, что обнаружил себя знатоком в области столь подозрительной для его друзей, опять кивнул.

— Я вижу, старший инспектор решил, что либо мы спятили, либо он сам, — беззлобно констатировал Оутс. — Я вам всего лишь излагаю факты. Сэр Конрад в конце концов добился своего. Они стенку лбом прошибут, такие люди. Сегодня в седьмом часу вечера ему доставили Хейвока на машине. Его сопровождали двое конвоиров, как это предусмотрено тюремным распорядком, но один из них остался внизу, а ко второму Хейвок не был пристегнут наручником. Некоторое время этот второй конвойный тоже находился в приемной, но Хейвок так старался помочь доктору, а присутствие охранника его настолько явно сковывало, что старик Белфри в конце концов уговорил того посидеть за дверью. Конец же истории именно такой, как вы подумали. Двери в таких особняках хорошего дерева, не пропускают ни звука. К тому времени, как злополучный констебль стал нервничать и решился-таки заглянуть в приемную, все уже было кончено. Белфри лежал на полу, окно настежь, а Хейвок исчез. Кэмпион нахмурился.

— Вы всерьез считаете, что все это планировалось заранее?

— Я готов в этом поклясться, — ответил Оутс. — И не удивлюсь, если он даже заранее наметил для побега именно ноябрь, когда вероятны туманы вроде теперешнего.

Чарли Люк широким жестом отбросил прочь все свое недоверие: он в буквальном смысле слова умывал руки.

— По-видимому, этот Хейвок в некотором роде обаятелен, сэр? — спросил наконец инспектор, одаряя собеседников неотразимой улыбкой, словно облекшись в одеяние искреннего, непосредственного очарования. Как-то бессознательно он выпятил свой поджарый живот и, казалось, вот-вот разразится песенкой из какого-нибудь мюзикла.

Оутс с мрачным интересом наблюдал за его метаморфозой:

— Нет, — сказал он. — Ничего подобного.

Люк тотчас же погас.

— Хотел бы я его увидеть.

Оутс задумался.

— Я бы хотел увидеть его мертвым, — произнес он наконец с доверительностью человека бывалого, и в его устах эти слова прозвучали достаточно весомо.

Мистер Кэмпион ощутил некоторый холодок между лопаток, а Люк, чей профессионализм оказался так уязвлен, был попросту огорошен и чувствовал себя крайне неловко.

Во время возникшей паузы, тихонько извиняясь, вошел сержант. Люк взглянул в открытую дверь позади него, ведущую в помещение уголовной полиции. Некий молодой человек с мрачным лицом, одетый с аккуратной небрежностью современного клерка, стоял там, крепко сжимая свой плащ-дождевик и сложенную вчетверо газету. Он ожидал у стола, глядя через плечо на спину сержанта и мужественно сдерживаемая, но жестокая обида явственно читалась на его лице.

— Кто это? — от старательно пониженного голоса Люка стены все же чуть вибрировали. — Зять Шмотки Моррисона? Нет. Не вижу никакой необходимости с ним беседовать. Что? А, газеты? Ладно, постараемся. А с оглаской ничего не попишешь. Такое дело, — и он знаком выпроводил своего подчиненного, но его место словно бы занял вернувшийся Шмотка Моррисон и стоящие за ним проблемы.

— Респектабельные родственнички? — поинтересовался старик Оутс. — Забавно, но у многих таковые имеются. Его сестра, надо полагать, ждет ребенка? Они всегда так, — он полез в карман за трубкой. — Ладно, Люк, кое в чем мы все-таки продвинулись, вы понимаете. Думаю, Хейвок во всей этой истории наверняка как-то замешан. Именно Хейвока так боялся Шмотка, непонятно только, каким образом тот ухитрился его убить. В это время он физически не мог этого сделать, даже если бы знал, где найти Шмотку, что тоже сомнительно.

Люк не отвечал, а Кэмпион, успевший уже изучить нрав старшего инспектора, заметил, как дернулась у того нижняя губа. Несмотря на все почтение к Оутсу Чарли Люк все еще относился к Джеку Хейвоку несколько скептически.

Тем временем события обретали все больший драматизм. Полицейский участок, как и всякое иное учреждение, состоит из живых людей, и волна человеческого ужаса, порожденного насилием, докатившись до стен здания на Крамб-стрит, распространялась по всем его этажам по тому же самому закону электродинамики, по какому она позже достигнет всех газетных редакций страны. Первым ударом волны явилась сцена в приемном холле, где плотно сбитый дежурный сержант коротал время за чтением великосветского журнала в тот миг, когда в участок влетел пожилой джентльмен без шляпы и воротничка, заикающийся от потрясения и ужаса. Оттуда информация хлынула по внутренним телефонам и вниз по бетонным коридорам, набирая силу и скорость, покуда не докатилась до маленького кабинета Люка через несколько секунд после того, как умолк Оутс. Срочное телефонное сообщение было принято и доложено секретарем, после чего ни один из троих, вообще-то понимающих в свидетельских показаниях едва ли не больше всех в столице, не подтвердил бы под присягой, что новость не проорали ему в уши:

— Ужасная беда произошла только что у Холлоуэя и Батлера, сэр. Гроув-роуд, тридцать семь. Кто-то вломился в контору и взломал офис на втором этаже. Кризи, сторож, живущий там постоянно, был в это время на первом этаже и разговаривал с одним из наших, с молодым детективом Коулменом, и должно быть, что-то услыхал, так что оба поднялись наверх, оставив парализованную старуху одну. Они все мертвы, сэр, и женщина тоже. По словам свидетеля, зарезаны. Все в крови. Это рассказал мистер Хэммонд, их давний служащий, он живет там один в мансарде. Он улучил момент, спустился по лестнице и прибежал сюда, что с его стороны было вполне разумно. А убийца сбежал через палисадник позади дома, выходящий на проезд Памп.

В доли секунды, предшествовавшие оперативным действиям старшего инспектора — звонкам в дактилоскопическую картотеку, полицейскому хирургу округа, фотографам, в судебную лабораторию и в прочие подразделения, составляющие все вместе следственную машинерию, Кэмпион увидел своего нового знакомого таким, каким запомнил навсегда. Детектив Коулмен был одним из тех, на кого Люк возлагал самые большие надежды. Парень нравился ему своим рвением, и шеф его особо опекал. Давая это поручение, ставшее последним, старший инспектор хотел тем самым поощрить молодого полисмена.

Услыхав о гибели Коулмена, Люк не произнес ни слова, но испустил яростный рык и на мгновение замер, отставив руку вперед, будто отгораживаясь от ужасной вести, не желая ее воспринимать. Пожалуй, никому из великих актеров не удалось выразить трагический миг более скупыми и выразительными средствами. Он весь казался вспышкой пламени, концентрацией горя. Спустя мгновение он уже отдавал распоряжения четким и ровным голосом, не подозревая, что уже выдал себя.

Что касается реакции самого мистера Кэмпиона на это известие, то ее скорее можно было бы определить как живой интерес.

— Холлоуэй и Батлер были поверенными Элджинбродда, — произнес он. — Мэг упомянула их третьего дня. Я сам ходил к ним и беседовал с главой фирмы, неким мистером Фредериком Смитом. Мы пытались раздобыть более или менее приличную фотографию Мартина, но они так и не смогли нам помочь, — его глаза встретились с глазами Люка. — Куртка Элджинбродда, адвокаты Элджинбродда…

— И преемник Элджинбродда, клянусь Богом, — воскликнул Люк, впавший от потрясения в некоторое кощунство. — И все еще никаких известий о Ливетте.

Оутс за это время наведывался в отделение уголовной полиции, куда уже стекались первые сообщения от детективов, прибывших к месту разыгравшейся драмы. Теперь он вернулся, на его болезненно-бледных щеках проступил румянец, а глаза горели мрачным огнем.

— Чисто сработано, опытной рукой. У всех троих перерезана яремная вена выше ключицы. Чувствуется профессионал. В каждом случае жертву застали врасплох. Дайте мне наряд полиции, Люк. И скажите Бобу Уоллису, что он только зря время тратит на выяснение контактов. Здесь побывал Хейвок.