Звёзды — холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

— Петр, не знаю, насколько ты в курсе планов… — начала Маша. — Ничего, если мы сразу перейдем на «ты»?

— Ничего…

— Правильно. Не люблю формальностей. Итак, Андрей Валентинович вкратце ввел меня в ситуацию… — начала Маша.

— Простите…

Маша подняла брови.

— Прости, ты — психолог? — спросил я.

Маша покосилась на деда.

— Моя вина, — сказал дед. — Петя совершенно не владеет ситуацией. Я ожидал начала событий через полгода-год…

— Я — техник, — сказала Маша. — Физик по образованию, но работаю больше как техник. Три года назад Андрей Валентинович принял меня на работу… — снова взгляд на деда, тот кивнул. — Я занималась разработкой методов и средств… э… общения с чужими.

— Методами убийств и пыток, — меланхолично сказал дед.

В голове у меня что-то щелкнуло.

— Болиголов? Зверобой? Душица? Страстоцвет? И как, Маша, ты все привезла?

Маша кивнула, словно не замечая иронии.

— Дед! — завопил я. — Ты что?

Нет, я мог заподозрить за дедом желание прибить инопланетянина. Но не в таких же… почти промышленных масштабах!

Его уже сейчас можно сажать в тюрьму на пару сотен лет — за одни эти приготовления!

— Ты не настучишь на меня, внук? — спросил дед.

Я молча окинул взглядом потолок, углы комнаты.

— Все проверено, — скучным голосом сказала Маша. — Все «жучки» давным-давно обнаружены и подключены к имитационному компьютеру. За Андреем Валентиновичем следило ФСБ, МВД, Роскосмос, ЦРУ и Моссад. Но, по их мнению, твой дед сейчас рассказывает нам о коварстве чужих и ругает президентов.

— Дед, ты с ума сошел! — воскликнул я. — Ты что, решил отловить и пытать Счетчика?

— Ловить не надо, он сам придет, — отмахнулся дед. — А пытать… по ситуации. Посмотрим.

Маша с любопытством поглядывала на меня, и это вернуло мне самообладание.

— Дед, ты не прав, — только и сказал я. — Ты совершенно не прав. В тебе говорят эмоции.

— Во мне? — дед засмеялся. — Что ты, Петя… Я давно не могу себе позволить эту роскошь — жить эмоциями. Только расчет. Чем спорить попусту, лучше помоги Маше на стол собрать. В конце-концов, свободное время можно использовать и приятным образом.

Он улыбнулся нам обоим и подтянул к себе ноутбук. Словно дал понять, что беседа окончена. Послушание во мне все-таки оставалось — я встал, и вышел вслед за Машей. А та двинулась на кухню так уверенно, что сомнений не оставалось — она здесь бывала частенько.

В те дни, когда я возил земное барахло в обмен на барахло инопланетное…

Ну, дед!

— Готовить — это не женское занятие, — сказала Маша.

Она с таким ожесточением колотила деревянным молотком по будущим отбивным, словно перед ней было филе чужих.

— Конечно, не женское, — согласился я. — Лучшие повара всегда были мужчинами.

Маша покосилась на меня, но спорить не стала. Полчаса мы дружно, хоть и в полном молчании, занимались подготовкой обеда. Потом она вновь заговорила:

— Завидую тебе, Петр. Быть внуком Андрея Валентиновича — это большое счастье.

— Знаешь, я как-то не имел возможности выбирать и сравнивать…

Маша подозрительно глянула:

— Ты смеешься?

— Нет, что ты.

— У меня плохое чувство юмора, — самокритично призналась она, разжигая огонь под сковородой. — Ты учитывай, Петя. Будем вместе работать, надо устранить возможность конфликтов…

— Мне сложно работать с кем-то вместе. У меня кресло второго пилота снято, вместо него джампер стоит.

Я вспомнил старушку «Спираль» и загрустил.

— А ты часто испытывал джамп?

— Полсотни раз.

— Это и правда похоже на оргазм?

— Н-нет… наверное.

— Тебе не с чем сравнивать?

Кошмар какой-то! С чувством юмора у нее плохо, но вот с непосредственностью — никаких проблем.

— Есть с чем. Просто это совсем разное. Словно просят сравнить вкус апельсина и органный концерт Баха.

— Я выберу апельсин, — решительно заявила Маша. — Так. Пошли разбирать груз.

Минут двадцать мы распаковывали ящики и сумки. На свет появлялись блоки электронной аппаратуры, мотки кабеля, бережно, как елочные игрушки, завернутые в бумагу и вату детекторы.

— Когда твой пассажир появится, — сказала Маша, — его будет ждать сюрприз. — Здесь видеодатчики с псевдоразумным блоком определения, магнитные сенсоры, инфракрасные детекторы, активные радиосистемы, измерители электрического поля… Никто не пройдет незамеченным.

— У нас собака, — предупредил я.

— Запрем. Нет, не надо. Собаку внесем в список разрешенных объектов.

Временами Маша отбегала на кухню, а я, пользуясь возможностью, осматривал ее творения повнимательнее.

Все сделано вручную. Явно несерийная работа.

Но очень аккуратная.

Возможно ли одному человеку сотворить все это — пусть даже пользуясь готовыми схемами и разработками? И вдвойне интереснее вопрос — можно ли скрыть эту работу от соответствующих органов? Которые старательно пресекают любое недовольство чужими?

Не верю я в гениальных сумасшедших ученых!

Зато верю деду. А он верит Маше…

— Газ я выключила, — сообщила Маша, вернувшись с кухни. — Пошли, расставим детекторы.

Мы вышли под дождь и принялись устанавливать датчики по территории дачи. Занятие несложное, все они были с радиопередатчиками, и тянуть провода не требовалось. За полчаса мы усеяли пожухлую траву, стволы деревьев, забор и дорожки сотней крошечных пластиковых устройств, выполненных, в основном, в виде камешков и сухих веточек. Несколько детекторов Маша упрятала внутри достаточно гадко выглядящих корпусов. Ну, знаете, есть такие магазинчики, где продают подгузники пятидесятого размера, «отрубленные пальцы», «настоящую кровь» и прочие предметы для развлечения пятиклассников и взрослых со слабым интеллектом… Надо признать, искусственные собачьи экскременты выглядели вполне правдоподобно.

Потом Маша уселась в прихожей с переносным пультом, а я поводил недоумевающего Тирана по территории. На провокационно выглядящие датчики он не обращал никакого внимания — запах был не тот.

Когда мы вернулись, оба мокрые и не получившие от прогулки никакого удовольствия, Маша удовлетворенно кивнула.

— Прекрасно. Собачка может ходить беспрепятственно.

Она без всякого страха потрепала Тирана за морду, и я убедился, что знакомы они давным-давно.

— Воспользуюсь твоей ванной комнатой, — сообщила Маша и, подхватив самую мелкую и неказистую сумку пошла мыться. Мне оставалось только ждать, и я поднялся наверх.

Дед сидел перед компьютером, колотя по клавиатуре с видом поэта, поймавшего редкий миг вдохновения.

— Мы поставили охранную систему, — сказал я.

— Молодцы…

— Дед, ты думаешь, это сработает?

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Счетчик даже черный ящик в челноке смог перепрограммировать.

— Мы должны исходить из того, что чужие не всесильны, — с легким раздражением ответил дед. — Иначе нам остается лишь смириться со статус кво…

— А это так плохо?

— Ты не согласен с моей позицией? — поразился дед.

— В общем-то согласен, — я вспомнил московские улицы, почти без машин, мрачные, напряженные лица прохожих, сумасшедшую побирушку… — Конечно, мы гробим экономику страны… нет, не страны, всей планеты. Если даже Испания, Португалия, Бразилия соорудили космодромы… это ненормальная ситуация.

— Ну? — подбодрил дед.

— Все эти аварии… в Приморье, говорят, экология вообще к чертям собачьим рухнула… Да, мы не можем выдерживать заданный темп. Но, дед, если решиться на активное противодействие — чужие могут уничтожить всю Землю!

— Никогда. Курицу, несущую золотые яйца, не режут на бульон. Даже если она клюнет хозяина в руку.

— Фальшивая аналогия, — сказал я.

— Допустим, фальшивая. Но суть остается та же. Опасность может грозить лишь нам, Петя. Если мы натворим глупостей, то нас всех подвергнут показательному суду, сошлют на лесоповал, — дед хихикнул, словно представив себя с топором в руках и по колено в снегу. — А Земле-матушке хуже не станет.

— Дед, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Да.

— Ты меня никогда не обманывал, дед. Я тебе верю. Но боюсь.

Дед отвел глаза.

— Все будет хорошо, Петя. Но без твоего участия весь план рухнет. Понимаешь?

Я кивнул. Что уж тут поделаешь, дед продумывает и разыгрывает свои многоходовые комбинации за много лет вперед. Глупо пытаться его переубедить за один день.

— Подружился с Машей?

— Ну… в какой-то мере.

— Интересная девушка, — сказал дед.

— Да, умная… — выдавил я единственно возможный комплимент. Дед почувствовал напряжение в голосе и воскликнул:

— И все?