Измена. Месть подают холодной (СИ) - Ардея Рита

– Как страшно! – подначиваю я Райдена. – Посмели ли бы вы угрожать мне, аллен ректор, если бы я была всё таким же ледяным драконом, как раньше?

Глаза цвета моря смотрят с лукавством.

– Ты всё такой же дракон, Вилле. Ни на каплю сил не убавила.

Моё веселье чуть сдувается. Поджимаю губы, пытаясь выдавить улыбку. Мне не хочется разочаровывать Райдена, но и правду скрывать нет смысла.

– Не начинай спорить, – обрывает он, не дав мне и рта раскрыть. – Я знаю, о чём говорю.

Он останавливается и указывает в сторону внешней стены Академии. Сначала я не понимаю, что должна там увидеть, а потом осознаю, что часть стены выглядит иначе. Это огромная, монументальная глыба чистого прозрачного льда.

Руби, восторженно охнув, идёт ближе к стене, я же замираю на месте, не веря своим глазам. Насмешливый шёпот Райдена касается моего уха:

– Стало быть, вспомнила?

– С ума сойти, Вилле, твоя стена до сих пор держится! – слышу я радостный крик Руби. – Так холодно возле неё!

Драконица с видом исследователя ходит вдоль стены, проводя по гладкой поверхности рукой. Я с расстояния ощущаю исходящую от льда магию. Не такую, как от вспышки гнева Веспулы. Пожалуй, от этой магии мне не стало бы плохо.

– Это я сделала. Это я сделала?

Морщусь и прикладываю руку ко лбу. Райден реагирует мгновенно: приобнимает меня за плечи, чтобы подхватить, если я вздумаю упасть.

– Голова кружится? – спрашивает он. – Смотри на меня и не закрывай глаза.

– Нет, я в порядке.

– Я вижу, – уголок его рта саркастично дёргается.

– Просто всё как у тумане. Моя память, мысли, чувства, я не могу точно сказать, было это или мне просто приснилось, – наконец признаюсь в том, что рвётся наружу очень давно, но всё та же апатия не даёт чётко осознать это.

На меня смотрят глаза, похожие на штормовое море, тёмные, со вспышками молнии и вытянутым драконьим зрачком.

– Ты никуда не поедешь, – говорит Райден тихо, но я улавливаю едва сдерживаемый рык. – Я тебя не отпущу.

Нахожу в себе моральные силы отстранить его.

– Нет, Рай. Ты не понимаешь, о чём говоришь. Ты сделаешь хуже.

– Так объясни мне.

Руби слишком уж нарочито рассматривает стену, как будто пытается с ней слиться. Сама деликатность, когда нужно. Думаю, наш разговор она прекрасно слышит, она тренированный дракон и не жалуется на глухоту.

Мне просто необходимо окунуться в морозную свежесть собственной магии. Я делаю несколько шагов вперёд, чувствуя, как температура воздуха падает. Изо рта вырываются клубы пара. Подхожу к ледяной стене и касаюсь её рукой.

Лёд не кажется мне холодным, как будто я трогаю магический кристалл. В гладкой поверхности видно моё отражение. Глаз на миг замыливается, отражая вместо меня её.

Вильгельмину Игельстрём, со статью валькирии и горящим взором.

Когда драконы-отступники во время драконьих войн посмели напасть на Академию и нарушили её нейтралитет, они пробили стену, чтобы ввести пешие отряды внутрь.

Пока другие студенты и преподаватели отбивались от врагов на земле и в воздухе, Вильгельмина не теряла времени даром. Сверкнув небесно-голубой чешуёй в лунном свете, она с помощью магии и ледяного дыхания создала новый кусок стены. Лёд был настолько прочный, что осадные орудия не смогли его пробить.

И одиннадцать лет солнца, жары и дождей не сломили эту стену.

– Вы подновляли магию на стене? – спрашиваю я, тщетно надеясь в своём отражении увидеть тень Вильгельмины прежней.

– Нет. Она держится сама, – говорит Райден, становясь рядом и оглядывая стену с задумчивым прищуром. – Опытные маги говорят, что такие заклинания носят в себе отпечаток души дракона. Стена начнёт таять, если ты утратишь силу, и полностью развалится только после твоей гибели.

– Она невредима.

– Значит, твоя сила и связь с драконом не утрачены. Просто что-то их подавляет. И мы выясним, что.

– Мы? – выдыхаю я и разворачиваюсь к нему. – Почему тебе всё ещё есть дело до меня, Рай?

Взгляд его становится отстранённым, затем на губах появляется горькая усмешка.

– В самом деле. Наверное, это глупо, гоняться за той, что ясно высказала свои чувства и причину побега. Но я не осуждаю тебя, Вилле, а благодарю за правду. И во имя всего хорошего, что между нами было, я хочу тебе помочь.

Его слова цепляют, что-то в них не так. Я в самом деле ясно выразила свои чувства, я помню, что написала в том письме, как будто писала его вчера. Оно было написано до того, как мой разум погрузился в туман и апатию. Но почему у меня ощущение, будто Рай воспринял моё послание как-то иначе?

– Ты не держишь на меня зла?

– Звучит так, будто ты хотела бы, чтобы я злился. Тебе стало бы легче? Неужели тебя мучает совесть за то, что ты выбрала любовь?

– Лю… бовь?

Его глаза сейчас кажутся больше серыми, чем оттенка морской зелени. Райден с улыбкой качает головой.

– Мы все делаем свой выбор. Я выбираю приходить на помощь тем, кто нуждается в этом, и не оглядываться на былые обиды. Но этот разговор давит на тебя. Оставим его до лучших времён или не будем ворошить прошлое вовсе.

Он отходит к Руби, а я всё ещё пытаюсь осознать сказанное им.

Какую, к инею, любовь?! Что я написала в том проклятом письме?

Глава 9. Подводные камни... новые

Насчёт экскурсии Райден не соврал. Он показывает нам всю обновлённую красоту Академии, но я уже не могу наслаждаться ею в полной мере. Меня переполняют мысли, кусочки пазла никак не желают складываться в единую картину.

Либо я давно и плотно схожу с ума, либо отвратительно выражаю мысли и чувства, так что Райден из моего письма понял буквально противоположное. Есть ещё один вариант, который беспокоит меня больше всего: письмо могли подменить.

Но этот вопрос отходит на второй план по сравнению с другим: зачем кому-то меня травить?

Поехала в Академию, чтобы найти ответы, а получила ещё больше вопросов.

В преподавательской столовой, куда нас приглашают на ужин, готовят отменно. Веспула приходит разделить с нами трапезу, но вся поглощена какими-то записями и прямо вокруг тарелки расставляет колбочки и баночки. Она бесконечно что-то бормочет.

Хочется спросить, как успехи, но страшно её отвлекать.

– Показатель и-бэ-эс в красной зоне, – говорит она, встряхивая тонкой бумажкой, которая мгновенно меняет цвет. Глаза Веспулы округляются, она широко улыбается и восторженно восклицает: – Отвратительно! Просто дрянь!

С академических лет мне было интересно, что происходит в её голове, но сейчас она кажется ещё более непостижимой.

Тиора тоже с нами. Она много заливисто смеётся и легко поддерживает беседу на любую тему, будто ей необходимо занять собой всё пространство. Я же всё больше молчу, на фоне неё выглядя, наверное, очень угрюмой.

– Рай, ты пробовал пахлаву? – щебечет она и тянется за тарелкой. – Это же восточное блюдо, его делают в Вайшне?

– Сомневаюсь, – с холодной учтивостью отвечает ректор, едва приподняв уголки губ. Но Тиору это не смущает.

– Вилле, и ты попробуй!

Не выдерживаю и тихо смеюсь.

– Тоже прошлое решила вспомнить? Ты постоянно меня кормила сладостями.

– Почему ты так говоришь, будто это было пыткой? – хихикает бывшая соседка по комнате.

– Вилле ненавидит сладкое, – в унисон отвечают Райден и Руби.

– Всё в порядке, – заверяю я. – Я воспринимала это, как лекарство, в сладостях Тиоры было больше травы, чем сахара.

– Конечно, они исключительно полезны! – обиженно надувает губы эльфийка.

Райден чуть закатывает глаза.

– Клянусь, если я ещё раз услышу «всё в порядке», то наложу на тебя дипломатический арест.

– Запрёшь меня в башне, Рай? – насмешливо спрашиваю я и с ужасом отмечаю, что прозвучало это неуместно игриво.

Руби прячет ухмылку за чашкой чая, Веспула не замечает ничего вокруг, а улыбчивое лицо Тиоры становится похоже на натянутый мыльный пузырь, который вот-вот лопнет. Не переставая улыбаться, она дёргается, блюдо в её руках накреняется, и вся пахлава летит на моё платье.