Ангельские глазки - Донна Олвард

Она постаралась отмахнуться от поспешных эмоций, которые нахлынули на нее после его слов. Элли недавно познакомилась с Вьяттом, но уже поняла, что он слишком горделив и упрям, чтобы признаваться в своей слабости.

Он не нуждается лично в ней — это она понимала. Ему требуется ее помощь. Несомненно, она может ее оказать. Разве Дарси этого не достойна? Если бы на месте девочки оказался Уильям, разве Элли не захотела бы, чтобы кто-нибудь ему помог?

Этот довод оказался решающим. Конечно, она единственный человек, способный помочь ребенку. Будет слишком эгоистично, если она поставит собственные интересы выше благополучия малышки.

— Почему ты решил, что ее заберут? — Элли отпила воды. Вьятт вел себя намного откровеннее; появилась хорошая возможность узнать его получше.

— Посмотри вокруг. — Он отодвинул тарелку. — Жилище не похоже на семейный дом. Я холостяк, не умеющий обращаться с младенцами. Все против меня. Мне нужно превратить это жилище в настоящий дом.

— Почему ты думаешь, что их цель — отнять у тебя малышку Дарси?

— Может, я и не прав, но ты не понимаешь, что это значит для ребенка — быть лишенным семьи. Остаться без матери.

Она услышала страдание в его голосе, ее сердце болезненно сжалось.

— Дарси всего несколько месяцев. Она ничего не вспомнит, Вьятт.

— Откуда ты знаешь? Почему ты решила, что кто-то еще будет с ней добр? Что случилось с Барбарой? Ты знаешь, что сказала доктор? Она сказала, что Барбара предпринимала усилия, чтобы Дарси наверняка оказалась в безопасности. Она отдала дочь на воспитание тому, кому доверяла. Несмотря на свое состояние, она принимала решение, руководствуясь материнским инстинктом. Я не предам ее доверия.

— Вьятт… — Элли старалась сдержать шок от его жестоких слов. Она протянула руку через стол и коснулась его запястья. Пульс Вьятта барабанил под ее пальцами. — Когда это случилось? — мягко спросила она.

Вьятт повернул голову и посмотрел в окно, приближались сумерки.

— О чем ты говоришь?

Она сжала его запястье.

— Сколько тебе было, когда тебя забрали из семьи?

Он попробовал отстраниться от нее, но она крепко удерживала его за запястье. Вьятт замер, потом откинулся на спинку стула. На этот раз он встретил ее взгляд с вызовом.

— Мне было девять.

— О, Вьятт.

— Меня не было целую неделю. Это все. Для меня это было слишком долго. Я дважды убегал, стараясь вернуться домой. Меня отпустили домой, когда он пообещал…

— Что пообещал? — Элли стало тошно, она боялась услышать ответ, ей было жаль маленького мальчика.

— Пообещал меня не бить.

— Он тебя бил?

— Я всегда знал, на что он способен.

— Ты не боялся приходить домой?

— Я не мог оставить мать одну. Я должен был находиться рядом с ней. Видишь ли, у меня и у нее никого не было. У Барбары есть только я. Кто есть у Дарси?

Слезы жгли глаза Элли. Лежащая в люльке Дарси начала сопеть и ерзать, просыпаясь. Вьятт, как и Элли, хранил обиды глубоко в душе. Теперь все становится ясным, включая его страстное желание поступать правильно. Неужели он считает, что похож на своего отца?

— Вьятт, ты никогда не будешь на него похож. Ты это понимаешь, верно?

Он одарил ее пристальным, измученным взглядом.

— Откуда мне знать? Когда Дарси плачет и я не знаю, как ее успокоить…

— Ты обращаешься ко мне. Ты пришел ко мне за помощью. Ты отлично справляешься. Ты терпеливый и любящий. Ему не сравниться с тобой, Вьятт, я просто это знаю.

Его взгляд прояснился.

— Ладно. Я принесу сюда кое-какие вещи. Тебе не придется беспокоиться о том, что у тебя заберут Дарси.

Черты лица Вьятта совсем смягчились.

— Хорошо. Потому что нам все равно придется убеждать работника социальной службы, когда она сюда придет. — Он поднялся и взял свою тарелку, чтобы отнести в раковину. Затем Вьятт остановился у люльки, взял Дарси на руки и покровительственно прижал к своей груди.

Интересно, удастся ли Элли остаться хладнокровной?

Глава 7

Когда Элли вернулась с сумкой из дома Камеронов, Вьятт стоял в центре гостиной, устанавливая детский манеж, который они привезли из дома ее матери. Вьятт сосредоточенно работал и что-то бормотал себе под нос.

— Развлекаешься? — Она улыбнулась, услышав его ворчание.

Вьятт поднял глаза, между его бровями залегла морщина, а на лоб небрежно упала прядь волос. Элли снова испытала волнующий трепет и прикусила губу.

— На детских вещах слишком много кнопочек и рычагов, — ответил он, приподнялся, резко дернул перекладину детского манежа, и та встала на место. — Вот. Пусть это не кроватка, но, по меньшей мере, сегодня Дарси не придется спать в переносной люльке.

Элли поставила на пол свою сумку и подошла к Вьятту. Дно манежа украшал плюшевый матрас, декорированный изображениями животных. Дарси лежала на матрасе рядом с манежем, пристально разглядывая черно-белую зебру на тонкой оберточной бумаге, выглядывающей из-под ткани матраса.

— Ты действительно упорно поработал.

Элли присела на колени рядом с Вьяттом и коснулась рукой нейлонового поручня детского манежа. За то короткое время, что она отсутствовала, Вьятт прибрался в гостиной. В дальнем углу была включена настольная лампа с мягким светом, диванные подушки он застелил мягким одеялом, скрывая изношенную обивку. Комната стала намного уютнее, чем Элли могла себе вообразить. Милый дом, но… заброшенный.

Нужно приложить немного усилий, чтобы он стал по-настоящему обжитым.

— Прежде у меня не было для этого повода, — тихо сказал он, вставая. — Долгое время я жил один. — Его губ коснулась едва заметная улыбка. — На случай, если ты не заметила, я трачу на себя очень мало денег.

Она непринужденно рассмеялась:

— Дети требуют больших расходов.

— Определенно. — Он подошел к следующей коробке. — Это будет следующим предметом, который я соберу. Не знаю, как тебя благодарить за все эти вещи. Они абсолютно новые! Где ты их взяла?

Она забыла сказать ему, что дом, из которого они забирали детские вещи, принадлежал ее родителям. Чем меньше деталей знает Вьятт, тем лучше. Ей не хотелось рассказывать о том, что на самом деле произошло с Уильямом. Но после откровений Вьятта за ужином она решила говорить с ним начистоту.

— Эти вещи принадлежали мне, когда я вынашивала ребенка, — сказала она, стараясь говорить спокойно. Ей не хотелось видеть выражение жалости на его лице, которое она заметила на лицах бывших сослуживцев сегодня в больнице. — Я хранила их в доме своей мамы, вот и все.

Он вынул из коробки плоскую доску и отложил ее в сторону, затем подошел к Элли и встал рядом, не прикасаясь к ней. Она моргнула, решив больше не плакать.