Яичко Гитлера - Николай Норд

— А не мог ли сам Степан Дагбаев прикончить Федотова из-за этих самых сокровищ? — с некоторой надеждой в голосе спросил Николай.

— Откуда тогда в его квартире оказался ваш пистолет? Почему он слышал имя именно вашей жены, а не какое либо еще?

— Да, нестыковочка получается.

— Вот я и думаю, не в курсе ли этой тайны была и Ксения? Вы ничего такого от нее не слышали?

— Не слышал ничего подобного, да и, вообще, все это полная ерунда! На кой черт ей лезть в эти тайны, охотиться за сокровищами, когда она зарабатывает больше иного академика, да еще и в валюте в придачу. Да и все эти сокровища, это только предположения чистой воды!

Капитан в задумчивости стал барабанить пальцами по столу.

— В биографии Федотова есть одно темное пятно, знай о нем подробнее, мы, может, и вышли бы на какой-то определенный след, — после непродолжительного молчания проговорил он.

— И какое же?

— Во время наступления немцев на Ленинград, Федотов попал к ним в плен, а сведений, что он там делал — нет.

— Так он же не был военным.

— Так-то оно так, немцы угнали его на работы в Германию во время этого наступления в сорок первом. Тогда Федотов по делам снабжения находился в Кингисеппе. Наши освободили Федотова уже в Пруссии из шталага-316 в сорок пятом. После проверки в НКВД за ним ничего такого не нашли и отпустили, а не отправили в лагеря, как поступали со всеми военнопленными, коль уж он не был военным. А из его личного дела, найденного в архивах шталага, следовало, что до сорок пятого года он работал на ферме у одного баварского крестьянина, затем тот заподозрил Федотова, якобы, в шашнях со своей женой и сдал полиции, и оттуда его в феврале и направили прямиком в лагерь. Крестьянин этот, если и жив, то живет в Западной Германии, и до него, с нашими скромными возможностями, мы дотянуться не можем — не министр же убит, в конце-то концов. Знать бы нам точно ту часть жизни Федотова на неметчине, многое бы могло проясниться, да у него уже ничего не спросишь. А вас эти сведения о Федотове ни на что не наводят?

Николай мысленно вспомнил известную ему часть биографии Ксении и, несмотря на то, что оба — и убитый, и она были ленинградцами, не мог уследить между ними никакой связи, а, тем более, считать ее убийцей. Возможно, какая-то часть жизни Ксении и была скрыта от него, но ее характер, ее статус и жизненная позиция подсказывали ему, что, даже будучи знакома с Федотовым, она не могла подозреваться в таком тяжком преступлении.

— Тут я вам ничем помочь не могу, — покачав головой, сказал он.

Капитан встал со стула, прошелся по комнате вокруг стола и вдруг спросил Николая из-за спины:

— Вы в субботу к своему ребенку один ездили или с кем-то еще?

— Один.

— А почему в тот же день не вернулись?

— Остался до утра порыбачить. Там в заливе рано утром поклевка просто великолепная. Я об этом с детства знал, потому с собой даже удочки взял. Ну, а днем опять с сынишкой отдыхал. В лес ходили, на речку. Ближе к шести вечера поехал в город.

— А ночевали где?

— В машине.

— Много наловили?

— Ну, наверное, больше чем полведра.

— Какая рыба на крючок шла?

— В основном, сорожка и окуньки, да несколько подлещиков попалось.

— Не одарите меня парой рыбок для моего кота? Он речную рыбку страсть как любит, а в магазинах один минтай да селедка…

— Увы, весь улов я поварам на даче отдал — детишек ухой побаловать.

— Ну-ну… А там были свидетели, которые бы могли подтвердить ваше пребывание в лагере? — Мальцев стал мерить кабинет шагами.

Николай поморщился, словно, прохаживаясь, следователь невзначай наступил ему на ногу. До него дошло, к чему Мальцев завел весь этот разговор по поводу рыбы.

— Вы и меня подозреваете? — вскипел он.

Следователь дружески похлопал его по плечу и вернулся на свое место.

— Ну, что вы! Вы на преступника совершенно не похожи, — улыбаясь одними губами, сказал он. — Просто мы должны отработать все версии. И некоторые в нашем отделе — заметьте не я лично! — полагают, что вы могли куда-нибудь спрятать свою жену…

— Да вы с ума сошли! Там же было полно родителей! А несколько машин и палаток рядом с моим «ЗиМом» на ночевке стояли. Вы этих людей, при желании, всех найдете, они подтвердят мои слова — у меня машина приметная, одна такая там была.

— Да-да, конечно проверим. Вы меня извините, Николай, но, как говорится, дружба дружбой, а истина дороже, тем более в таком деле.

Николай сшибся со следователем холодным, жестким взглядом и вскочил со своего места.

— Я свободен? — с вызовом спросил он.

— Разумеется! Но мы еще будем нужны друг другу. Ведь так?

Мальцев подписал Николаю пропуск, и тот, уже на выходе, из дверей бросил тихо, чуть ли не с мольбой:

— Ищите, Анатолий, Ксению, она в опасности…

Его слова упали в пустоту.

ГЛАВА 7

РАЗГОВОР С НИНЕЛЬ

Домой Николай возвращался в самом мрачном расположении духа. Звонок от следователя вселил в него некоторые надежды, но полученные в милиции сведения, особенно о неких замурованных сокровищах, как правило, припахивавших кровью и смертью, поменяли его настроение на противоположное, окрасив его в тона мрачного пессимизма. Впервые он подумал, что, возможно, Ксении уже нет в живых.

Дверь в квартиру оказалась заперта изнутри, и у Николая радостно подпрыгнуло в груди сердце: «Ксения наконец-то вернулось!» — подумал он, с силой вдавливая в стену кнопку звонка. Но дверь ему открыла Нинель, загнав Николая в исходную депрессию.

— Что там с Ксенией? Есть известия? — дыхнула свежим винным запахом Нинель, не смотря ему в глаза, и, как показалось Николаю, безо всякого интереса к ожидаемому ответу.

— Ничего нового, я уже не знаю, что и думать.

— Выкрутится! — хладнокровно отозвалась Нинель и ушла в гостиную, томно покачивая бедрами.

Николай прошел вслед за ней. Нинель сидела за столом с длинной и тонкой сигаретой в руке, перед ней стояла наполовину выпитая бутылка «Варны» и валялись фантики от съеденных конфет «Азалия», принесенных утром Николаем.

— По какому поводу праздник? — вяло поинтересовался Николай. — Замуж за Ромку выходишь?

Нинель выдохнула дымом:

— Пока нет — папаша его, Федор Андреевич, против. Вчера Рома завел разговор о свадьбе, тот и слышать ничего не хочет. Козел старый!

— Почему? Роман самостоятельный парень, может содержать семью без помощи родителей.

— Да считает меня ему не парой. Даже пригрозил мне, чтобы я оставила Рому в покое. А я что, некрасивая что ли или в фигуре изъян какой имею? Да и Роман сам ко мне прилип — не оторвать. Все равно он будет моим, я его не упущу. Смотри, что он мне подарил!

Нинель показала свое запястье, на нем, на титановом браслете, красовались «Ролекс». Николай мог по пальцам перечесть людей в городе, которых он знал и которые могли позволить себе носить столь дорогущие швейцарские часы, стоящих как новая «Волга» или приличная квартира. В Советском Союзе это было неслыханной роскошью.

— Как тебе часики?

— Классные. Рома, действительно любит тебя, если не скупится на такие подарки. Значит, у него серьезные намерения.

— А вот ты бы женился на мне? — игриво вскинула Нинель брови.

— Не болтай чепухи, у меня уже Ксения есть.

— Ну, а не было бы?

Нинель встала в позу, казавшуюся ей привлекательной, выставив вперед хорошенькую ножку и приоткрыв, как бы нечаянно, вырез шелкового платья на груди. Николай отвел глаза: «До чего же хороша стерва! Только беспутная какая-то», — подумал он, и устало опустился на диван.

— Почему Ксения раньше встретила тебя, а не я? — проговорила Нинель, голосом приторным и липким, извернув голову в сторону, глядя на Николая как-то боком и скосив глаза. — Я же не хуже Ксении да и моложе на три года.

— Знаешь что, тебе надо сначала окончить институт, который ты бросила, и найти хорошую работу, а не по вечеринкам шляться. Тогда Федор Андреевич возражать со свадьбой не будет.

— Я же уехала из Ленинграда, как я его закончу?

— Заочно, как еще!

— Разонравилась мне эта учеба, вся эта кутерьма, все эти кисти-краски. И, вообще, творчество — это не для меня. Замуж за крепкого мужика хочу, детей воспитывать, дом содержать…

— Здорово ты свою квартиру содержишь!

— Фи, был бы муж хороший, так содержала бы как надо! А для себя одной…

— Ладно, хватит о всякой ерунде. Мне сейчас не до этого.

— Все равно я добьюсь своего — женюсь на Ромке, он от меня без ума.

— Дай-то бог! Мне никто не звонил?

Нинель фыркнула обиженно и ответила недовольно:

— Да кому ты нужен! Эгоист гребаный.

Она пристально уставилась на Николая, погруженного в свои мысли и, вроде бы, забывшего об ее присутствии. Потом направилась в ванную. Когда она вышла через пять или десять минут, то застала Николая все в той же задумчивости и даже все в той же позе, в какой он находился до этого. Нинель принесла из кухни второй бокал, наполнила оба вином и подошла с ними в руках к Николаю.