Химия чувств. Тинктура доктора Джекила - Бет Фантаски

Я замерла, готовясь дать отпор. Обманывать я не могла. Хватало того, что каждый вечер мы с Тристеном пробирались в школу, прячась, если кто-то из учителей задерживался на работе, и трудились допоздна.

— Бекка…

Но мне не пришлось отвечать — я вдруг почувствовала, что чья-то рука сжала мое плечо.

— Джилл.

Я резко повернулась и увидела Тристена, покраснела и чуть не сшибла все оборудование, на котором мы собирались проводить опыт. Почему я до сих пор так волновалась, когда он подходил ко мне, хотя мы уже не один день работали вместе?

— Что такое? — спросила я.

— Ты сегодня сможешь заниматься?

— Да, думаю, да, — согласилась я, поняв его намек.

— Хорошо, — ответил Тристен и бросил взгляд Бекку.

— Привет, Трис, — поздоровалась она с ним, встряхивая золотисто-каштановыми волосами. — Как дела?

Бекка тоже слегка покраснела — или мне показалось?

Стоя между ними, я снова почувствовала себя серой мышью. И как дура заревновала. Между ними действительно что-то было? Уж не Бекку ли Тристен видел в своих кошмарах? Если да, то она себе и представить не могла, как далеко он зашел — мы зашли, — чтобы, как мы верили, ее защитить. А она хотела, чтобы я еще и списать ей дала на тесте.

— Нам надо опыт доделать, — сказала я, к собственному удивлению услышав раздражение в своем голосе. — Время-то на исходе, — добавила я более приветливым тоном.

— Конечно, — согласился Тристен. Он посмотрел на меня: — До вечера, Джилл.

Я старалась не смотреть ему в глаза:

— Хорошо.

Тристен уже собрался было уходить, но тут его остановил мистер Мессершмидт:

— Хайд, погоди.

Он тяжелой походкой направился к нам, с трудом втискивая свое тучное тело в узкий проход между рядами.

— Я хочу с вами поговорить.

— Что такое? — поинтересовался Тристен, как бы намекая, что учитель преступил границы дозволенного и посягает на его драгоценное время. — Что вам нужно?

— Дарси, тебя это тоже касается, — сказал мистер Мессершмидт.

— Тодд, заканчивай, — скомандовала она своему напарнику. А потом с улыбкой повернулась к учителю: — Да?

— Я хотел спросить, все ли вы будете участвовать в конкурсе «Фонда Формана»? — поинтересовался химик, глядя по очереди всем нам в лицо.

— Нет, — ответил Тристен, бросая на меня предупредительный взгляд. — Я пас.

— Я тоже не буду, — сказала я. При этом я смотрела в пол, боясь, что по моим глазам все догадаются, что я вру.

Почти каждый вечер мы проводили в этом самом классе, расшифровывали записи, смешивали препараты, готовились к конкурсу, параллельно реализуя личный проект Тристена. Почти каждый день мы изготавливали пузырек раствора, готовясь к тому моменту, когда он под моим надзором начнет пить все эти составленные нами препараты. Мы крали химикаты, как и мой отец.

— А я буду участвовать, — заявила Дарси. — Я пока провожу первичное расследование.

— Молодец, Дарси. — И мистер Мессершмидт улыбнулся своей звездочке. А потом недовольно посмотрел на меня: — Джилл, а ты что же?

Я убрала волосы за ухо, все так же не глядя ему в глаза:

— Не знаю. Я сейчас очень занята.

Не подкопаешься, Джилл, как обычно.

— А ты. Хайд, — добавил мистер Мессершмидт, — ты тоже, наверное, занят?

— Нет, мне просто лень, — ответил Тристен. — Я же говорил. Я совершенно не амбициозен. — И Тристен ушел, не дожидаясь, когда учитель его отпустит.

— Надеюсь, ты еще передумаешь, — Он снова обратился ко мне: — Если ты уговоришь Хайда работать вместе, у вас будет весьма неплохой шанс выиграть деньги. Особенно если вы возьмете что-нибудь на срезе химии и работы мозга. Можно же сыграть на сюжете про Джекила и Хайда!

— Тристену, похоже, совсем неинтересно, — сказала я, чувствуя, что на лбу у меня уже проступает пот. Лгать я не умела, а мистер Мессершмидт слишком близко подошел к правде. — Но я с ним поговорю, — пообещала я, только чтобы он отстал.

— Отлично! — Он просто засиял, похоже, искренне обрадовавшись. — Я мог бы помочь вам определить тему исследования, накидать идей — поддержу во всем.

— И не старайтесь. — Нас перебил смех Дарси. Я и не думала, что она все еще слушает наш разговор, Я повернулась к ней: одноклассница смотрела на нас, а Тодд мучался, фильтруя раствор, ему было очень неудобно — рука в гипсе, да и пальцы огромные, привычные лишь к футбольному мячу, а тут такое тонкое оборудование. — Победа считай у меня в кармане, — похвастала Дарси.

— Да, я уверен, что у тебя превосходно получится, — согласился мистер Мессершмидт. Он всегда с ней соглашался. — Я лишь хочу создать тебе здоровую конкуренцию. Может, нашей школе удастся взять и первое, и второе места.

— Ну, на второе они, наверное, могут рассчитывать, — сказала она, пожав плечами. Потом она снова отвернулась и продолжила командовать Тоддом.

Я смотрела на ровный позвоночник Дарси. От этих расстройств у меня почти не оставалось сил дать ей отпор, хотя оружие для борьбы у меня имелось. Мы с Тристеном вполне могли ее обойти. Дарси Грей зря считала меня неудачницей. Но я, разумеется, молчала, не в состоянии постоять за себя.

— Поговори с Тристеном, — настаивал учитель. — И помни, что всегда можешь обратиться ко мне за советом или поддержкой.

Я посмотрела ему в глаза, думая о том, что его энтузиазм уже на грани навязчивости.

— Ага, конечно. Спасибо, — наконец вымолвила я.

Повисла неловкая тишина, и мистер Мессершмидт ушел, оставив нас с Беккой. Я вернулась к опыту, зажгла неисправную горелку, она зашипела, как и предупреждала Дарси.

— Вы с Тристеном просто уроками занимаетесь? — спросила Бекка, сбив меня с мысли.

— Да, — ответила я. — А что?

Бекка пожала плечами:

— Да так.

Я повернулась назад и увидела, что Тристен опыт уже доделал. Развалился на стуле и смотрел в окно, защитные очки сидели у него на голове. Обо мне он совершенно не думал.

— Просто уроки делаем вместе, — повторила я, не сводя с него глаз.

— Хорошо, — сказала Бекка.

Ее ответ меня удивил — это было так же странно, как и то, что мистер Мессершмидт так настойчиво жаждал, чтобы я приняла участие в конкурсе: деньги-то не ему достанутся. Мне не хотелось думать, почему Бекка так обрадовалась тому, что мы с Тристеном всего лишь делаем вместе уроки, так что я даже не спросила у нее, что именно она имела в виду.

Джилл

— Мам, тебе удобно? — спросила я, подавая ей небольшой желтый пузырек и стакан воды. — Могу отопление включить посильнее.

— Не надо, Джилл. — Она покачала головой и высыпала на ладошку таблетки. — Под одеялом достаточно тепло.

— Хорошо. — Хотя ночь выдалась холодная, я не стала настаивать. Счет за электричество и без того был большим — я оплатила его сегодня утром из нашего уже и так сильно уменьшившегося бюджета. Мама проглотила таблетки с закрытыми глазами, словно они уже начали действовать.

— Лечение доктора Хайда, — осмелилась спросить я, забирая у нее стакан, — действительно помогает?

Мама кивнула, но глаза не открыла.

— Да, Джилл, лекарство, похоже, действует. И судя по нашим разговорам, он меня понимает.

— О, отлично.

Я была рада слышать, что маму общение с доктором Хайдом утешает, потому что мне, когда я привозила ее к нему в офис, он показался чересчур уж суровым. Такой же высокий, как и Тристен. С похожим, только более взрослым и низким, голосом, с выпирающими скулами и пухлой нижней губой. Правда, доктор Хайд брюнет, а Тристен — блондин. Может, в маму?

Что еще у них общего? Этот порочный ген, или какой-то дефект на нейронном уровне, или что-то еще, чего так боялся Тристен?

— Он точно тебе помогает? — снова спросила я.

— Да. — Мама залезла поглубже под одеяло. — Мне стало настолько лучше, что я позвонила в больницу. На этой неделе выйду на работу в дневную смену.

— Мам, не спеши, — настойчиво сказала я, чуть не прыгая от радости. Спасибо, доктор Хайд. — Отдыхай сколько надо, поправляйся, ладно? Ты всего несколько недель лечишься.

— Все будет хорошо, — пообещала мама, зевая. — Доктор Хайд считает, что мне надо начать выходить из дому. Он уже снизил мне дневную дозировку, чтобы я не была такой сонной.

Я чуть стакан не выронила:

— Да? Только дневную?

Выпалив свой вопрос, я осознала, насколько это ужасно — я же не о маме волновалась. Я беспокоилась о том, как я буду встречаться с Тристеном, если доктор Хайд решит, что маме и на ночь снотворное не нужно.

Но в тот момент она почти спала и, похоже, даже не уловила моего вопроса. Лежала с закрытыми глазами и приоткрытым ртом и дышала уже довольно ровно.

Лекарство доктора Хайда свое дело сделало.

Крадясь на цыпочках к двери, я твердила: в моей надежде на то, что по вечерам мама будет продолжать пить снотворное, нет ничего страшного — это для ее же блага. К тому же сейчас речь идет о стипендии в тридцать тысяч долларов. Разумеется, если я получу эти деньги, наше финансовое положение существенно улучшится, а это значит, что я все делаю правильно.