Расследователь: Предложение крымского премьера - Андрей Константинов

Какое отношение имеет к этому дело Горделадзе? Прямое. Я не знаю, что случилось с Георгием Горделадзе. И вы не знаете. И Генеральный прокурор, скорее всего, не знает. Но карту «Горделадзе» уже вовсю разыгрывают! Сейчас, когда якобы обнаружено тело, я ожидаю новой вспышки истерии… Более того, я ожидаю вброса какого-то «компромата» против Бунчука или его ближайшего окружения…

Соболев умолк, подошел к Обнорскому, сказал:

— Дай, Андрей, затянуться.

— Да вот же сигареты, Сергей Васильевич, — сказал Андрей и протянул премьеру пачку.

— Спасибо, мне затянуться разочек, — улыбнувшись, ответил премьер.

Обнорский пожал плечами, протянул Соболеву сигарету. Сергей Васильевич сделал сильную затяжку, вернул сигарету, снова улыбнулся: мол, спасибо.

— Так вот — продолжу. Если противникам Бунчука это удастся, нас может ожидать политический Чернобыль. Думаете, я преувеличиваю? Отнюдь, друзья, отнюдь…

— У вас, — сказал Повзло, — есть факты о готовящихся провокациях?

— Нет, фактов у меня нет. Есть только ощущение, что некие события уже назрели… Дай Бог, чтобы я ошибался. Но боюсь, что я прав… Именно поэтому так важно разобраться с тем, что же действительно произошло с Георгием Горделадзе. Еще три дня назад я даже не подозревал, что обращусь к вам за помощью. Я даже не знал о существовании вашего Агентства. Мне хотелось просто познакомиться с писателем Обнорским… Я не знал, что Андрей Викторович не только писатель, но и журналист-расследователь. Что за его спиной стоит мощная расследовательская СТРУКТУРА.

— Это единственный мотив, по которому вы обратились к нам, Сергей Васильевич? — спросил Андрей.

— Нет, Андрей Викторович. Профессионализм и наличие организации — это, конечно, серьезный мотив. Но не единственный, — сказал Соболев.

— А каковы же другие мотивы? Много их?

— Их три, — ответил Соболев. — Еще не зная вас лично, я понял, что вы порядочный человек… Это во-первых. Во-вторых, мне сказали, что вы «совершенно неуправляемый» (Соболев усмехнулся). А в-третьих, вы — незаинтересованная сторона. Вы — иностранцы, вы можете посмотреть на наши дела сторонним взглядом. Спокойно и без эмоций… Поэтому я обратился к вам.

— И все же вы сказали, что рискуете, — заметил Повзло.

Соболев посмотрел на Колю очень серьезно, с прищуром. Помолчал несколько секунд, потом сказал:

— Да, Николай, я рискую… Я ведь не знаю, ЧТО ВЫ НАКОПАЕТЕ и какие это будет иметь последствия. Но я принял решение и очень рассчитываю на вас.

— Спасибо, — ответил Обнорский. У Андрея, как это часто бывает с ним осенью, сильно болела голова — память о ранении, полученном на Ближнем Востоке. Память о Куке… Сегодня, когда он на несколько секунд задремал в самолете, он снова видел капитана Кукаринцева во сне. Кука, ухмыляясь, тянул свой страшненький мотив на бандуре. Возле его ног стояла черная мертвая голова. — Спасибо, Сергей Васильевич. Мы ценим ваше доверие, — ответил Обнорский.

— Что ж… Давайте обсудим технические детали нашего проекта, — сказал Соболев.

Так началась для Андрея командировка в Киев.

Вечером Обнорский позвонил Галине.

— Андрей, — сказала она, — я соскучилась… Я ведь живой человек. Я тебя ждала, а ты прислал этих двух… москалей.

— Ну один-то, положим, все-таки хохол.

— Какая разница? Когда ты сам собираешься в Киев?

— Не знаю, — сказал Обнорский. — Работы полно… когда-нибудь.

— А я тебя жду.

— Ну тогда приеду. Коли дивчина ждет гарного хлопца — грех не приехать. Гарный я хлопец для тебя? Пардон, для тэбе.

— Гарный, гарный! А когда приедешь? К дивчине, кстати, тоже… гарной.

— Через полчаса буду, — сказал Обнорский. — Диктуй адрес.

— Как — через полчаса? — удивилась Галина. — Ты откуда звонишь?

Обнорский захохотал и повторил:

— Диктуй адрес, еду.

Ему даже не пришлось ехать — Галя жила в центре, на улице Городецкого, в двух минутах ходьбы от гостиницы «Москва», где остановились Обнорский и Повзло. Андрей купил шикарный букет, шампанское и спустя десять минут уже стоял перед дверью квартиры. Он нажал на кнопку звонка, и дверь распахнулась. Они занимались любовью в «джакузи» огромных размеров, с зеленоватой подсветкой, и алые розы в мерцающем свете казались черными.

— Господи, — сказала Галина, — как хорошо. Как мне с тобой хорошо, Андрюша… Кажется, мы снова в Крыму. Ты вспоминаешь Крым?

— Вспоминаю, — ответил Андрей, любуясь загорелым обнаженным телом в прозрачной воде, любуясь отражением огонька свечи в зеркальном потолке.

Галина прильнула к нему и поцеловала в ухо.

— Щекотно, — сказал Обнорский.

— А я тебя защекочу… Я всего тебя защекочу, противный Серегин. А хочешь, я тебя вымою как маленькое дитя?

— Нет, — сказал он, отодвигаясь. — Не хочу.

Он вспомнил слова Затулы о пропавшем любовнике: «…Георгий уставал очень сильно. Чтобы снять стресс, я мыла его как маленького ребенка».

Андрей протянул руку и взял фужер с шампанским с бортика ванны. Как маленькие медузы, метнулись в вине пузырьки газа.

— И мне, — сказала Галина.

Андрей взял второй фужер, передал его Галине, откинулся в ванне… И тут увидел свое отражение: зеленоватое тело под водой… И голову над поверхностью. Тело под водой. БЕЗ ГОЛОВЫ… Мелькнуло лицо капитана Кукаринцева… Встала перед глазами картинка: Затула моет в ванной безголовое тело Горделадзе. Моет, трет его мочалкой, напевает «Реве и стогне» на музыку Куки.

— Что с тобой? — спросила Галина.

— Что?

— Ты побледнел… Тебе худо?

— Нет, все в порядке. Все хорошо. Все просто замечательно. — Андрей приложился к фужеру, сделал глоток. Маленькие медузы заметались перепуганной стайкой. — С тобой мне очень хорошо.

— Ну слава Богу… А то я испугалась.

— Еще бы! Вот отдал бы концы прямо у тебя в ванне — и все! Международный скандал! Затрахала американская шпиенка москальского журналюгу до смерти.

— Фу, какие глупости говоришь! Скажи лучше, зачем прилетел и надолго ли мне такое счастье привалило?

— Надолго ли — я и сам еще не понял…

— Защекочу. Зацелую в ухо!

— Боюсь!

— То-то же. А зачем ты в Киеве?

— В Киеве я, прекрасная паненка, по «делу Горделадзе», — сказал Андрей.

Галина широко раскрыла глаза:

— По «делу Горделадзе»?

— Именно так, Галка. Именно так, шоб я таки сдох.

— Я думала, на «деле Горделадзе» поставлен крест.

— Я тоже так думал. Но открылись новые обстоятельства, Галя.

— Что же это за обстоятельства? — спросила она. Обнорский улыбнулся, поцеловал ее в нос и сказал:

— Кое-какие обстоятельства. Я еще сам точно не знаю — какие.

Она пожала плечами, поставила фужер на борт ванны.

— Это так неожиданно, Андрей… Нашелся человек или организация, которые спонсируют твое расследование?

— Да, такой человек нашелся. Он хочет установить истину.

— Или, напротив, утопить ее, — сказала Галина.

— Навряд ли, — ответил Обнорский. — В любом случае: мы уже взялись за эту работу и я намерен довести ее до конца… И хватит о мрачном. Сейчас мы с тобой идем ужинать в ресторацию. Есть в Киеве приличные рестораны с украинской кухней?

— Есть, конечно, — рассеянно ответила она. — В пяти минутах ходьбы — «Казак Мамай». Там очень мило и хорошая кухня.

— Вот и хорошо. Собирайся, приводи себя в боевой вид, а я еще полежу в твоем «бассейне»… Плесни мне шампанского.

Галина вылезла из ванной, налила Обнорскому шампанского и вышла. Босые ноги оставляли на кафеле маленькие отпечатки… Как на песке крымского берега.

В открытую дверь Андрей видел, как Галина включила телевизор, взяла трубку телефона.

— К черту! — сказал сам себе Обнорский. — Все к черту. Сегодня мы отдыхаем… К черту Горделадзе. К черту Куку. Идем к «Казаку Мамаю» и гуляем.

Андрей лежал в теплой воде, курил, пил шампанское и слушал как бормочет телевизор в комнате… Он пытался настроить себя на отдых… Через несколько минут вошла Галина — в черном кружевном белье, с трубкой радиотелефона в руке.

— Куда звонишь? — спросил Обнорский.

— В «Казак Мамай». Хочу заказать столик… Что мы будем есть?

— На твое усмотрение, лапушка, — ответил он. — Я бы лично съел тебя.

Галина засмеялась и вышла… «Как все-таки хороша», — подумал Андрей.

Обнорский позвонил Повзло, но в номере Николая не было. Андрей позвонил на трубу, и Коля отозвался.

— Николай, — сказал Обнорский, — не знаю, где ты ходишь, но я приглашаю тебя поужинать в ресторане «Казак Мамай».

— О! — ответил Коля. — «Казак Мамай» — это в кайф… Мы придем через полчаса.

— Мы — это кто? — поинтересовался Обнорский.

— Да вот я тут одноклассницу встретил…

— Николай, вы кобель, — строго сказал Обнорский. — Байка про одноклассницу не катит — школу, ты гражданин Повзло, заканчивали в Виннице, а не в Киеве.