История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

В числе других к делу о заселении запорожцами прианапского края был привлечен известный поручик Новицкий, которому поручено составить описание местности, предположенной к заселению Усть-дунайским запорожским полком. Новицкий, со свойственной ему энергией, принялся за дело, вел переписку с наказным атаманом Черноморского войска Безкровным, собирал сведения о населении соседних местностей, о климатических условиях и т. п. Но и исследования не помогли запорожцам. Свободной земли не было. При поселении казаков пришлось бы согнать с насиженных земель их владельцев — натухайских черкесов.

Но этого не удалось сделать казакам и местным властям. Тогда возникло предположение о поселении запорожцев в Аккерманском уезде. И это предположение также не могло быть осуществлено. По этому поводу граф Воронцов писал 16 мая 1830 года, что пустопорожней земли при Днестровском лимане в Бессарабии нет ни одной десятины. Да запорожцев и нельзя было поселить здесь потому, что, в силу карантинных правил, по правую сторону р. Днестра и лимана казакам нельзя было бы ловить рыбу. В Аккерманском уезде было много земель, но все они были без воды и для заселения запорожцами непригодны. Воронцов склонялся к той мысли, что удобнее и полезнее было бы поселить запорожцев при Анапе, при малейшей к этому возможности. Временно же, пока не был разрешен этот вопрос практически, их можно было бы поместить у Керчи, где они найдут и рыбные промыслы. Но если бы у Керчи нельзя было временно устроить запорожцев, тогда следовало отвести им квартиры в Бессарабии и отпускать провиант. Вообще, в искупление тех неудобств, которые терпели запорожские казаки благодаря неопределенности своего положения, им следовало бы, по мнению Воронцова, даровать семи— или даже десятилетнюю льготу по отбыванию повинностей, выдавать провиант в течение двух лет, отпустить деньги на постройку домов, на покупку волов и земледельческих орудий и даровые семена на посев. Если бы удалось поселить запорожцев при Анапе, то управление их необходимо приноровить к казачьему; а в случае временного оставления их в Бессарабии следовало подчинить их гражданскому управлению на правах местных обывателей. Рогатый скот, лошадей и овец Воронцов находил возможным пропустить через Дунай в Бессарабию на пастбища, при соблюдении карантинных условий.

Таким образом, вместо переселения запорожцев в Анапу явилась необходимость во временном поселении их у Керчи, откуда уже предстояло передвинуться на анапские земли. Поэтому, согласно воле Государя, Гладкому с запорожцами приказано было временно разместиться по квартирам в Аккерманском уезде и отсюда послать депутатов для осмотра местности возле Керчи.

Но тут запротестовал уже сам Гладкий. Узнавши о замедлении в деле заселения казаками Дунайского полка какой-либо определенной местности, он писал генерал-губернатору Воронцову, что запорожцы будут поставлены в крайне неудобное положение временным пребыванием в Бессарабии. Хотя они и будут получать провиант для продовольствия, но у них не окажется ни средств для жизни, ни продуктов, так как с весны, в ожидании скорого переселения, они ничего не сеяли. Лучше всего было бы идти им прямо в Керчь на места, чтобы подготовиться к ведению хозяйства со следующей весны. Притом же часть запорожцев отправилась уже в Керчь на четырех лодках по Черному морю еще до получения распоряжения о зимовке полка в Бессарабии. Послать же раньше депутатов для осмотра мест в Керчи запорожцы считали бесполезным как вследствие проволочки во времени, так и отсутствия таких сведущих между ними людей, на которых спокойно могло бы положиться войско. В этих видах Гладкий просил распоряжения о свободном пропуске войска, в количестве 275 семейств, прямо в Керчь.

С доводами Гладкого согласился граф Воронцов. Сделавши соответственные распоряжения, он послал Гладкому подробный маршрут от Паркан до Керчи, на протяжении 757 верст, через Николаев, Херсон, Берислав, Перекоп, Симферополь и Феодосию. Дунайскому казачьему полку был открыт свободный путь к г. Керчи.

Переселение в Керчь турецких запорожцев встревожило, однако, местные керченские власти. Керчь-Еникольский градоначальник полковник Стемпковский, узнавши об этом, поспешил 1 сентября 1830 года известить графа Воронцова, что в Керчи, Ениколе и в окрестных хуторах не найдется квартир не только для запорожцев, но и для ста семей отставных матросов, переселенных сюда по Высочайшему повелению из Севастополя; что для скота переселенцев негде отвести пастбищ; что в текущем году благодаря засухе не уродились ни хлеба, ни трава, и сена или соломы уже в сентябре трудно было достать даже по высоким ценам; что зимой при этом условии запорожцам придется голодать, а скоту дохнуть от бескормицы; и что вообще такое переселение запорожцев на зиму к Керчи будет крайне обременительно и для них и для местных жителей. Ввиду этого, Стемпковский предлагал перевести на зиму запорожцев в казенные селения Херсонской губернии, где население зажиточно и запорожцы найдут — и квартиры для войска, и корм для скота, и заработок для себя.

Стемпковский сомневался также, чтобы можно было найти возле Керчи пустопорожние земли для поселения на них запорожцев. Городу было отведено всего 13 тысяч десятин земли, но из них 9 тысяч десятин было Высочайше пожаловано в 1777 году греческому обществу, а 4 тысячи десятин, с солончаками и каменистыми местами, отошло под городские выгоны. Свободной же земли совсем не было.

Между тем и выступление запорожцев из селения Раи, где они находились, тормозилось. Чтобы перейти Дунай, требовалось выдержать карантин, и пока выполнялись карантинные требования, наступил сентябрь, и 7 сентября Гладкий писал Воронцову, что достичь Керчи нынешней осенью не удастся Дунайскому полку «по причине холодов и неимения у большей части запорожцев теплого одеяния». Гладкий просил разрешить войску перезимовать на левой стороне Днестра в казенных селениях — Большой и Малой Лепатихах, в Каирах, Михайловке и др. В это время в состав войска входило уже 364 семейства и 316 казаков одиночек, или всего 1048 д. м. и 668 д. женского пола, с 1410 штуками крупного скота.

В октябре 1830 года Гладкий рапортовал г.-л. Красовскому, исправлявшему обязанности новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, что он прибыл с полком на зимние квартиры в Днепровский уезд, разместил полк временно в селениях Кайры, Любомировке, Рубановке и др. и просил оставить полк на зимовку в этих селениях, расположенных по Днепру, так как многие запорожцы люди семейные и нуждаются в устройстве семьи на зимнее время, в топливе и в корме для скота, который могли дать днепровские камыши.

В то же время 20 октября Стемпковский донес генерал-губернатору, что из запорожцев, отправлявшихся в Керчь морем, прибыло только 18 человек и 20 человек осталось из прежних партий, не успевших явиться в полк при его формировании. Последние имели дома и хозяйственное обзаведение в Керчи, Ростове и в Черномории, а вновь прибывшие разместились по рыбным заводам. Ни те, ни другие запорожцы не нуждаются в казенном провианте, но если потребуют его, то им будет отпущен немедленно хлеб.

Пока все это происходило, Гладкий не терял времени и разъезжал по разным местам, отыскивая удобные земли под поселение войска. Как видно из рапорта его от 19 декабря 1830 года, он побывал в Мариуполе, в Таганроге и Одессе, издержал, кроме полученных от казны денег, еще своих 647 р. на прогоны «при осмотре земель к поселению запорожцев». Поездки эти казачий атаман совершал по личному распоряжению графа Воронцова, и его поиски свободных земель увенчались успехом. В Мариупольском округе оказалась Бердянская пустошь в 43 141 дес., удобная для поселения на ней запорожцев. Гладкий составил по этому поводу записку, в которой просил поселить на отысканной им земле запорожцев, даровавши им ряд льгот, и в том числе право свободной продажи вина. Воронцов признал все льготы, испрашиваемые Гладким для войска, полезными, но вольную продажу вина находил неподходящей для казаков. Взамен того он предполагал отдавать в откуп виноторговлю на землях Дунайского полка, а получаемые с откупа деньги отдавать, по расчету на каждое селение войска, «в общественный запорожцев доход».

Все это были, так сказать, только предварительные соображения о будощности войска, которое, зимуя в чужом краю, находилось в неопределенном положении. Гладкий тем не менее зорко следил за интересами своего полка и в тех случаях, когда они нарушались, энергично отстаивал их. Когда Херсонское рекрутское присутствие отдало в солдаты запорожца Пономаренка, бывшего раньше мещанином г. Бериславля, Гладкий потребовал немедленного возвращения его в войско. Иронизируя на счет «дружеского соглашения херсонского рекрутского присутствия с бериславскими мещанами», пожелавшими отправить запорожца в солдаты, в зачет своих рекрутов, он удивлялся, как это местные начальники не знали, что Пономаренко запорожец, когда сам Гладкий известил их об этом. Основываясь на том, что все запорожцы, бежавшие в Турцию, прощены были Государем, Гладкий требовал, чтобы «воля Государя не переменялась» чиновниками.