Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер

Он легко мог догадаться, что нужно джентльмену. Для него самого это была возможность войти в неофициальный контакт с берегом, что всегда желательно, а сейчас – в особенности. Гость подошел ближе. Умные ясные глаза изучали Хорнблауэра так же внимательно, как тот – их обладателя.

– Милорд? – спросил посетитель. По крайней мере, он узнал адмиральский мундир.

– Да. Я адмирал лорд Хорнблауэр.

– Мне неловко беспокоить вас моим делом, милорд.

Гость говорил на английском как англичанин, возможно – уроженец Ньюкасла, но видно было, что он давно не разговаривал на этом языке.

– Что за дело?

– Я поднялся на борт, чтобы обратиться к вашему стюарду, к председателю кают-компании и к эконому. Главный корабельный поставщик порта. Говядина, милорд, куры, яйца, свежий хлеб, фрукты, овощи.

– Как вас зовут?

– Эдуардо Стюарт… Эдвард Стюарт. Второй помощник на бриге «Коломбина», из Лондона. Взят в плен в восемьсот шестом году, милорд, доставлен сюда. Я завел здесь друзей и, когда в восемьсот восьмом заключили с нами мир, стал поставщиком корабельного провианта. Так с тех пор этим и занимаюсь.

Хорнблауэр по-прежнему пристально глядел на гостя. Не стоило большого труда угадать недосказанное. Наверняка Стюарт удачно женился и, возможно, сменил веру – если не был католиком по рождению, что при его фамилии вполне вероятно.

– И я к вашим услугам, милорд, – продолжал Стюарт, бестрепетно выдержав адмиральский взгляд.

– Сейчас я вызову эконома, но прежде скажите, как здесь восприняли наше появление.

Стюарт широко ухмыльнулся:

– Весь город смотрел, как вы гнались за «Эстрельей дель Сур», милорд.

– Не удивлен.

– Все ликовали, когда она от вас ушла. И когда вы приблизились, артиллеристов срочно отправили на батареи.

– Вот как?

Надо же, насколько хорошо здесь помнят решительность и дерзость королевского флота, если хоть на минуту могли вообразить, что британский фрегат в одиночку попытается взять приз в надежно защищенном порту.

– Через десять минут ваше имя звучало по всему Пуэрто-Рико, милорд.

Еще один взгляд на лицо Стюарта убедил Хорнблауэра, что это не пустой комплимент.

– И каковы планы «Эстрельи»?

– Она зашла выгрузить нескольких больных рабов и пополнить запасы воды, милорд. Здесь спрос на невольников маленький. Отплывает немедленно – как только станут известны ваши намерения, милорд.

– Немедленно?

– Завтра на рассвете, с береговым бризом, милорд, если вы не будете караулить ее у выхода из бухты.

– Это не входит в мои намерения, – ответил Хорнблауэр.

– В таком случае она, без сомнения, отплывает завтра на рассвете, милорд. Капитан хочет выгрузить товар в Гаване и продать, пока Испания не подписала конвенцию.

– Понятно, – сказал Хорнблауэр.

Что это? Старые симптомы: участившееся сердцебиение, жар под кожей, невозможность стоять на месте. Что-то шевелилось сразу за горизонтом его сознания, какая-то мысль. Через секунду она возникла из-за горизонта, смутная, словно очертания далекого берега, но успокаивающая и надежная, как всякий берег. А дальше, по-прежнему за горизонтом, были другие идеи, пока неведомые. Хорнблауэр невольно глянул на «Эстрелью», оценивая тактическую ситуацию, ища новых источников вдохновения, проверяя то, что уже придумал.

Он еле-еле сумел поблагодарить Стюарта за полученные сведения, не выдав возбуждения и не оборвав разговор подозрительно резко. Затем коротко сказал Феллу, что провиант надо закупить у Стюарта и, отмахнувшись от благодарностей последнего, отвернулся с видом полнейшей невозмутимости.

И на «Эстрелье», и на «Клоринде» кипела подготовка к тому, чтобы заполнить бочки пресной водой, шум, зной и суета на палубе мешали сосредоточиться. Близился закат, а с ним – и визит в генерал-губернаторский дворец. Очевидно, план следовало составить раньше. Идеи возникали одна из другой, словно китайские коробочки, и каждую надо было оценить на предмет возможных изъянов. Солнце село за холмы, оставив по себе пламенеющее небо, прежде чем Хорнблауэр принял окончательное решение.

– Спендлав! Спуститесь со мной в каюту! – Волнение сделало его резким.

В большой кормовой каюте было одуряюще жарко. Алое небо отражалось в воде залива, наполняя помещение багровыми отблесками, которые померкли, как только вестовой зажег лампы. Хорнблауэр бросился в кресло, Спендлав остался стоять, с любопытством глядя на адмирала, о чем тот, разумеется, прекрасно знал. Спендлав не сомневался, что его темпераментный главнокомандующий что-то задумал, однако даже он удивился и услышанному плану, и полученному приказу – настолько, что даже начал протестовать:

– Милорд…

– Исполняйте, мистер Спендлав. Ни слова больше.

– Есть, милорд.

Спендлав вышел, и Хорнблауэр остался сидеть один. Две минуты – бесценные минуты, когда все они на счету, – прошли в томительном ожидании, прежде чем в дверь постучали. Вошел Фелл, заметно нервничая:

– Милорд, найдется ли у вас для меня немного времени?

– Всегда рад вас принять, сэр Томас.

– Боюсь, это не совсем рядовое дело, милорд. Я хотел бы предложить план… довольно необычный.

– Я всегда рад вашим предложениям, сэр Томас. Прошу, усаживайтесь и расскажите, что вы придумали. До поездки на берег еще целый час. Слушаю вас с величайшим интересом.

Капитан сел в кресло – совершенно прямой, руки сжимают подлокотники – и дважды сглотнул. Хорнблауэру было стыдно и неуютно, что человек, не дрогнувший в бою перед лицом смерти, робеет перед ним.

– Милорд… – начал Фелл и снова сглотнул.

– Я весь внимание, – мягко сказал Хорнблауэр.

– Мне подумалось… – с запинкой