Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - Эдуард Эррио

Обсуждался представленный мною и Тардье доклад о дороговизне.

Из достоверного источника мы узнали, что в Германии большое число лиц зачислено в рейхсвер со сроком службы на один год. Думерг сообщил нам, что он требовал установления срока в шесть месяцев. Он изложил свой проект реорганизации аппарата председателя совета министров и 4-х отделов. Он оставит непосредственно в своем ведении Статистическое управление, Экономический совет и Высший совет национальной обороны. Он переедет в бывшее австрийское посольство. Он объяснил, почему не говорил нам раньше о своих планах, касающихся государственной реформы: он боялся огласки. Это по меньшей мере незамысловатый аргумент! Между тем речь по радио отнюдь не является сугубо конфиденциальным приемом!

Думерг решил созвать Национальное собрание. Но когда? Не требуя от нас немедленного решения, он хотел бы, опасаясь Общего фронта, скорее созвать совместное заседание обеих палат в Версале уже в начале ноября. Я взял слово.

Реформа? Хорошо. Но какая? По этому вопросу наши мнения могут разойтись. Ведь мы, радикалы, поддерживаем контакт с Общим фронтом. Нужно действовать осторожно, дать нам возможность проконсультироваться с партией, чтобы не допустить ее выступления против нас.

Думерг усиленно настаивал. Он не желал отказываться от своей идеи; он готов требовать роспуска даже в настоящих условиях. Марке заявил, что согласие партии радикалов необходимо. Я вновь выступил, обратившись к своим коллегам: «Вы должны решить, как вы хотите осуществить реформу – с нами или без нас? Если вы поступите неосторожно, предупреждаю вас, что мы провалимся. Если вы хотите действовать без нас, то это ваше дело. Если вы желаете, чтобы мы остались с вами, то предоставьте нам время для изучения проектов председателя совета министров, дабы выяснить, совместимы ли они с нашей доктриной». Кабинет был предупрежден. Здесь я вновь использую записи, составленные мною непосредственно на заседании совета министров.

Жермен Мартен сообщил нам, что он больше не опасается за конверсию; но падение на бирже началось.

Кантональные выборы 7 октября внесли мало изменений в существовавшее ранее соотношение сил. Меня очень интересовали результаты, достигнутые радикальной партией; она сохранила и даже усилила свои позиции. В Лионе борьба была упорной; бросившие мне вызов социалисты потерпели явный провал.

9 октября. Заседание совета министров. Положение в Северной Африке продолжает оставаться серьезным. Зато в Эльзасе отмечается ослабление движения за автономию. Реализация займа в скором времени будет закончена, результаты очень хорошие.

После заседания совета, в общем довольно малозначительного, Думерг попросил меня зайти к нему в 17 часов на Кэ д'Орсе. Когда я приехал туда, я застал там делегацию от департамента Сарты в составе Кайо, Монтиньи и Гурдо, которые сообщили мне о покушении на югославского короля. Я вошел к Думергу. Он был сильно возбужден. Правда, информация у него еще неполная: ему только сообщили, что король Александр умер, а Барту ранен, как говорят, легко. Мы наметили меры, которые следует принять в первую очередь. Президент республики решил выехать в Марсель.

Когда в 18 часов мы собрались на заседание совета кабинета, созванное Думергом, Сарро сообщил нам о смерти Барту. Атмосфера заседания была мрачной. Каждый чувствовал себя подавленным. Однако мы приняли необходимые решения. Я вместе с Тардье составил воззвание правительства. Государственным министрам было поручено сопровождать президента республики. О состоянии здоровья генерала Жоржа точных сведений не было.

10 октября в 10 часов утра прибыли в Марсель. В префектуре царило уныние. Сербы Ефтич и Спалайкович замкнулись в себе; их гнев выражался в желании увезти тело короля в тот же день. Точно через 24 часа после своего прибытия Александр вновь оказался на борту «Дубровника», но на этот раз уже в гробу. Врачи забальзамировали оба трупа, точнее, ввели в них формалин; нужно было дождаться конца этой зловещей операции. В 11 часов королева встретилась с президентом в большом красном салоне префектуры. Я был восхищен ее спокойствием, ее самообладанием, ее героической улыбкой. Здесь же находились сестра короля и его тетка Ксения, дочь королевы Черногории, которую я сначала не узнал, хотя принимал ее в Лионе во время войны. Они в плохих отношениях с королевой. «Мы приехали сюда, – сказали они мне, – чтобы проливать слезы». Семейные разногласия имеют место и в королевской среде и проявляют себя даже при подобных обстоятельствах. Прибывшая из Ментоны сестра короля была довольно бедно одета и вызывала жалость. Ее муж был убит во время русской революции.

Королева держала себя поистине величественно. Когда ее провели в траурный зал, где на двух парадных ложах покоились тело короля и французского министра, я стоял за ней. Она стояла прямо, не двигаясь; я смотрел на ее тонкие руки, в которых не заметно было ни малейшей дрожи. Траурное одеяние обрамляло ее молодое лицо с ясным взглядом; ее покрытые вуалью волосы были повязаны белой лентой. Она говорила с президентом о своем сыне, «бедном мальчике». Никто не видел на глазах у этой убитой горем женщины ни единой слезы.

Чтобы избежать слишком многолюдной трапезы, которая выглядела бы при данных обстоятельствах неприлично, я с женой, которая ночью сопровождала королеву, пошли завтракать вместе с Буиссоном, Тардье и мэром Рибо. Рибо сам рассказал нам о неорганизованности вчерашней церемонии, о беспорядке, который заметен даже на фотографиях в газетах. Было слишком мало войск. Правда, их вообще было очень мало в городе, но ведь в Тулоне была морская пехота, а в Оранже находились спаги (колониальные части). Убийца, вскочив на подножку автомашины, открыл огонь из настоящего ручного пулемета. Говорят, это был македонский террорист. На нем обнаружили татуировку, которая указывала на это. Но кто дал ему оружие? Можно ли верить полиции, которая виновна в происшедшем? Как французу, помнящему о слепом доверии, с которым к нам относились сербы, мне стыдно и больно.

В 16 часов началась траурная церемония. Организована она была весьма скверно. Довольно небрежно одетые служащие похоронного бюро передали гроб югославским офицерам. Разве не могли поручить это французским офицерам? Гроб установили на берегу возле небольшого военного корабля. Краткая религиозная церемония. У моряков на глазах слезы. Все исполнены почтительного благоговения перед несчастной королевой, полной достоинства и самообладания в своем горе.

Мы присутствовали, когда опускали в гроб тело Барту. Я был неприятно поражен грубыми действиями персонала, поднимавшего тело с парадного ложа; эти люди даже не поддержали ног, которые жалко свешивались вниз. Траурные кружева закрывали умное и тонкое лицо человека, который еще совсем недавно был так жизнерадостен, который умел быть любезным даже во время полемики и был блестящим образцом изысканной учтивости своей нации. В 18 часов состоялся вынос тела. Тардье и я сопровождали гроб в Париж. Наше прибытие утром в четверг было мрачным. Думерг вызвал нас на Кэ д'Орсе для первого ознакомления с ситуацией. Он еще колебался, но был намерен оставить за нами наши должности. Еще в Марселе, возле гроба Барту, президент республики быстро спросил меня: «Что мы предпримем в отношении Кэ д'Орсе?» Я ответил: «Подчинимся решению председателя Совета».