Путь в ничто - Ф. Ришар-Бессьер

— Что именно вы в нем переделали, профессор? — осведомилась Глория.

— Я всего лишь инверсировал некоторые главные контуры, но в результате робот вообще не будет выполнять указаний администрации. Поэтому нам нечего его опасаться при организации побега. Более того, я поместил в его излучающие центры специальное устройство, позволяющее ему оставаться в постоянной связи с остальными роботами этой базы и автоматически искажать интерпретацию приказов, которые те будут получать.

— Гениально! — не удержался Деламар. — Идея просто превосходная. Но само собой разумеется, что ни вы, ни Гордон Н. 42 не можете более оставаться в этой тюрьме. Вам следует присоединиться к нам, чтобы избежать репрессий.

Гордон воспринял это предложение с энтузиазмом, но Тюркас вроде бы заколебался. Похоже было, что ему наплевать на то, какая судьба его ждет.

Но в конечном счете и он, ко всеобщей радости, принял предложение Деламара.

И вот наступил кульминационный момент. Тюркас включил все свои аппараты, поставив перед прозрачным экраном уловителя образов своего робота.

Изображение темподжета продолжало маячить на нем, и теперь ничто уже не смогло бы помешать нам рискнуть всем ради всего.

— Эх, а у нас даже нет оружия для обороны! — огорчился я. — А ведь тюремщики наверняка попытаются помешать нам вырваться на волю.

— Неужели мы должны будем пойти и на такую крайность? — забеспокоился отец Салливан.

— Следует предусмотреть все возможные варианты.

— Я решительно отказываюсь от каких-либо насильственных акций.

Но Паоло неожиданно извлек из кармана "люгер".

— Первый же, кто попытается преградить нам путь к свободе, горько об этом пожалеет. Раз уж я — единственный, кто оказался при оружии, можете не бояться: я сумею защитить нас.

Да, Паоло определенно все больше и больше становился симпатягой. Я не мог сдержать нахлынувших чувств и похлопал его по плечу.

— Ну наконец-то от вас будет хоть какая-то польза, старина. Но каким образом у вас очутился пистолет?

— Как вам сказать… Всегда опасно ехать на Сицилию ради получения наследства…

Один только вид этой столь устаревшей в семитысячном году игрушки переполнил всех нас оптимизмом.

На Тюркаса посыпались просьбы не медлить более ни минуты и приступать к операции.

И этот милейший ученый решительным жестом привел в действие свою аппаратуру. Робота охватило голубовато-оранжевое пламя, и он вдруг исчез. Мы жадно прильнули к экрану, где вырисовывался неподвижный темподжет.

Робот уже должен был в эту секунду находиться на Земле и проникнуть внутрь машины времени.

Нам ясно представилось, как он в эти мгновения включает одну за другой бортовые системы.

На наших глазах силуэт темподжета начал таять, а затем и вовсе исчез. Со всех сторон к тому месту, где он только что стоял, сбегалась оторопевшая стража. Тюркас обрубил контакт и буднично произнес:

— Внимание! Пора начинать действовать.

Снаружи — абсолютный покой. Сгрудившись позади Тюркаса, мы напряженно вглядывались через застекленную дверь в расстилавшийся перед нами парк.

Внезапно всего лишь в какой-то сотне метров от нас, точно в том месте, которое выбрал Деламар, возник темподжет.

Молниеносно, как и следовало ожидать, учитывая те средства, которые были в распоряжении директора нашей зоны, взревели сирены всеобщей тревоги. А мы даже не успели еще выскочить из павильона профессора Тюркаса.

У меня чуть волосы не встали дыбом при виде того, что последовало за этим сигналом. С полсотни роботов вынырнули со всех четырех сторон лужайки и рванулись к темподжету. Тем Временем по команде стального ассистента профессора Тюркаса у нашей машины времени открылся входной тамбур.

Возглавлявший нашу группу Арчи чуть замешкался, потому что сзади прогремел голос Ришара-Бессьера:

— А вот и Франкенштейн, скорей пропустите его…

Франкенштейн буквально прошил наши ряды, рванувшись к возникшим справа от нас первым, наиболее ретивым роботам.

Следуя заложенной в нем профессором программе, он переиначил в совершенно обратном смысле приказы, посланные руководством лагеря его коллегам. Те разом остановились и даже несколько попятились назад.

Воспользовавшись этим, мы со всех ног припустили к темподжету. Однако слева, застав нас врасплох, словно из-под земли выросло около десятка железок, по-видимому не подчинившихся по каким-то причинам Франкенштейну.

Глория споткнулась и упала. Один из роботов кинулся к ней, но Арчи оказался проворнее и увел ее у него чуть ли не из-под носа.

Я видел, как Паоло яростно всаживал пулю за пулей в этого треклятого монстра, преследовавшего Арчи с Глорией. Но все напрасно: пули рикошетили от его корпуса.

Робот неумолимо продвигался вперед.

— Вперед, Арчи, — крикнул я, оборачиваясь.

Паоло прямо разбушевался. Он методично разряжал в робота обойму "люгера", причем последние четыре выстрела сделал в упор, прямо в стальной кочан на его плечах.

Насколько я понял, он затронул жизненно важный орган этой металлической твари, ибо та резко на полном ходу тормознула и, потеряв равновесие, опрокинулась навзничь.

Деламар и отец Салливан были уже в темподжете, и профессор сейчас же устремился к пульту управления.

Отовсюду валом катили охранники, но находившиеся под контролем Франкенштейна роботы мешали их действиям. Так что вышла такая заварушка, в которой сам черт сломал бы ногу.

Но, к несчастью, в лапы одного из роботов угодил профессор Тюркас. Ему на помощь бросился Гордон Н. 42.

Все произошло в какие-то доли секунды. Обоих в мгновение ока расплющили в лепешку, словно роботы жаждали отомстить им за то, что в их глазах выглядело предательством. Но были ли они разумны до такой степени?

При виде окровавленных тел друзей, которые разъяренные стальные чудовища продолжали топтать своими ножищами, в наших рядах возникло мимолетное замешательство.

Первым опомнился Деламар. Едва последний из нас миновал входной люк, как он тотчас же загерметизировал его и приказал Арчи включить двигатели.

В голове стоял такой сумбур, что описать, какие чувства я испытывал в тот момент, попросту не представляется возможным. Единственное, что запомнилось отчетливо, — это внезапное исчезновение всех ощущений. В душе воцарилось воистину олимпийское спокойствие.

Я понял, что это — результат выхода темподжета в его особый при движении мир и что мы покинули год семитысячный, где нам пришлось освободиться от множества иллюзий.

Что ждет нас в конечном пункте путешествия? В тот момент я бы дорого дал, чтобы узнать это. Меня почему-то уже не слишком заботил ожидавший меня по возвращении удел, хотя — чего лицемерить — я не раз задумывался над тем, а как сам Деламар рассматривает проблему моего предстоящего убийства.

Итак, что мы обнаружим в двенадцатитысячном году?

Меня мучило предчувствие, что лимит наших неприятностей далеко еще не исчерпан и нам предстоит масса хлопот.

А все потому, что люди оставались все такими же, несмотря на немыслимый технический прогресс.

Бедняга Тюркас! Разве не стал он сам жертвой той цивилизации, одним из столпов которой был?

А Гордон Н. 42? У меня все еще стояла перед глазами жуткая сцена, как роботы разрывают его на части. Им навсегда завершилась родовая линия Гордонов, потому что та перспектива, что светила мне в двадцатом веке, не давала оснований надеяться на увековечение нашего генеалогического древа.

Я даже подумал, не нацепить ли на рукав траурную повязку в знак скорби о племяннике, но Ришар-Бессьер отговорил меня от этого.

— Посмотрите-ка лучше на приборы, — посоветовал он. — Со дня его смерти прошло почти восемьсот лет.

Да, аргумент, что и говорить, убойный. Я больше не настаивал на своем намерении.

Лишь спустя некоторое время мы заметили, что нашего полку прибыло. Пассажир был не слишком громоздкий и совсем не докучливый — это был личный робот Тюркаса.

Маргарет сразу же нарекла его "Дон Камилио". Почему — осталось для нас тайной. Может быть, из-за внешности, несколько напоминавшей лошадиную, кто знает? Но отец Салливан с самым серьезным видом обратился к нам с просьбой опустить "Дона", оставив в качестве прозвища просто "Камилио". До чего же сложный характер у этого слуги божьего!

Но спорить мы не стали, и Деламар отрегулировал его так, чтобы он отзывался на это обращение. Вот так Камилио и стал на борту нашего аппарата мастером на все руки.

Поскольку с Венеры мы удрали, мягко говоря, впопыхах, Деламар вынужден был направить темподжет к Земле, чтобы мы смогли вновь оседлать свойственную ей линию Вселенной и подняться затем по ней до конечной остановки нашего фантастического маршрута.

Что касается пресиптрона, то на нем пришлось поставить крест. Ведь возвратиться по времени назад мы не могли из-за аварии и отсутствия запчастей. Это просто бесило Деламара, и он то и дело распалялся гневом против своих коллег будущего, укравших это его изобретение, которое он считал одним из самых значительных за всю свою жизнь.