Избранное - Даниил Хармс

1929–1931 годы.

— 79

* * *

Андрей Иванович плюнул в чашку с водой. Вода сразу почернела.

Андрей Иванович сощурил глаза и пристально посмотрел в чашку.

Вода была очень черна. У Андрея Ивановича забилось сердце. В это время проснулась собака Андрея Ивановича. Андрей Иванович подо шел к окну и задумался. Вдруг что-то большое и темное пронеслось мимо Андрея Ивановича и вылетело в окно. Это вылетела собака Ан дрея Ивановича и понеслась, как ворона, на крышу противоположно го дома. Андрей Иванович сел на корточки и завыл. В комнату вбе жал товарищ Попугаев:

— Что с вами? Вы больны? — спросил товарищ Попугаев.

Андрей Иванович молчал и тер лицо руками.

Товарищ Попугаев заглянул в чашку, стоявшую на столе.

— Что это тут у Вас налито? — спросил он Андрея Ивановича.

— Не знаю, — сказал Андрей Иванович.

Попугаев мгновенно исчез. Собака опять влетела в окно, легла на свое прежнее место и заснула.

Андрей Иванович подошел к столу и вылил из чашки почерневшую воду. И на душе у Андрея Ивановича стало светло.

21 августа 1934 года.

СМЕРТЬ ДИКОГО ВОИНА

Часы стучат,

Часы стучат,

Летит над миром пыль.

В городах поют,

В городах поют.

В пустынях звенит песок.

Поперек реки,

Поперек реки

Летит копье свистя.

Дикарь упал,

Дикарь упал

И спит, амулетом блестя.

Как легкий пар,

Как легкий пар,

Летит его душа.

И в солнца шар,

И в солнца шар

Вонзается косами шурша.

Четыреста войнов,

Четыреста войнов

Мигая небу грозят.

Супруга убитого,

Супруга убитого

В реке на коленях ползет.

Супруга убитого,

Супруга убитого

Отламывает камня кусок.

И прячет убитого,

И прячет убитого

Под ломаный камень, в песок.

Четыреста воинов,

Четыреста воинов

Четыреста суток молчат.

Четыреста суток,

Четыреста суток,

Над мертвым часы не стучат.

27 июля 1938 года.

— 81

ИСТОРИЯ СДЫГР АППР

Андрей Семенович: Здравствуй, Петя.

Петр Павлович: Здравствуй, здравствуй. Guten Morgen, куда не сет?

Андрей Семенович протянул руку Петру Павловичу, а Петр Павло вич схватили руку Андрея Семеновича и так ее дернули, что Андрей

Семенович остался без руки и с испугу кинулся бежать. Петр Пав лович бежали за Андреем Семеновичем и кричали: "Я тебе, мерзавцу,

руку оторвал, а вот, обожди, догоню, так и голову оторву!"

Андрей Семенович неожиданно сделал прыжок и перескочил кана ву, а Петр Павлович не сумели перепрыгнуть канавы и остались по сию сторону.

Андрей Семенович: Что? Не догнал?

Петр Павлович: А это вот видел? (И показали руку Андрея Семе новича.)

Андрей Семенович: Это моя рука!

Петр Павлович: Да-с, рука ваша! Чем махать будете?

Андрей Семенович: Платочком.

Петр Павлович: Хорош, нечего сказать! Одну руку в карман су нул, а головы почесать нечем.

Андрей Семенович: Петя! Давай так: я тебе чего-нибудь дам, а ты мне мою руку отдай.

Петр Павлович: Нет, я руки тебе не отдам. Лучше и не проси. А вот, хочешь, пойдем к профессору Тартарелину, он тебя вылечит.

Андрей Семенович прыгнул от радости и пошел к профессору Тар тарелину.

Андрей Семенович: Многоуважаемый профессор, вылечите мою пра вую руку. Ее оторвал мой приятель Петр Павлович и обратно не от дает.

Петр Павлович стояли в прихожей профессора и демонически хо хотали. Под мышкой у них была рука Андрея Семеновича, которую они держали презрительно, наподобие портфеля.

Осмотрев плечо Андрея Семеновича, профессор закурил трубку — папиросу и вымолвил: "Это крупная сшадина."

Андрей Семенович: Простите, как вы сказали?

Профессор: Сшадина.

Андрей Семенович: Ссадина?

Профессор: Да, да, да. Шатина. Ша-тин-на!

Андрей Семенович: Хороша ссадина, когда и руки-то нет.

Из прихожей послышался смех.

Профессор: Ой! Кто там шмиется?

Андрей Семенович: Это так просто. Вы не обращайте внимания.

Профессор: Хо! Ш удовольсвием. Хотите, что-нибудь почитаем?

Андрей Семенович: А вы меня полечите?

Профессор: Да, да, да. Почитаем, а потом я вас полечу.

Садитесь (Оба садятся).

Профессор: Хотите, я вам прочту свою науку?

Андрей Семенович: Пожалуйста! Очень интересно.

Профессор: Только я изложил ее в стихах.

Андрей Семенович: Это страшно интересно!

Профессор: Вот, хе-хе, я вам прочту отсуда досюда. Тут вот о внутренних органах, а тут уже о суставах.

Петр Павлович: (входя в комнату)

Сдыгр аппр устр устр

Я несу чужую руку

Сдыгр аппр устр устр

Где профессор Тартарелин?

Где приемные часы?

Если эти побрякушки

С двумя гирями до полу

Эти часики старушки

Пролетели параболу

Сдыгр аппр устр устр

Ход часов нарушен мною

Им в замену карабистр

На подставке сдыгр аппр

С бесконечную рукою

Приспособленной как стрелы

От минуты до другою

В путь несется погорелый

А под белым циферблатом

Блин мотает устр устр

И закутанный халатом

Восседает Карабистр

Он премные секунды

Смотрит в двигатель размерен

Чтобы время не гуляло

Где профессор Тартарелин?

— 83

Одного милиционера звали Володя, а другого Сережа. Володя сх ватил Сережу под руку, а Сережа схватил Андрея Семеновича за ру кав и они все втроем побежали.

— Глядите, три институтки бегут! — кричали им вслед извозчики.

Один даже хватил Сережу кнутом по заднице.

— Постой! На обратном пути ты мне штраф заплатишь! — крикнул

Сережа, не выпуская из рук Андрея Семеновича.

Добежав до дома профессора, все трое сказали:

— Тпрр! и Остановились.

— По лестнице, в третий этаж! — скомандовал Андрей Семенович.

— Hoch! — Крикнули милиционеры и кинулись по леснице. Момен тально высадив плечом дверь, они ворвались в кабинет профессора

Тартарелина.

Профессор Тартарелин сидел на полу, а жена профессора стояла перед ним на коленях и пришивала профессору ухо розовой шелковой ниточкой. Профессор держал в руках ножницы и вырезал платье на животе своей жены. Когда показался голый женин живот, профессор потер его ладонью и посмотрел в него как в зеркало.

— Куда шьешь? Разве не видишь, что одно ухо выше другого по лучилось? — сказал сердито профессор.

Жена отпорола ухо и стала пришивать его заново.

Голый женский живот, как видно, развеселил профессора. Усы его ощетинились, а глазки заулыбались.

— Катенька, — сказал профессор, брось пришивать ухо где-то сбоку, пришей мне его лучше к щеке.

Катенька, жена профессора Тартарелина, терпеливо отпорола ухо во второй раз и принялась пришивать его к щеке профессора.

— Ой, как щекотно! Ха-ха-ха! Как щекотно! — смеялся профессор.

Но, вдруг, увидя стоящих на пороге милиционеров, замолчал и сде лал серьезное лицо.

Милиционер Сережа: Где здесь пострадавший?

Милиционер Володя: Кому здесь ухо откусили?

Профессор: (поднимаясь на ноги). Господа! Я человек, изуча ющий науку вот уже, слава богу,56 лет, ни в какие другие дела не вмешиваюсь. Если вы думаете, что мне откусили ухо, то вы жестоко ошибаетесь. Как видите, у меня оба уха целы. Одно, правда, на ще ке, но такова моя воля.

Милиционер Сережа: Действительно, верно, оба уха налицо.

Милиционер Володя: У моего двоюродного брата, так брови росли под носом.

Милиционер Сережа: Не брови, а просто усы.

Карабистр: Фасфалакат.

Профессор: Приемные часы окончены.

Жена профессора: Пора спать.

Андрей Семенович (входя): Половина двенадцатого.

Милиционеры хором: Спокойной ночи.

Эхо: Спите сладко.

Профессор ложится на пол, остальные тоже ложатся и засыпают.

Сон:

Тихо плещет Океан

Скалы грозные ду-ду

Тихо светит Океан

Человек поет в дуду

Тихо по морю бегут

Страха белые слоны

Рыбы скользкие поют

Звезды падают с луны

Домик слабенький стоит

Двери настежь распахнул

Печи теплые сулит

В доме дремлет караул

А на крыше спит старуха

На носу ее кривом

Тихим ветром плещет ухо

Дуют волосы кругом

А на дереве кукушка

Сквозь очки глядит на север

Не гляди моя кукушка

Не гляди всю ночь на север

Там лишь ветер карабистр

Время в цифрах бережет

Там лишь ястреб сдыгр устр

Себе добычу стережет

— 85

* * *

Человек устроен из трех частей,

из трех частей,

из трех частей.

Хеу-ля-ля,

дрюм-дрюм-ту-ту!

Из трех частей человек!

Борода и глаз, и пятнадцать рук,

и пятнадцать рук,

и пятнадцать рук.

Хеу-ля-ля,