Массимо - Оливия Торн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы приблизились к длинному ряду двухэтажных кирпичных зданий, напоминавших по внешнему виду малоиспользуемые склады. К зданиям было пристроено несколько пирсов, Лучия остановилась возле одного из них и заглушила двигатель.
Никколо или la Vedova ― кому звонить в первую очередь?
Я выбрал Никколо ― на случай, если у него есть какая-то стратегия, о которой я не знаю.
Он ответил после первого звонка.
― Ты в порядке? ― спросил он напряженным голосом.
― В порядке. В университете была перестрелка с наемниками, но я вытащил внучку la Vedova.
Я понял, что только что использовал прозвище в присутствии Лучии. Это не совсем та уважительная аура, которую я пытался создать.
― Э-э, внучку синьоры Фиоретти, ― исправился я.
Я взглянул на Лучию. Она лишь ухмыльнулась, как будто знала, что я полон дерьма.
Я поморщился и отвернулся.
― Хорошо, я рад, что с тобой все в порядке, ― сказал Никколо. ― Но прежде чем мы продолжим, у меня есть плохие новости.
― Что? ― настороженно спросил я.
― Полчаса назад в дом стрелял снайпер.
Он имел в виду наш семейный особняк.
Мое сердце замерло в груди.
― Кто-нибудь…
― Все в порядке. Он использовал пули с взрывчатым веществом, чтобы пробить пуленепробиваемое стекло, но оно выдержало ― по крайней мере, первый выстрел. Когда второй выстрел разнес окно, все уже спрятались.
― В кого он целился?
― В Дарио, естественно. Все могло быть гораздо хуже ― Адриано и Бьянка только что вернулись с пикника, примерно за 20 минут до того, как это случилось. Снайпер мог убить обоих, если бы заметил их. ― Никколо сардонически рассмеялся. ― В типичной манере Адриано, он разозлился из-за стрельбы и сказал, что им надо было уехать на Крит на медовый месяц ― там было бы безопаснее.
У меня по позвоночнику пробежала дрожь.
― А как же снайпер? Вы его ликвидировали?
― Ларс сейчас ищет его с несколькими людьми, и мы проверяем все камеры в поместье. Но, по сути, мы уже залегли на матрасы.
На жаргоне выражение «ложиться на матрасы» означало, что все готовятся к осаде. Оно появилось во время мафиозных войн, когда солдаты семьи перетаскивали все матрасы в доме в центральную комнату.
― Хотя, наверное, в нашем случае мы перебрались в безопасные комнаты, ― пошутил Никколо.
― Видимо, сейчас не самая лучшая идея вернуться домой.
― Примерно так, ― мрачно сказал Никколо. ― Мне также позвонили десять минут назад и сообщили, что твой самолет взорвали.
― Что?!
― Кто-то запустил в ангар гранату с ракетным двигателем. У наемников Фаусто куча дел.
― Они взорвали Гольфстрим?!
Лучия в тревоге оглянулась.
― Они не уничтожили его полностью, но в ближайшее время он не сможет летать. Одно крыло и двигатель уничтожены. К счастью, Пьетро и экипажа не было на борту, когда это случилось.
Пьетро был пилотом нашей семьи.
― Адриано был в бешенстве из-за медового месяца, а теперь Роберто в бешенстве из-за самолета. Сейчас он кричит на страховую компанию, потому что они утверждают, что пункт ― акты войны и терроризма ― не покрывает эту ситуацию. Ну и жизнь. ― Никколо снова рассмеялся, затем стал серьезным. ― К сожалению, это означает, что мы не сможем вывезти тебя из Венеции в ближайшее время. Не раньше, чем я смогу зафрахтовать другой частный самолет… и, честно говоря, я не уверен, что это будет совершенно безопасно. Мы понятия не имеем, кому сейчас можно доверять, и не появятся ли головорезы Фаусто с новой взрывчаткой.
― Хорошо… приятно слышать, ― пробормотал я.
― Мы эвакуируем тебя, как только сможем. А пока делай все необходимое, чтобы оставаться в безопасности и сохранить la Vedova на нашей стороне.
― Понял.
― Позвони, если будут какие-либо изменения.
― Передай всем, что я рад, что с ними все в порядке.
― Обязательно. Береги себя.
Как только я положил трубку, Лучия начала засыпать меня вопросами.
― Что случилось?
― Мой дядя нанял снайпера, чтобы тот попытался убить моего брата. И они взорвали самолет моей семьи.
― У тебя есть самолет?
Я уставился на нее.
― Ты спрашиваешь о самолете, а не о моем брате?
― Если бы с ним что-то случилось, ты бы не сказал «пытались убить моего брата», ― ответила она. ― И ты вообще не стал бы говорить о самолете.
Она была права.
― Так у вас есть самолет? ― повторила она.
― А у тебя нет? ― ехидно спросил я.
Лучия фыркнула.
― Нона не любит путешествовать. ― Затем она стала серьезной. ― У тебя в семье все в порядке?
― Да. На данный момент, во всяком случае.
― Это хорошо…
Это был приятный сдвиг в ее поведении. Она могла быть почти приятной, когда хотела этого.
― Нам нужно позвонить твоей бабушке, ― сказал я.
― Это было бы гораздо проще, если бы какая-то сволочь не выбросила мой телефон за борт, ― с издевкой в голосе произнесла Лучия.
Стервозная паршивка вернулась.
Я бросил на нее взгляд, но не удостоил ее оскорбление ответом.
― Какой номер телефона у твоей бабушки?
― У нее нет телефона. Ее маленькие мафиози дают ей его, если она в нем нуждается.
― Хорошо, как им позвонить?
― Я не знаю. Они все были записаны в моем телефоне… который кто-то выбросил за борт.
Я вздохнул. Мне уже надоела эта игра.
― Неужели у тебя нет никакого способа связаться с ней?
Лучия закатила глаза.
― Есть, конечно. Есть главный номер дома ― тебя соединят.
Она дала мне номер. Я позвонил и сразу же попал на оператора, который выдал мне типовое приветствие.
― Это Массимо Розолини, ― сказал я.
― СОЕДИНИТЕ ЕГО С НОНОЙ! ― крикнула Лучия во всю мощь своих легких.
Я уставился на нее. Она только мило улыбнулась в ответ.
Оператор, видимо, узнал голос Лучии, потому что сказал:
― Пожалуйста, подождите.
Примерно через десять секунд я услышал голос la Vedova.
― Синьор Розолини?
― Синьора, ― поприветствовал я ее.
― Моя внучка с тобой?
В ее голосе слышалось беспокойство.
― Да, мы в безопасности. Мы недалеко от…
― Не говори мне ― я не хочу знать, ― перебила она. ― У стен есть уши.
Умно. Если в ее организации было несколько предателей, то один из них мог
