Застигнутый врасплох - Рут Ренделл

Катье с торжествующим видом указала на кровать. Любимый предмет настроил ее на серьезный лад, и она уже не смеялась, говорила откровенно и сосредоточенно.

— Гораздо, гораздо лучше, чем мой друг-официант. Квентин имел много опыта и точно знает, как…

— Да-да, я могу представить, — прервал ее Вексфорд и тяжело вздохнул. — Прошу вас, мисс Доорн, избавьте меня от лекции о технике секса. Сосредоточимся на фактах. Были и другие случаи?

— Прошу прощения?

Вексфорд скрипнул зубами.

— Мистер Найтингейл… э, занимался с вами любовью не только в тот раз?

— Конечно. Он любит меня так же сильно, как я его. На следующую неделю и на следующую неделю, а потом позапрошлой ночью.

— Продолжайте.

— Я вам говорила. Я встречаюсь со своим другом, но злой человек не пускает нас в гостиницу. Мой друг хочет, чтобы мы пошли в машину, но я не иду. Это плохо. Квентин так не делал бы. Я возвращаюсь домой и думаю, что, может, Квентин поднимется ко мне и будет любить меня. И я хочу, хочу, пока он не стучит в дверь, и я счастлива. Мы оба очень, очень счастливы.

— Как долго он оставался у вас?

— Всю ночь, — беспечно ответила Катье. — Я говорю ему, что перед возвращением я вижу, как миссис Найтингейл идет в лес, и он говорит очень, очень печально: «Она меня не хочет, она никогда меня не хочет». Но я говорю: «Я хочу тебя, Квентин», и он остается всю ночь. Но он уходит очень рано утром, потому что слышит, что идет старый садовник. И я лежу в своей кровати одна и думаю, может, мне больше не нужно видеть моего друга-официанта, а нужно быть только с Квентином, а потом я тоже встаю, чтобы посмотреть, зачем старый садовник пришел в дом. Вот, я все рассказываю!

Вексфорд немного помолчал.

— В котором часу вы видели, как миссис Найтингейл переходила дорогу?

— В две минуты после одиннадцати, — без запинки ответила девушка.

— А в какое время мистер Найтингейл нанес вам ночной визит? — Катье смотрела на него удивленными, наивными глазами. — То есть когда он пришел к вам в комнату?

— В пятнадцать минут после одиннадцати. Я вхожу и иду прямо в кровать.

— Откуда вы так точно знаете время?

— Я ношу свои новые часы и всегда на них смотрю.

Она продемонстрировала Вексфорду левое запястье. Часы с двухдюймовым циферблатом держались на широком ремешке из лакированной кожи в розовую и лиловую полоску.

— Это мой друг дарит мне на мой день рождения, и я все время на них смотрю. — Она взглянула на Вексворда из-под длинных ресниц цвета темного золота. — Вы на меня сердитесь?

— Нет, я не сержусь, мисс Доорн.

— Я хочу, чтобы вы звать меня Катье, пожалуйста.

— Хорошо, Катье, — ответил Вексфорд.

Внезапно девушка официальным жестом протянула ему руку — так принято на континенте. Ее пальцы были мягкими и теплыми.

— Потому что, — сказала она, — вы похожи на моего старого дядю из Фрисландии, который иногда добрый, иногда сердитый, как вы. — Она погрозила ему пальцем.

«Боже, — подумал Вексфорд, медленно приходя в себя после этого сокрушительного удара. — Каким милым выглядит теперь ее кокетство и каким отвратительным оно станет, когда Катье исполнится сорок. Будет ли она по-прежнему жевать волосы?» Но эти мысли не принесли ему успокоения.

— А теперь, — сказала девушка, — думаю, я иду вниз и вытираю пыль в кабинете Квентина.

Глава 9

Берден с удивлением и презрением выслушал краткий и избавленный от самых пикантных подробностей рассказ Вексфорда о двух допросах. Им овладели холодная ярость и отвращение. Всякий, кто не знал старшего инспектора так хорошо, как он, мог бы подумать, что Вексфорд поддался чарам — невидимым Бердену — этой аморальной голландской девчонки.

— Не могу понять, — Берден стоял у окна в кабинете Вексфорда и распутывал узел на шнурке жалюзи, — почему вы считаете, что рассказанная этой парочкой история исключает их из числа подозреваемых?

Он натянул шнур и обмотал вокруг крючков в виде восьмерки. Берден любил порядок и аккуратность, даже на чужой территории.

— Наоборот, они могли сговориться. У вас есть лишь слова девушки, что Найтингейл… ну, присоединился к ней в четверть двенадцатого. Но это могло быть и позже. Разумеется, она будет его покрывать.

— Да? А зачем? Что она получает, покрывая убийцу жены ее хозяина?

Берден удивленно посмотрел на него. Право же, старик бывает таким наивным.

— Что получает? Брак с Найтингейлом, разумеется.

— Перестань повторять «разумеется». Все не так очевидно. И оставь в покое жалюзи. Иногда мне кажется, что у тебя просто мания какая-то — все приводить в порядок. Послушай меня, Майк. Ты бы хоть чуть-чуть старался идти в ногу со временем. Тебе всего-то тридцать шесть, но ты до того старомоден, что в это трудно поверить.

Во-первых, я хочу, чтобы ты знал: я верю Найтингейлу. Я не сомневаюсь в рассказанной им истории, поскольку интуитивно чувствую правду. Я не верю, что он способен на насилие. Если бы Найтингейл подозревал, что у жены есть любовник, то просто развелся бы с ней — конечно, в том случае, если ему не безразлично, и это гораздо важнее. Во-вторых, Катье Доорн не похожа на леди Макбет. Она очень современная молодая женщина, которая вовсю наслаждается жизнью, и среди ее удовольствий не последнее место занимает секс без обязательств.

От этих слов Берден покраснел и часто заморгал. Он силился придумать достойный ответ, но не смог.

— Какие у нас есть основания полагать, что Катье хочет замуж за Найтингейла? — продолжал Вексфорд. — Ей он кажется старым, — инспектор старался выражаться аккуратно. — Она сама сказала. А что касается ее, как ты выразился, аморальности, то это милая, нормальная девушка, которая вздрагивает от ужаса при мысли, что у нее в постели мог оказаться мужчина, только что убивший жену. В этих семейных убийствах мы должны отказаться от привычных схем, Майк. Времена изменились. Молодые женщины уже не рассматривают замужество как самое важное в жизни. Такие девушки, как Катье, не станут помогать мужчине убивать свою жену ради того, чтобы он сделал их «достойной женщиной». Они не считают себя недостойными просто потому, что не девственницы. А если ты намекаешь, что Катье нужны его деньги, то у меня сложилось другое впечатление — пока она особенно не задумывается о деньгах. Это придет позднее. Теперь же она просто наслаждается жизнью без всяких забот.

— Иногда я думаю, — по-стариковски проворчал Берден, — куда катится мир.

— Пусть мир сам о себе заботится. А нам лучше сосредоточиться на его маленьком участке. Мы выдвинули версию, Майк, и сами же ее разрушили. Что дальше? Мне представляется, нужно работать в двух направлениях. Кто был любовником миссис Найтингейл? Кто имел доступ к фонарю?

— Вы получили заключение лаборатории?

Вексфорд кивнул.

— Обнаружены следы крови на резьбе крышки и лампы, а также под выключателем. Кровь той же группы, что и у миссис Найтингейл, — редкая четвертая с отрицательным резусом. Вне всякого сомнения, орудием убийства был фонарь.

— Но кто имел к нему доступ? Кто вернул его на место сегодня утром?

Старший инспектор принялся загибать пальцы.

— Найтингейл, Катье, миссис Кэнтрип, Уилл Палмер, Шон Ловелл, Джорджина Виллерс… ага, и Лайонел Мариотт. Целый список получается. Возможно, в него следует включить и самого Виллерса, поскольку Джорджина могла выполнять его просьбу. Что мы знаем о Шоне? Он признался в своем восхищении миссис Найтингейл. Молод, горяч и, следовательно, ревнив. Возможно, встречалась она вовсе не с ним, но Шон мог видеть ее с этим человеком. Алиби у него нет. Юноша имеет доступ к фонарю, а сад, находящийся на его попечении, выходит прямо в лес.

— Она ему в матери годилась, — заметил Берден.

Смех Вексфорда был похож на скрежет.

— Господи, Майк, ты совсем не знаешь жизни, да? В том-то все и дело, что ему двадцать, а ей сорок. Как… — Он умолк, затем продолжил с наигранным безразличием: — Как это бывает с мужчинами среднего возраста и юными девушками. Такое происходит сплошь и рядом. Ты никогда не мечтал о подругах матери?

— Конечно, нет! — Берден обиделся. — Подруги моей матери всегда были для меня как родственницы. Я называл их тетушками. И до сих пор называю. Что тут смешного?

— Ты, — ответил Вексфорд. — И если бы не смех, я давно бы свихнулся.

Берден привык к подобному обращению, но все равно чувствовал себя глубоко оскорбленным. Он считал несправедливостью, печальной приметой времени тот факт, что над человеком смеются из-за высоких принципов и благопристойных взглядов на жизнь. Он негромко покашлял, затем сухо произнес:

— Мне нужно идти и еще раз побеседовать с вашим любимым подозреваемым, юным Ловеллом.

— Вот и займись. — Вексфорд посмотрел на часы. — В четыре у меня свидание. — Он ухмыльнулся. — С человеком, который посвятит меня в дела давно минувших дней.