Самая срочная служба - Михаил Серегин

С очередным появлением прапорщика солдаты бросали работу и по привычке окружали его, пытаясь узнать последние новости из части. Иногда Евздрихин по доброте душевной привозил кому-нибудь письмецо из дома, что становилось для одного из солдат праздником.

Сейчас же, услышав новость о том, что приедет к хряку подруга, Ануфриев загоготал во всю глотку.

– Ну вот, Простаков, – хлопал он сибиряка, – теперь тебе будет к кому обратиться, случись заскучать по бабе.

Алексей хмурился, стоя неподвижно, и молча пережидал, пока все остальные нахохочутся до упаду. Евздрихин сидел на лавочке и покуривал.

– Вы тут, ребята, давайте делайте еще один загончик. Поскольку личный состав, что называется, прибывает. И поторопитесь со стройкой. Не дай бог, хоть с одной свиньей что-нибудь случится. Шпындрюк наедет на комбата, а комбат... он разбирать не станет. Если дело будет у вас плохо идти, пришлют вам подмогу, ребята, из вашего же взвода. И весь этот свинарник достроят за два дня. Надеюсь, вы поняли.

Евздрихин лукаво улыбался в усы, потягивал сигаретку и поглядывал на переминающихся с ноги на ногу солдат, которым ой как не хотелось заканчивать здесь свое пребывание.

– Спасибо за предупреждение, – поблагодарил от всех Валетов, – а то вот этого здорового привезли, так его вот и ставить было некуда. Пришлось все наспех городить, а теперь у нас целый день есть.

– Во-во, – поддержал Ануфриев, – ты загоном и займешься. Будешь невесту встречать.

Тут он заржал, и его подхватили остальные.

К вечеру Фрол уже ходил вокруг еще одного подготовленного просторного загона. Он, будучи городским жителем, ни разу не был в свинарнике и даже не представлял, как он вообще может выглядеть.

Только здесь, на стройке, до него начало доходить, в каких же условиях содержатся животные. Насчет размеров загона его проконсультировал Простаков. Он, что называется, был от сохи и наблюдал в своей деревеньке жизнь свиней.

– Она не меньше Терминатора будет, так что ты давай, городи побольше.

– А че же она, под открытым небом, что ль, будет? – возмущался Валетов. – Че, я опять один должен тут крышу делать? Я за сегодня крышу не успею, – возражал он.

= Утром следующего дня приехал тот же самый грузовичок, что привозил в свое время Терминатора. И тот же самый водитель отбросил задний борт, и вышедшие на шум двигателя автомобиля из-под брезентового полога солдаты с ужасом узрели не только здоровенную свиноматку, но еще и небольшой импровизированный загончик в углу кузова, где кто-то копошился.

Забравшись в кузов, штатный укротитель парнокопытных Валетов прошел мимо свиноматки вглубь и влегкую выматерился.

– Да их тут, – он остановился, пытаясь рассыпать глаза, а потом собрать их в кучу. – Их тут, кажется, восемь.

– Кого их-то? – не понял Сизов.

– Свиней тут восемь, поросят маленьких.

Водитель заложил руки в боки и инструктировал:

– Их от мамки отделять пока нельзя. Они сосут. Это на время дороги небольшой загончик сделали, поэтому давайте создавайте условия. А мне важно, чтобы вы быстрее их отсюда вывели, мне ехать надо.

Валетов, которого дембель сделал старшим по свиньям, разводил руками в стороны.

– Да куда же? Да уж ничего ж нет уж. Где ж стелить-то?

Ануфриев подошел к нему вплотную.

– Давай быстро восстанавливай старый первый загон, который был под Терминатора сделан.

– Опять спать и каки нюхать? – не выдержал Сизов. – Ты чего, Олег, хочешь, чтобы я тоже, как и ты, домой поехал весь вонючий?

Ануфриев огрызнулся:

– Заткнись.

Действительно, ему до дембеля оставалась неделя, и он просто-таки мечтал досидеть здесь до последнего своего дня и убраться восвояси из опостылевшей ему армии. Скорее на гражданку! Туда, где достать травку и порошочек будет намного проще, чем в этой долбаной армии. Так он вылечиться и не смог, привязанность к наркотикам только усилилась.

Простаков сменил в кузове Валетова, помчавшегося устанавливать наспех доски.

– Резина, чего стоишь? – гаркнул Ануфриев. – Бегом с Валетом загон делать.

Покрутившись в кузове и поглядев на свинок, Простаков выпрыгнул.

– Ну, вы че, мужики, давайте, – бодрил водитель.

– Да куда давайте? – Простаков подошел к нему и расправил плечи. – Мы сейчас этих выпустим, – он кивнул головой в сторону копошащихся малюток, – они разбегутся тут. Как мы их тут потом собирать будем? Погоди, сейчас они досками огородят площадь, тогда всех сразу и заберем.

Водилу не устраивал такой поворот событий, но бодаться с Алексеем он не стал, покорившись судьбе, сел и целый час молча наблюдал, как свиней переселяют из кузова в загон.

Коричневая мамаша, одна масть с Терминатором, спокойно реагировала на то, как обращаются с ее детьми, и спокойно-таки потопала по положенным с кузова на землю доскам.

Мамашу с потомством перевели в загон на постеленное сено. Она тут же повалилась, и все восемь крохотных поросят подбежали к ней и стали выискивать маленькими розовыми пятачками мамкины сиськи.

Вечером случился небольшой шухер. Вместе с Шпындрюком на объект пришел и комбат. Все подорвались со своих коек и построились в одну шеренгу.

Стойлохряков подошел к загону и посмотрел на мамку с поросятами, довольно хмыкнул и снова повернулся к солдатам.

– Ощутил себя отцом, – не удержался Валетов.

Шпындрюк – маленький и толстый человечек – со значительным видом, заложив руки за спину, разглядывал через круглые стекла очков в золотой оправе своих нынешних рабочих.

– Ануфриев, – обратился комбат к Олегу.

– Я, – вяло ответил дембель, безразлично глядя на командира батальона.

– Я-я, – передразнил комбат. – Головка-то знаешь от чего?

Привыкнув за два года к комбатовским издевкам, Ануфриев оставался спокойным.

– Чего пялишься? Свободен, Ануфриев.

Улыбка, вначале робкая, затем все более широкая, озарила лицо дембеля.

– Свободен? – переспросил Ануфриев.

– Все-все. Хорош, – комбат едва заметно улыбнулся. – Закончил. Отдал долг Родине. Можешь завтра утром прийти в часть, забрать документы, переоденешься в парадку – и домой. Чтобы завтра до обеда ты все свои дела сделал и я тебя здесь больше не наблюдал. Понял?

Радостный Ануфриев гаркнул во все горло:

– Так точно!

– Ну ладно. Остальным работать, – напомнил подполковник. – Давайте, чтобы вот на нас Протопоп Архипович не гневался.

Тем временем очкарик стоял около загона и все смотрел на маленьких свиней.

– Молоденькие они еще, – говорил он о чем-то своем. – Совсем молоденькие. Такие... нет. Такие никуда не пойдут. Надо времени немного дать. Совсем чуть-чуть. Подожду немного.

Комбат с главой администрации ушли, а солдаты принялись поздравлять дембеля, буквально за несколько секунд из злобного парня превратившегося в обычного пацана с улицы. Он даже, казалось, помолодел на глазах. Куда-то исчезла суровость и озлобленность. Что и говорить, через два дня он будет дома.

– Как же это так? – не понимал Сизов, с завистью поглядывая на кореша. – Ты чего же, обсчитался, что ли? Тебе вроде первого домой? А сегодня-то еще не первое.

– Не знаю, – радостно отвечал ему Ануфриев. – Это же комбат, он на неделю раньше вполне может отправить.

– Я только знаю, что на неделю позже, а то и на месяц, – ворчал Сизов.

– Чего ты дергаешься? – успокаивал его Ануфриев. – Свое отбарабанишь и тоже уйдешь. А у меня сегодня, е-мое, – воскликнул он на весь поселок, – последняя ночь в этом дурдоме!

Ануфриев, казалось, разволновавшись вначале, сейчас спал, словно младенец, уподобившись замершим около мамки свинкам.

Он встал утром, почистил, привел в порядок свою рабочую одежду. Попрощался со всеми достаточно холодно. Только Сизову пару раз шутя ударил кулаком в грудь, как бы передавая тем самым власть над остальными.

Только те остальные, растущие слоны – Резинкин, Простаков и Валетов, с уходом наглого и крикливого Ануфриева не думали просто так впадать в транс перед не таким уж и злостным Сизовым, который на протяжении всей своей службы зависел от более пронырливого кореша. Во взводе знали все, что Олег всегда может достать наркоты и поделиться ею с Сизовым. Вот за что последний мог с себя с живого кожу содрать, если об этом попросит Ануфриев.

Теперь пронырливый дембель уходил, оставляя зависимого от наркотиков Сизова одного. Где ему теперь брать порошок? Остальные с сочувствием поглядывали на остающегося как бы за главного деда.

Но желающих, чтобы правил именно он, не было. От троицы был свой кандидат. Это Валетов. Все-таки у человека десять классов образования, голова варит. Все будет по-другому. Все будет иначе.

Резинкин тоже претендовал на верховенство. Но у него не было такого друга, как Простаков. Все-таки здоровый и маленький, они вдвоем составляли грозный тандем, и идти поперек казалось невозможным.