Алоха из ада (ЛП) - Кадри Ричард

Я стучу во входную дверь. Какое-то время ничего не происходит. Я слышу, как внутри кто-то возится. Я её удивил. Она прячет свою нычку.

Дверь открывается. Кэролин не открывает сетчатую дверь, а стоит там, моргая на солнце, как не слишком умный сурок. Я видал эксгумированные трупы с лучшим загаром.

— Ты кто, блядь, такой? — спрашивает она.

Я наклоняюсь ближе к сетке и улыбаюсь.

— Привет. Я юный студент колледжа, пытающийся заработать немного денег. Хожу по домам и продаю подписки на журналы. Вас не заинтересует десяти- или двадцатилетняя подписка на «Хранение с Целью Сбыта» и родственное издание «Я Собираюсь Сжечь Ночью Ваш Дом, Пока Вы Будете Спать в Постели»?

Она таращится на меня, слегка приоткрыв рот, словно пытается сформулировать вопрос, но за последние три секунды забыла, как говорить по-английски. Я открываю сетчатую дверь и протискиваюсь мимо неё внутрь. Она стоит на месте, оборачивается и наблюдает, как я вторгаюсь в её гостиную.

У Кэролин идеально обрамляющие её лицо короткие сухие волосы. Она была бы хорошенькой, если бы не тёмно-синие круги вокруг глаз, и кожа не напоминала текстурой наждачную бумагу. На внутренней стороне рук красные рубцы, где она маниакально ковыряла кожу. Я улавливаю в её поте запах не-полностью-усвоенного мета. Её сердце колотится, а глаза с острия булавок, но это из-за наркотиков, а не из-за меня. Ангел в моей голове хочет, чтобы я был помягче, чтобы её затылок не раскололся, с мозгом заодно. Хорошая идея. С другой стороны, она толкает непредсказуемую экстрасенсорную отраву Нацбезопасности подросткам, которые понятия не имеют, что демоны, Кисси и другие уроды-мозгососы так и ждут возможности наложить когти на их кору головного мозга.

Кэролин стоит у двери, скрестив руки на груди. Когда часовой механизм у неё в мозгу снова начинает работать, она следует за мной в гостиную цветов авокадо и апельсина с мягкими креслами, подушками и длинным ротанговым диваном. Выглядит как декорации к снафф-фильму семидесятых[64]. Она останавливается в паре метров от меня и смотрит испуганным взглядом, пытаясь понять, должна ли меня знать. Может, она должна мне денег. Может, я должен ей.

— Сядь, — говорю я. — Она не двигается. Я делаю к ней шаг и повторяю: — Сядь.

Она обходит меня и садится на диван, сдвинув вместе колени и положив на них руки, словно выпускница школы обаяния. Я сажусь напротив в мягкое зелёное кресло и подтягиваю его к дивану, чтобы мы сидели лицом к лицу. Пружины в кресле давно исчезли, и моя задница пытается провалиться ниже колен. Не слишком хорошее зрелище, когда хочешь выглядеть устрашающе. Я сдвигаюсь вперёд и сажусь на край кресла.

— Ты коп? — спрашивает она.

— Ты думаешь, я коп?

— Нет.

— Тогда может нам стоит двинуться с этого места и посмотреть, куда это нас приведёт. Ты не против, Кэролин?

— Замечательно. Как скажешь. Если ты не коп, то кто ты?

— Я солгал раньше. Я не студент колледжа.

Она начинает ковырять кожу на левой руке.

— Прекрати. Ты расковыряешь руку и заработаешь гангрену в такой пыльной дыре, как эта.

— Тебе какое дело?

— Мне плевать, но меня раздражает смотреть на это.

— Какого хера тебе нужно? Денег? Я похожа на того, у кого есть деньги? Посмотри по сторонам.

Она машет рукой на общую разруху. Дело не столько в беспорядке, сколько в том, что всё находится в таких местах, куда ни один здравомыслящий человек это бы не положил. Как будто всем, чем она владеет, от мебели до кофейных чашек, она пользовалась лишь раз и затем бросила там, где стояла, когда ей это больше не было нужно.

— Мне не нужно смотреть, Кэролин. Я знаю, что в каком бы свинарнике ты ни жила, у тебя есть деньги, потому что ты дилер. Я вижу это в твоих глазах и слышу в крошечных нотках в твоём голосе. Кроме того, ты измотана и тебе осталось примерно полгода до инсульта со смертельным исходом. Ты ведь знаешь, что у тебя повышенное давление? Это не слишком хорошо сочетается с метом.

Она поднимает голову, по-прежнему пялясь на меня.

— Откуда ты это знаешь?

Она грызёт большой палец. У неё обгрызены все ногти. На кончиках пальцев гипсовая пыль.

— Это просто мой трюк. Я кое-что знаю о людях. Вроде того, что все деньги, которых ты сказала у тебя нет, заныканы в тайнике в стене.

Взгляд, которым она одаривает меня, это смесь гнева и тупого удивления.

— Когда ты приходил ко мне в дом?

— Я никогда прежде здесь не был. Это просто для того, чтобы показать тебе, что ложь не доставит тебе никакой радости.

— Если тебе нужны деньги, забирай. Я больна. Я не смогу помешать тебе.

— Мне не нужны твои деньги. Мне нужно имя-другое.

— Какое имя?

— Прежде чем перейти к этому: ты продавала Акиру Хантеру Сентенце?

Она наклоняется вперёд, опираясь локтями на колени, одновременно взволнованная и уставшая.

— Я не продавала его ему. Я давала его ему. Мы, типа, друзья. Мы собираемся вместе завязать.

Я смотрю на неё. Её мозг так быстро вибрирует, что я не могу её прочитать. Захожу с другой стороны.

— А почему нет? Ты обзавелась хорошим богатым мальчиком-клиентом, который собирался оплатить твоё лечение. Каков был план? Прогулять уже на второй день и положить в карман все деньги, которые сможешь выбить из клиники в качестве возврата?

Она машет головой и её сухие как солома волосы колышутся вокруг щёк.

— Ничего подобного. Мы с Хантером друзья. Мы собирались вместе сделать это. На этот раз по-настоящему.

— То есть, ты не слышала о нём?

Она выпрямляется. Встревоженная и впервые отчасти сосредоточенная.

— С Хантером что-то случилось?

— Он пропал. После последней дозы Акиры. У него сорвало крышу. Он выпрыгнул в окно с концами.

— Боже. Боже. Боже.

Она закрывает руками лицо. Это было глупо. Никогда не говори правду наркошам. Единственная причина, по которой они торчат, заключается в том, что у них сильная фобия в отношении реальности. Я щёлкаю пальцами перед ее лицом. Слегка хлопаю по рукам.

— Возвращайся на землю, Кэролин. Ты нам нужна. Ты нужна Хантеру.

— С ним всё будет в порядке?

— Не знаю. Это целиком зависит от того, что ты можешь мне рассказать. Мне нужно имя твоего поставщика.

— Зачем оно тебе? Почему бы тебе его не поискать самому?

— Ты знаешь, где начать поиски?

— Нет.

— Мы тоже. Что нам известно, так это то, что Хантер принимал Акиру без каких-либо проблем, а затем внезапно погрузился в сайкобилли[65]. У меня нехорошее предчувствие, что, возможно, с последней партией что-то было не так. Реакция Хантера не была обычной передозировкой. Она была очень специфической, так что я хочу знать, что там было, кто это туда подмешал и зачем.

Она садится прямо и машет головой. Прижимает руки к телу.

— Я не могу тебе этого сказать.

— Нет, можешь. Ты друг Хантера и хочешь, чтобы его нашли, чтобы вы вдвоём могли вместе лечиться.

— Я не могу.

Я резко наклоняюсь вперёд в кресле и оказываюсь вплотную к Кэролин. Она замирает, стараясь не встречаться со мной взглядом.

— А может ты вовсе не друг Хантеру, и это ты дала ему смертельную дозу? Ты это сделала, Кэролин? Кто-то дал тебе специальную дозу Акиры только для Хантера?

Мальчики, прекращаем копать, мы наткнулись на нефть. Мозг Кэролин по-прежнему гудит как камертон, но, по крайней мере, теперь она на чём-то сосредоточилась. Это видно по её глазам. Она беспомощно терзает себя, стараясь сложить все противоречия и всю ложь своей жизни во что-то разумное. Она действительно считает себя другом Хантера, но метовый туман, в котором она живёт, позволяет ей оправдывать то, что она давала Хантеру наркотики, хотя знала, что это плохо, потому что кто-то выше по пищевой цепочке обещал ей больше наркотиков, или денег, или шанс погасить давний долг. Каковы бы ни были её причины, она чувствует себя чертовски виноватой. Из её красных глаз с синими кругами начинают хлестать наркоманские слёзы жалости к себе. Мне хочется ей вмазать, чтобы посмотреть, не поможет ли это вправить мозги, но я лишь легонько похлопываю её по плечу. Я стараюсь говорить тихо, будто разговариваю с ребёнком.