Ожог от зеркала - Александр Доставалов

– Но что-то получится? – с надеждой спросил Шершавый.

– Раз Никиту почувствовал, надежда есть.

– Так я попробую, – расцвёл мечник. – Серебро один хрен тратить надо. Нешто я в Стамбуле тренера не найду? И когти?

– Найдешь, наверно. Коли не поскупишься. – Никита сожалеюще цокнул языком. – Кстати, повезло тебе. Я эти травки полгода пил, у нас все их пьют, положено. Они ещё много чего полезного делают. А так ничего и не почувствовал.

– А Тарас?

– И Тарас тоже, и Ярик. С «крыльями» очень мало кто умеет. Но уж если умеет...

Шершавый посмотрел на Варвару.

– Будешь учить?

– Конечно, покажу кое-что.

– А можно, мы сейчас на тебя как бы нападём? Или здесь тесно?

– Да пожалуйста. – Варька мгновенно надела на руки «перчатки» и перевела их в положение «спрятанные коготки». – Возьмите колья, а то порежете друг друга. – Шершавый вспомнил про нож в груди одного из нападавших и подумал, что предосторожность может быть оправданна. Рядом лежала стопка горбыля. Он, Лучник и Никита подобрали по подходящей деревяшке.

– Пошли, – вдруг с азартом выкрикнул Никита, и все трое ринулись на девушку – вернее, на то место, где она только что стояла. Варька двигалась со скоростью и пластикой атакующей кошки. Первым «получил по шее» Лучник, за ним грохнулся Никита, причём что именно подсекло ему ногу, он даже не разобрал, Шершавый ухитрился ткнуть колом во что-то мягкое, мелькнувшее, но это оказалось плечо Никиты, а ладошка Варвары уже уткнулась ему в печень.

– Как быстро, – с уважением сказал Шершавый. Варька уже снимала с рук «крылья».

– Не всегда так получается, – скромно сказала она. – Просто вы встали раскорякой. Потом, в бою ещё болты, а то и пули мушкетные. Сложнее двигаться.

– Но выбила ты нас...

– Никиту только уронила. И потом, вы же не умеете. Если на сильного противника нарвёшься, сразу «вязнешь». Атакующих струн просто нет.

– Буду учиться, – сообщил одноглазый мечник, улыбнулся и пошёл спать.

Глава 11

В Стамбул они въехали на закате. Город производил мощное впечатление.

Сотни мечетей, десятки церквей, огромное количество народа – через восточную непривычку сидеть дома множество людей толклось на улицах и бесчисленных базарах... Потрясающее солнце, витающий над городом запах пряностей и какой-то особый, неповторимый, восточный колорит.

В этом городе хотелось остаться. Он был дружелюбен и спокоен, светел и чист, от него веяло древней мощью и величием. На улицах теснились тысячи лавок, сновали разносчики фруктов и сладостей, жарилось мясо и варился плов. Здесь было много славян, и русская речь смешивалась с турецкой. Высокие стены со старинными башнями дышали историей. Мраморное и Чёрное моря смешивали волны через Босфорский пролив.

Здесь было хорошо.

Конечно, особо расслабляться не стоило.

Школяры прекрасно понимали, что и тверской магистрат, и рыцари, и валчи не прекратили своих поисков. Разумеется, на таком расстоянии никакая сеть достать их уже не могла. Но особые приметы... Не стоило, например, использовать одновременно все три лодки. Кроме того, школяров тревожил сам шлях.

Пришло время исполнить его задания.

– Интересно, зачем декану религиозная информация? – Никита смотрел на громаду Святой Софии.

– Это скорее всего не для декана. Это нужно Колледжу.

– А Колледжу зачем? Мы ведь не жрецы.

– Да мало ли, Кит. – Тарас разглядывал обожженную небесным огнём «железную колонну». – Христианство – одна из мировых религий. Так что знание может очень пригодиться.

– Давай для себя разберёмся.

– Ты что, теософ?

– Теософ не теософ, а кое-что читал. – Никита провёл ладошкой по силуэту солнышка, что носил на груди почти каждый славянин. – А ты, цветный, зря иронизируешь. Кстати, далеко не все признают христианство мировой религией. Некоторые считают его сектой.

– Какие же тогда мировые?

– Ну, более массовые. Буддизм, например. Магометанство. Индуизм. И наши, панславянские боги.

– А шаманизм?

– Это, конечно, вещь распространенная, но он везде отличается.

– А иудеи?

– Пожалуй. Хотя с тех пор, как их поприжали, иудаизм почти сошёл на нет.

– Ну ладно. Как это ни называй, а в Христа верит не один миллион народу. И к нам такие ребята забредают, с крестом на пузе. Но при чём здесь этот святой?

– Ты поаккуратней с выражениями, Тарик. Я про эту религию читал, и мне понравилось. Не хуже нашей.

– А что там особенного? Они все похожи.

– Не скажи. Сербы вон почти поголовно христиане. И вообще. У христиан любовь на первом месте.

– Да знаю я, – сказал Тарас. – На зло отвечать добром, дабы не умножать количество зла в мире. Красиво, конечно. Но непонятно. У нас проще.

– У нас проще, – согласился Никита. – Зло нужно останавливать, и все дела. Оставил безнаказанным – считаешься соучастник. Но у них как-то изящнее.

– Может быть, – не стал спорить Тарас. – Тут что одна крайность, что другая... Добрые люди, собирайтесь вместе и убивайте злых! Молотками, топорами и пилами. – Он усмехнулся. – Очень сложно отличить зло от добра. Это самое сложное.

– Для того у тебя и разум. Должен быть.

– Кстати, вот что мне действительно у христиан не нравится, так это то, что у них все рабы божьи. – Тарас поморщился. – Как-то это... Раб только послушен, ему думать не обязательно. Другое дело – сын. Все мы дети Создателя. Ну, лучше же звучит?

– Звучит-то лучше, – вздохнул Никита. – А вот как оно на самом деле?

– На самом деле мир вовсе не на любви держится. А на деньгах. – Тарас выщелкнул из калиты серебряный ноготь, ловко закрутил его в воздухе и убрал обратно в кишень.

– Неизвестно, – не согласился Никита. – Может, и на любви.

– Может, и на любви, – не стал спорить Тарас. – К деньгам.

– Опять ты ёрничать начал.

– Обидно просто, – вздохнул Тарас. – Вот возьми простого мужика. Они же всему верят. Они ждут, что когда-нибудь жить им станет лучше. Просто станет, само по себе. Что ворьё, которое нами управляет, вдруг усовестится и начнет раздавать деньги. Каждому по чуть-чуть, для облегчения.

– Это, конечно, вряд ли, – согласился Никита. – Вот только к религии отношения не имеет. Деньги вообще только средство обмена. Христос говорил, нельзя служить одновременно богу и мамоне.

– Это богатству, что ли? – уточнил Тарас.

– Именно, – сказал Никита. – И ещё: отдайте богу богово, а кесарю – кесарево.

– Это помню, – сказал Тарас. – Это он про монетку сказал. Это красиво. Там ещё профиль кесаря был начеканен.

– И про налоги.

– И про налоги, – эхом отозвался Тарас. – Что такое отдать кесарю кесарево – мне понятно. А вот что такое отдать богу богово? У христиан?