Казанский Каин - Евгений Евгеньевич Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В декабре сорок седьмого года карточки отменили. К тому же завмаг Марина Степановна уже изрядно надоела Филоненко-Раскатову, равно как и черная и нелегкая работа в ее магазине. А тут еще произошло знакомство с Ангелиной Романовной, как она ему представилась, также сыгравшее роль в уходе из магазина. Знакомство состоялось в начале сорок восьмого года. Прямо в дверях коммерческого магазина на улице Госпитальной, еще функционирующего после прошлогодней отмены карточек и денежной реформы. Женщина выходила из магазина, а он входил, собираясь купить белужьего балычка. Немного, поскольку на зарплату разнорабочего шибко не разгуляться. Они почти столкнулись в дверях, и Геннадий отошел и пропустил женщину вперед – сказалось полученное воспитание и, наверное, гены, чего не признавала советская наука.
Женщина была очень привлекательна и ухожена, не то что заведующая магазином Марина, от которой пахло чем угодно, но только не духами «Нина Риччи». Сразу было видно, что средства у холеной женщины имеются, и в достаточном количестве, чтобы выглядеть таким образом, будто бы она только что вышла из Дома моделей, приодевшись во все самое модное, что в нем имелось.
Такие женщины привыкли владеть самым лучшим. Это их жизненное кредо. Если будет протекать иначе, то они будут чувствовать себя глубоко несчастными. И в этот раз она несла сумку с деликатесами, которые многим людям не попробовать и за всю жизнь. Но для нее это всего лишь рядовая покупка. Подобной роскоши позволить себе Геннадий Андреевич не мог. Хотя, конечно же, благодаря стараниям Марины Степановны Филоненко-Раскатов отнюдь не бедствовал. Но разве крупы и макаронные изделия, пусть даже приправленные куском масла, – это то, о чем он мечтает?
Геннадий решил, что неплохо бы познакомиться с этой женщиной, а лучше стать для нее своим человеком. К тому же, если сравнить ее с завмагом Мариной, эта женщина была похожа на свежий зрелый персик, в то время как другая на залежалое, сморщенное, прошлогоднее яблоко.
И Геннадий отважился:
– Разрешите, я вам помогу?
– В чем? – с интересом посмотрела на Геннадия ухоженная женщина и прищурила глаза.
– Я донесу ваш пакет до вашего дома, – предложил он таким тоном, как будто его решение было единственно возможным.
– Он не так уж и тяжел, – покачала пакетом женщина.
– Но все же тяжел, – потянулся за пакетом Геннадий и взял его из рук женщины. – Меня зовут Геннадий Андреевич. А вас?
– Я на улице с молодыми людьми обычно не знакомлюсь, но для вас, пожалуй, сделаю исключение, – произнесла ухоженная женщина, смерив его любопытно-оценивающим взглядом. И добавила: – Меня зовут Ангелина Романовна.
– Очень приятно, Ангелина Романовна, – улыбнулся Геннадий. – Куда прикажете идти, сударыня? – шутливо добавил он.
– Да тут недалеко, – улыбнулась в ответ женщина (она явно положила на него глаз). – До Академической слободы.
Дом новой знакомой понравился Геннадию Филоненко-Раскатову. Он скорее походил на богатую отдельную квартиру в несколько комнат, нежели на обычный частный дом, каковых в Академической слободе было немало. Отсутствовали столь привычные сени, но имелась прихожая с вешалкой, тумбочкой, зеркалом, куда можно было кинуть последний взгляд перед выходом на улицу, и небольшой диван, на который можно было присесть, снимая или надевая обувь. Именно так и произошло: Геннадий Андреевич вошел, скинул и повесил на вешалку пальто и шапку и присел на диванчик, расшнуровывая зимние ботинки. Потом прошел в большую комнату, которую Ангелина Романовна называла по-старинному «залой», и огляделся. Увидел круглый стол на резных ножках, четыре деревянных кресла, диван, настенные часы – примерно такие же, тоже бронзовые, но чуть поменьше размерами, висели на стене в кабинете его отца, – картины на стенах, этажерку в углу и черное фортепьяно, на котором, похоже, давно никто не играл.
– Ну, чего застыл, проходи, – перешла на «ты» Ангелина Романовна, против чего Геннадий не возражал…
Пока хозяйка дома накрывала на стол, бывший разведчик абвера примечал все, что могло бы потом ему пригодиться. Так его учили, и отказываться от сего полезного навыка Геннадий Андреевич не собирался. Две двери, ведущие из залы, были приоткрыты. За одной виднелся угол письменного стола. Комната эта, верно, служила некогда кабинетом. Почему некогда? Потому что хозяин дома давно покоился в земле, а хозяйке кабинет был, похоже, без надобности. За другой дверью находилась спальня хозяйки, на что указывало наполовину видимое большое трюмо и бархатная занавесь, закрывающая часть окна.
Тем временем на столе появились аппетитно пахнущая копченая колбаска; сыр, нарезанный столь тонкими, прямо-таки прозрачными ломтиками, что и жевать не надо – сам во рту растает; балычок опять же, а как же без него. Еще можно было приметить вареный говяжий язык, очищенный от кожицы, рядом с розеткой, наполненной хреном; парочку апельсинов, нарезанных дольками и похожих на распустившиеся цветы, и отдельно – несколько бутербродов с черной икоркой поверх тонкого слоя сливочного масла. Бутерброды с икоркой располагались возле бутылки водки и пузатого графинчика в металлической оплетке с красным вином.
– Ну что, наливай, – потребовала от гостя Ангелина Романовна, присаживаясь напротив Геннадия.
Тот взял бутылку водки и вопросительно посмотрел на хозяйку, но Завадская отрицательно покачала головой и указала тонким пальчиком на графин. Геннадий поставил бутылку, взял графин и налил до краев рюмку Ангелине Романовне. Себе Филоненко-Раскатов налил водки.
– За что будем пить? – спросил он.
– За знакомство, – ответила Завадская и многозначительно посмотрела на Геннадия.
Их рюмки легонько соприкоснулись, не издав ни звука, будто бы поцеловались, молча выпили. Неторопливо и со вкусом закусили. Потом выпили еще. Разговорились. И как-то незаметно за разговором переместились на диван…
Голодному человеку обычно бывает не до любви; думы весьма прозаичны – чем бы набить пустой желудок. А вот у человека сытого желания возникают разные, в том числе с кем бы приятно провести время.
Геннадий провел с Ангелиной Романовной без малого целую ночь, и она показала себя женщиной опытной, склонной к разного рода экспериментам и прочим кунштюкам, без которых любовные утехи выглядели бы пресновато. И кто до кого дорвался – Геннадий до Ангелины или наоборот, – был большой вопрос. Хотя мужскими ласками, что было видно сразу, Завадская обделена не была.
Проснувшись, Ангелина Романовна с искренним удивлением глянула на молодого мужчину, безмятежно посапывающего рядом: а ведь удивил! Конечно же, он был пригож собой, значительно моложе ее, но кто бы мог подумать, что он сумеет полностью оправдать ее ожидания и исполнит все женские фантазии? Вот уж неожиданно…
В этот день Геннадий проспал – на работу
