Удивительные донумы - Григорий Тёмкин

Как и почти все, с чем соприкасаешься в Сирии, Оронт имеет древнейшую историю и не одно название. Римский географ Страбон писал, что прежде река называлась Тифон (в греческой мифологии — гигантский огнедышащий змей) и в Оронт была переименована в честь человека, построившего через нее первый мост. Арабы назвали реку Эль-Аси, не отменяя, впрочем, старого названия: на сирийских географических картах обычно пишут «Эль-Аси», а следом в скобках «Оронт» или наоборот. «Эль-Аси» по-арабски означает «мятежник», чему сирийцы дают три объяснения.

Согласно первому, наиболее распространенному, «мятежность» Оронта проявляется в том, что, в отличие от других сирийских рек, он течет не на юг, а на север и нигде не поворачивается к священной Каабе. По другой версии, Оронт называли мятежным за бурный нрав, стремительное, с завихрениями и водоворотами течение в верховье и ближе к устью, печально известному в прошлом рыбакам и мореплавателям, входившим в Оронт с залива Антакья.

Третье «обвинение в мятежности» Оронгу основано на якобы нежелании реки делиться своей водой с человеком, что в целом справедливо: Оронт течет в довольно глубоком каньоне и использовать его для орошения непросто. До появления электронасосов жителям долины Оронта приходилось брать воду для орошения земель только с помощью норий.

Нория — древнейшее и остроумнейшее ирригационное сооружение, водоподъемное колесо, которое приводится в движение течением. Оно стоит вертикально, лопасти по его окружности выполнены в форме лотков, которые при вращении колеса черпают воду, а в верхней точке выливают ее в отводящий желоб, откуда она под уклон бежит на поля, к домам, баням, фонтанам. Вот, казалось бы, и все — однако, когда узнаешь, что нории изобретены не менее 5 тысяч лет назад, хочется склонить голову перед гением неизвестных инженеров древности.

Остатки норий обнаружены в Египте — там они называются сакии — неподалеку от Александрии, их возраст определен в 4,5 тысячи лет. В Месопотамии были найдены еще более древние свидетельства существования там норий: клинописные таблички с контрактами на их аренду. В Каирском музее есть фрески римской эпохи, где изображены водяные колеса и другие водоподъемные механизмы. На территории Советского Союза, в Средней Азии, также известны нории: большое 12-мегровое колесо обеспечивало водой знаменитую обсерваторию Улугбека под Самаркандом. Нории диаметром по 4–5 метров черпают воду из канала Бозсу между Ташкентом и Чирчиком, позволяя узбекским земледельцам за ночь орошать по (3–7 соток земли; водоподъемные колеса стоят в Зеравшане и под Хивой. А родиной норий, где они были впервые построены и откуда потом распространились по другим странам, многие исследователи считают сирийский город Хаму на реке Оронт, древностью соперничающий с Дамаском.

Хаму так и называют в Сирии: город норий. Первый же мост через Оронт, который пересекаешь в Хаме, открывает вид на огромное колесо, напоминающее «чертово» из парка отдыха — с той, правда, разницей, что вместо пестрых кабинок на нории закреплены черно-коричневые от возраста и сырости деревянные лотки, а вместо цветных огоньков обод ее окутывают искрящиеся брызги и струи, сливающиеся на солнце в ослепительный ореол. Но еще до того, как увидишь норию, слышишь ее песню: монотонный, протяжный скрип трущихся деревянных деталей, который, кажется, проникает сквозь все — здания, деревья, — наполняет воздух. Однако нория у центральной площади на шоссе Дамаск — Халеб не самая большая.

Наиболее крупное колесо стоит неподалеку, в нескольких сотнях метров вниз по Оронту. Как и все другие нории, оно имеет собственное название: Мухаммадия. Построена в XIV веке, диаметр — 21 метр, высота опорной стены еще больше. Оттуда, с самого ее верха, бесшабашные мальчишки под испуганное оханье зрителей совершают головокружительные прыжки в почти неподвижную прохладную глубину подколесного омута.

Другие нории в Хаме не столь велики, и не все они функционируют: ремонт водоподъемного колеса сложен и дорог, далеко не любое дерево годится на изготовление снашивающихся частей. Обод, к примеру, как считает потомственный хранитель норий в Хаме Абдель Гани Абу-Хусейн, следует делать только из шелковицы или ореха, а трущиеся детали — из абрикоса. Однако муниципалитет принимает все возможные меры к тому, чтобы восстановить неисправные колеса, каждое из которых, безусловно, интереснейший памятник старины. Это уникальная нория в районе Шейх-Мохиддин, объединяющая одновременно и водоподъемник, и мельницу; нория Ма’амурия неподалеку от центра города, колесо которой весит 200 тонн, а почти пятиметровая ось — 5 тонн; Хусамия и ад-Дахше, снабжавшие водой старый город; ад-Ддура и другие вдоль русла Оронта, подающие воду в частные сады. В самой Хаме сейчас 18 колес, а по всему губернаторству Хама их насчитывается 72. Хотя в 1935 году, по воспоминаниям Абу-Хусейна, норий было не менее 120 штук.

Норки входят в число главных достопримечательностей Сирии, но взглянуть на них в Хаму съезжаются не только туристы, но и специалисты по ирригации. Например, Организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства (FAO) рассматривает проект создания норий в Шри-Ланке, Таиланде: беднейшим крестьянам простые в изготовлении и экономичные нории могут оказать существенную поддержку.

Если лежащие близ рек или ручьев участки земли можно оросить посредством норий, то необъятные просторы Сирийской пустыни требуют современных ирригационных сооружений, комплексного использования всех водных ресурсов страны. Схема такого использования разрабатывается сейчас с помощью советских гидрологов. Задача для Сирии архиважная, ибо Сирийская пустыня занимает почти 60 процентов территории страны и, хотя ежегодные осадки в среднем не превышают там 220 миллиметров, обеспечивает кормами две трети поголовья овец. Сирийская пустыня по-арабски называется Бадият Шам, что можно перевести как «степь Шама». Потенциал ее огромен, единственное, чего ей не хватает, это воды. Весной, когда увлажненную дождями почву пригревает пока еще нежное солнце, с донумами Бадият Шам происходит чудо, сравнимое разве что с весенним пробуждением тундры. Земля покрывается малахитовым травяным ковром, зацветают колючие кустарники, распускаются полевые маки, незабудки, ирисы… Увы, пора цветения длится недолго. Прекращаются дожди, солнце, оставив нежности, набрасывается на землю со всей обжигающей яростью, и Бадият Шам обретает сблик того, чем ее принято считать: пустыни. Или, точнее, полупустыни с потрескавшейся поверхностью, где овцам чем ближе к лету, тем труднее находить корм и где лишь верблюды чувствуют себя как дома.