На острие победы - Сергей Коротков

– Васюков, чего ты с ним церемонишься? Как свою кралю гладишь. Мне тебя учить? Если через пять минут не будет информации по радиостанции или «Крысе», пойдешь пешком один искать все это. Понял?

– Товарищ лейтенант! Ну что вы-ы? Будто я виноват… – старшина со злости лягнул рыжего и уже без помощи Пешковой начал угрожать и болезненно тюкать кулаком в тело пленного. – Говори, сука, говори-и, падла-а! Я кишки твои щас на нож намотаю, гнида…

Васюков по совету Машкова, дежурившего у пулемета, вынул «НР-43», лезвие которого матово блеснуло при свете луны, проглядывающей сквозь кроны деревьев. Нож разведчика, прозванный в спецвойсках «Вишней», острием вонзился в щеку немца, отчего пленный завыл и задергался гусеницей, спасающейся от муравьев.

После трех минут допроса с пристрастием Васюков сообщил командиру, что из рыжего, может, и выйдет толк рассказчика, а из эсэсовца точно нет.

– Командир, сам знаешь, эти СС молчат, как наши диверсанты! Толку никакого от офицера, – поддержал старшину сержант Машков, – кончать его надо. На глазах у дружка его, чтобы не повадно было. Сразу все расскажет, гусь лапчатый!

– Вот ты умник у нас! А то мы не знаем, что и как тут сбацать, – лейтенант сплюнул и подсказал Васюкову, что делать дальше, – старшина, офицеру «спускай колеса». С верхних начиная.

– О-о, вот это другое дело, командир! – старшина приободрился, виртуозно покрутил в пальцах нож с вишневого цвета рукояткой и косо посмотрел на испуганную радистку. – Лизок, будь ласка, отвернись, пока я тут хирургией занимаюсь.

Пешкова моментально отвернулась, зажмурила глаза. Машков и Неупокоев внимательно созерцали картину пыток. Старшина на треть лезвия воткнул нож в бицепс Гейнца, чуть крутнул клинок и быстро выдернул. Предусмотрительно запиханный в рот немца кляп чуть не вылетел от утробного воя офицера.

– Будешь говорить? Нет? А ты? – Васюков взглянул на рыжего. – Тоже нет? Ну, поехали дальше, кролики.

Старшина на этот раз вонзил нож в другое плечо унтерштурмфюрера, что вызвало у него дикие страдания и глухой рев. Кляп у штатского вынули изо рта, чтобы он мог молиться за друга или поведать тайны СС. Но Хельмут только кривился от сострадания за товарища и шепотом божился.

– Тебя то же самое ждет, козлина рыжая! Я за наших ребят, за все группы пропавшие, яйца буду резать вам, фашисты недоделанные! Че смотришь, выродок? Смотри, смотри-и, как твой дружок корчится. Сказал бы все и цел был. Ан нет. Герой, твою мать! Суки, пришли к нам с войной, с мечом, от меча и сгинете, твари. На, на-а…

Старшина снова два раза ткнул ножом в плечи офицера, который уже начал терять сознание. Лицо его побелело даже в темноте, глаза вылезли из орбит, белки их покрылись кровавыми нитками.

– Говори-и, гребаный СС, иначе сейчас нижние колеса начну спускать. Скажи спасибо, что ходули твои оставить нужно для пешего рейда. Но, думаю, это поправимо…

После того как Васюков резанул по бедру немца, тот окончательно вырубился и затих. Старшина повернулся к рыжему, вытер о брюки пленного кровь с ножа и поднес лезвие к его губам:

– Ну что… какой зубик болит?

Хельмут затрясся при виде зловещего оскала палача, острого лезвия перед носом и вполне понимаемых им слов.

– Васюков, ты случаем в подвалах Лубянки не работал дознавателем? Аж мне страшно стало, – съязвил Машков, вполоборота глядя на манипуляции товарища.

– Помолчи там. Сам сейчас займешься этим неблагодарным делом! – парировал старшина и полез ножом в рот рыжего, отчего тот вконец струхнул и обмочился. Но пока никто не заметил этого, Васюков продолжал расковыривать губы и зубы пленного, который пытался увернуться и тихо скулил.

– Старшина, скоро там? – поторопил Неупокоев.

– Айн момент, командир! Сейчас все будет в полном ажуре. Он, кажись, обоссался уже со страху. Ну-у, рыжая скотина, говори-и… шпрехай, хунде, во зинд зи прячете радио? Во ратте? Во-о?

Лиза бросила на лейтенанта взгляд, полный мольбы и негодования, зажала уши. Неупокоев как опытный разведчик знал, что если уж начали допрашивать пленного с приемами физвоздействия, то бросать это поганое занятие и давать отдых «языку» нельзя. Нужно доводить до конца сие действо.

Но рыжий заговорил.

– Лиза? Пешкова-а? Твою… – лейтенант ботинком толкнул ногу радистки, и когда она открыла глаза и уши, бросил ей… – Переводи, он начал гутарить. Шишкин, тормози, ни черта не слышно из-за движка.

Лиза развернулась, скривилась от ужасного вида пленных, но нашла в себе силы переводить обрывистую речь напуганного до смерти рыжего штатского.

– На всех стационарных постах имеются телефонные аппараты. В поселках и городах. По междугородней связи можно выйти и… можно позвонить в другую страну… Польшу… Литву… Берлин. Рации дальнего действия имеются только у командиров частей, неусыпно следящих за ними при наличии большой охраны… Вас? Что? А-а… Литерный сейчас должен находиться… в районе Гумбиннена. Да, сверхтяжелый танк «Крыса» существует. Он очень мощный и… как сказать… дальнобойный. Двигатели и орудия с линкора, гусеницы шириной до трех… Вифиль? Вас?.. Три с половиной метра шириной. Спецсостав подвижной и постоянно крейсирует взад-вперед… Исключительно ночами… Ангары. Есть специальные ангары для прикола литерного… хорошо замаскированные. Где – он не знает. Но есть.

– Ясен перец, он должен же где-то пережидать день и налеты разведки и бомберов! – Неупокоев привстал на локтях, левое ухо повернул к пленному, будто сам дополнительно пытался услышать каждое его слово. – Дальше, Лиза, дальше. Спроси, как можно скрытно подобраться к танку… э-э… литерному… и как вычислить, где он днем хоронится?

Пешкова перевела вопросы командира. Рыжий молчал, то ли соображая и вспоминая, то ли задумавшись над целесообразностью дальнейшего диалога. Васюков расценил это по-своему и ткнул острием ножа в кисть немца. Хельмут ахнул, отдернул связанные руки и залепетал.

– Не убивайте… Прошу вас… – Лиза переводила сумбур, изливающийся из уст хныкающего агента. – Я не уничтожил ни одного русского солдата… Я работаю в структуре, обслуживающей СС и вермахт, а не убивающей напрямую солдат противника…

– Уймись уже, слизень! – старшина дал внушительную оплеуху немцу, отчего тот скукожился и замер, страусом пряча голову между телом Гейнца и бортом машины.

– Говори, гад! – твердо и четко сказал лейтенант.

Пешкова повторила его фразу по-немецки. Рыжий пленный чуть выгнулся и стал бормотать несвязные слова.

Из дальнейшего блеяния «языка» разведчики поняли, что подобраться к «Крысе» почти невозможно, разве что попробовать переодеться в форму СД или униформу какой-то обслуживающей литерный поезд части: зенитчиков, железнодорожников, связистов, военных медиков. Но нужны спецпропуска, согласование по телефону со штурмбаннфюрером СС Карлом Гринбергом, комендантом зоны особого внимания, УКВ-рация и много-много смелости.

– Вот еп! А то мы не знаем сами, что нам нужна рация?! Да и смелости нам не занимать, да, ребятки?

– А то, командир!

– Так точно.

– А вот про форму обслуги литерного я как-то не догадался. Да и дома, в Управлении, никто не докумекал до этого. Черт! Ладно… Васюков, харэ мучить рыжего, дай ему воды, перебинтуй руку и кляп снова в пасть. Шишкин, погнали дальше. Вона, уже просвет, скоро поля пойдут, там как на ладони мы. Этого долговязого в расход пустим, пока пускай валяется, нам заложником сыграет и прикрытием. А этого… – Неупокоев сморщился, размышляя о судьбе второго пленного… этого, чую, еще разболтать можно. Видится мне, что он не простого полета штучка! Либо разведка, либо спецпочта. Ладно, все. Васюков, раз уж полюбились вы там с ним, будешь охранять его и беречь как зеницу ока своего.

– Вот спасибочки, команди…

– … Что-о?

– Слушаюсь, товарищ лейтенант! – пробурчал старшина, неохотно открывая фляжку для немца.

– Вот так. Лиза, а ты не кривись тут и не причитай. Сама знаешь, какова наша работа и какие цели мы преследуем. Умереть самим, но выяснить, что такое «Крыса», где она, передать нашим координаты. А сопли жевать и ахать при виде крови и физического воздействия на фрицев никто в моей группе не будет. Это всем ясно?.. Вот та-ак! Всем надеть фрицевские каски и приготовить трофейные автоматы. Выходим на открытую местность. Чертова луна, спрячься уже, на хрен!

Один патруль пропустил чужаков, игнорируя их, и проехал мимо на отдалении метров в триста. Другой оказался по ту сторону реки, водная гладь которой поблескивала в мрачном свете луны. Но тоже не стал разбираться в приверженности конвоя, не заморачиваясь световой сигнализацией и громкоговорителями. Лиза усердно слушала по переговорному устройству радиоблока броневика разговоры офицеров всех постов и застав в округе, сообщения штурмовых и поисковых отрядов СС, разыскивающих потерявшуюся группу русских диверсантов, своевременно докладывала Неупокоеву о самой значимой информации. Лейтенант корректировал маршрут движения бронетранспортера, Шишкин послушно реагировал и уверенно вел тяжелую машину во вновь заданном направлении. Мотоцикл с Матвеичем и Селезнем осторожно пробирался позади метрах в пятидесяти, охраняя тыл и не имея возможности выбирать нужный курс.