На острие победы - Сергей Коротков

Офицер СС очнулся, ему тут же втемяшили, что если будет брыкаться или наведет на посты, то погибнет в первую очередь, а семью, адрес проживания которой в Алленштейне узнали из фотокарточки, вырежут под корень. Рыжего трогать не стали, потому как он, по всей видимости, сам был гостем в этой местности с каким-то важным поручением. А вот Гейнца вновь Васюков стал пытать, добираясь ножом уже до его гениталий. Когда старшина «спустил очередное колесо», пробив ножом бедро эсэсовца, унтерштурмфюрер понял, что дело совсем плохо и нужно говорить. Хоть что-то, но говорить этим злым парашютистам.

Он подсказал примерное местонахождение литерного, указал на карте замаскированный ангар на перегоне Растенбург – Гумбиннен и ключевые стационарные посты СД по пути туда. Потом снова потерял сознание. Лейтенант одобрительно кивнул старшине и Пешковой, пошутил, что им светят награды гестапо за самое быстрое дознание в мире пленного эсэсовца.

Броневик свернул с проселочной дороги прямо в рапсовое поле и попер на ту сторону, к кромке леса. Мотоцикл, увязая колесами в траве, почти не отставал. Только тихая ругань Матвеича сопровождала группу до самой лесополосы.

Луна скрылась за облаками, в ночном небе опять пролетели уже в который раз самолеты «люфтваффе», далеко на севере громыхала то ли летняя гроза, то ли авиация союзников. Советские бомбардировщики пока мало летали в эту область (это их ожидало много позже, в 1944 году. – Прим. автора), а вот дальняя авиация англичан иногда досаждала немцам, ночами совершая налеты и ковровые бомбардировки промышленных зон Германии и Восточной Пруссии. Это потом Черчилль смекнет, зачем же Британии тратить свои ресурсы на подготовку свободного доступа Красной Армии в восточные рубежи Европы, когда внимание нужно сконцентрировать на западе и севере Германии. Там, куда ринется армия англичан. Вот Пенемюнде на побережье Балтики с секретными строящимися объектами Третьего рейха английская авиация бомбила охотно. Те места, откуда вскоре на Лондон начнут летать сверхдальние ракеты фюрера – «ФАУ-1» и «ФАУ-2». А спешащий на Восточный фронт литерный со сверхтяжелым танком «Крыса» англичане разведывать и уничтожать не желали – были заботы поважнее, да и русским помогать не особо-то и хотелось. Сами справятся!

Патруль СД вынырнул буквально из ниоткуда. Фары их броневика и двух мотоциклов с люльками начали бороздить темень опушки.

– Так, всем живо каски на макушки, – скомандовал Неупокоев, сам машинально натягивая немецкую каску на голову и силясь встать у борта. Нога вновь заныла и отдала острой болью во все тело. – Машков, не тычь зазря стволом в них, но будь готов. Шишкин, тормози и не глуши мотор, если что, рви на полную вперед и в лес. Васюков, гранаты. Лиза, будешь распутной девкой, расстегни ворот, обнажи плечи, немецкую фуражку живо на голову!

– Не поняла, товарищ…

– … Живо-о, Пешкова. По-немецки будешь ржать и хвалить своего парня. Ясно?

– А… а кто мой парень? – недоуменно промямлила Лиза, расстегивая верхнюю часть одежды.

– Вот этот хрен! – лейтенант показал стволом пистолета на Гейнца. – Обнимай его, можешь целовать и жулькать, но чтобы твой ствол между ног у него торчал. Не дай бог, пикнет что-то лишнее, вали, на хрен. А сейчас быстро ему объясни, чтобы выглянул за борт и поприветствовал соседей. Пусть скажет, что ушли от погони парашютистов у реки, потеряли часть патруля, тебя в поле подобрали среди крестьян. Едем в штаб Гумбиннена. И ни звука больше. Так, все улыбаемся, расслабились. Автоматы с предохранителей.

Лучи фар начали скрещиваться на бронетранспортере. Патруль немцев тоже остановился, но сбоку, на проселочной дороге, метрах в десяти от разведчиков. Предутренняя мгла начала светлеть, легкий туман пополз по полю. «Главное, чтобы не глушили двигатели и не приткнулись вплотную!» – подумал Неупокоев, ткнув стволом ТТ в бок торчавшего над бортом офицера СС. Руки пленного висели плетьми вниз, путы разрезали, рваное ухо и другое, целое, скрывали наушники, нахлобученные Лизой пять секунд назад. Она сняла с предохранителя пистолет и прижала его к пояснице Гейнца, затем по-немецки сказала:

– Говори. И учти, я контролирую каждое слово и сигнал. Сразу твои бубенцы отстрелю, – и как бы в подтверждение своих слов радистка опустила руку и засунула ствол оружия между ног фрица.

– Томас, это ты? – послышалось от броневика патруля.

– Я. Не пойму… кто со мной говорит.

– Тебе не видно бортовой номер моей коробочки? Это Курт. Курт Вассер.

– Приветствую тебя, Курт. Ты какими судьбами в этом поле?

– Мой сектор рядом. По ту сторону лесополосы. А вот ты как здесь оказался? По связи передали, что на твою колонну напали парашютисты Советов.

– Напали… – Гейнц осекся, но пистолет Лизы больно надавил на гениталии офицера, отчего он вздрогнул… – потерял нескольких солдат, сам еле вырвался из лап диверсантов. Еду в штаб, в Гумбиннен. У меня раненый, и скоро топливо кончится.

– Тебе помочь чем-то, Томас?

– Н-нет! Доберемся сами.

Неупокоев из-под края каски следил за движениями немцев, находящихся в том патруле, левая рука с пистолетом покоилась возле Гейнца, правая сжимала «лимонку».

– Ганс, отнеси унтерштурмфюреру Гейнцу флягу с водой, бутылку пива и аптечку, – распорядился офицер патруля. Голос его отчетливо слышался в местной предутренней глуши.

– Ли-и-з-за-а! – прошипел Неупокоев.

Пешкова быстро сообразила, что-то шепнула заложнику и, видимо, больнее надавила стволом пистолета.

– О нет, Курт! Не нужно. Спасибо! У меня все есть, шнапс и вода, и… даже девочка.

Лиза надула щеки, выпустила пар накопившегося волнения и высунулась наружу, озорно засмеявшись, и кокетливо замотала головой, отбрасывая с глаз челку.

– О-о, какой офицер! Он тоже хочет пошалить? Томас, давай позовем его в наше ложе любви. Мы, сельские девушки, покрепче ваших городских пижонок будем! Томас?!

Гейнц покраснел, наступил на раненую ногу, скривился. Улыбаться у него никак не получалось. Еще бы – кровоточащие раны, боязнь злых диверсантов, мурашки по спине от холодного ствола в промежности. Неупокоев цыкнул, понимая, что наступает момент истины. Васюков, раздувая ноздри, замер внизу возле связанного рыжего и держал в обеих руках по немецкой «колотушке». Боец готов был в одну секунду вскочить, бросить обе гранаты в противника и тут же схватить автомат. Лейтенант чуть оглянулся – мотоцикл с Селезнем и Матвеичем приткнулся к крайнему дереву чуть поодаль, стволом пулемета в сторону патруля. Приверженность сидящих в нем разведчиков сложно было определить на таком расстоянии, да и накинутый на плечи водителя плащ скрывал его комбинезон цвета хаки.

– Где ты откопал эту бестию, Томас? – захохотал офицер патруля.

– В поле с местными траву косила, напросилась со мной до города. Сладкая девочка. Горячая, – ответил Гейнц, тяжело сглатывая слюну волнения.

– Да, я такая! Ты с нами, герр офицер? – крикнула Лиза и облизнулась.

У Неупокоева даже челюсть отвисла, а внизу живота появилось некое возбуждение. Такой свою радистку лейтенант еще никогда не видел. «И откуда у баб это вдруг берется? Ишь, актриса, че вытворяет!»

– Эх-х, Томас, повезло тебе. Хорошо снимаешь стресс после нападения парашютистов. Я, к сожалению, пас. Нужно дежурить дальше, исследовать сектор 17 Б. Кстати, ты не видел в 16 А ничего подозрительного? Проклятая темень мешает досконально осматривать местность. Да и боязно, честно говоря! Эти русские на все способны. Проклятье! Томас, не буду мешать тебе, но имей в виду, штурмбаннфюрер Гринберг не одобрит твое походное распутство на дежурстве. Тем более когда ожидает тебя для доклада.

– Спасибо, Курт! Учту. Я еще часик побалуюсь с ней и отпущу восвояси. Сам устал как собака. Бывай, сосед!

– И тебе удачи, герой!

– Отбой всем, – облегченно скомандовал лейтенант, когда патруль немцев снова загудел моторами и стал удаляться.

Туман плотнее окутал транспорт и лес. Светлело. Неупокоев сполз спиной по стенке борта и посмотрел на Лизу. Девушку чересчур сильно колотил озноб. Не от прохлады, а от страха, пережитого волнения.

– Ну все, все, родная! Тихо. Успокойся. Васюков, спеленай фрица, дай ему глоток шнапса вон из той сумки, но сначала… сначала Лизка пусть пригубит. Иначе кончится здесь от Кондрата. Молодец, боец Пешкова! Объявляю тебе благодарность. Так держать!

– Служу… служу трудовому народу, товарищ лейтенант! – пролепетала радистка, сжавшись в комок.

– Сейчас отвечают: «Служу Советскому Союзу!» – поправил за спиной девушку Васюков, закручивающий обратно колпачки на рукоятках гранат.

– Есть, товарищ старшина!

– Ничего себе, девонька наша как бы умом не тронулась! – отозвался Машков, утоляя жажду от волнения водой из фляжки. – Я бы и сам не прочь шнапсу дернуть. Сердце в пятки ускакало.