Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович - Виктор Анатольевич Шендерович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из венцев он долго мог терпеть только Моцарта.
О предстоящем вторжении рейхсвера в Будапешт Штирлиц предупредил Хорти за полгода, но Хорти ему не поверил.
Выдержка, любил повторять полковник Исаев, — оборотная сторона стремительности. Летом 57-го подвернулся наконец случай рассчитаться с Мюллером за нервный денек, проведенный у него в подвале весной 45-го: стараниями Максима Максимовича антипартийная группировка (Мюллер, Кейтель, Роммель и примкнувший к ним Риббентроп) была осуждена на пленуме НСДАП.
Мюллер вылетел на пенсию — и до середины восьмидесятых развлекался тем, что пугал берлинцев, гуляя по бульварам без охраны.
Следует заметить, что всю эту антипартийную группировку сам Штирлиц и придумал.
На время Берлинского фестиваля молодежи и студентов 1957 года он уехал в Альпы покататься на лыжах — от стихов молодых поэтов на Александерплац его мутило. Из отечественной поэзии Штирлиц любил Рильке, но никому этого не говорил — растерзанный в клочья нацистской критикой, Райнер-Мария вынужден был отказаться от Нобелевской премии.
Полет в космос первого человека, симпатичного оберлейтенанта люфтваффе, вызвал в душе Максима Максимовича сложные чувства, но вскоре ему стало не до космоса: контр-адмирал Дениц, разогнав выставку абстракционистов в Дрезденской галерее, уехал в отпуск в Крым — и в фатерлянде запахло реваншем.
О планах гестапо по смещению старого контр-адмирала Штирлиц знал давно, но Октябрьский 1964 года Пленум ЦК НСДАП застал его врасплох. Предложение группы старых арийцев повесить волюнтариста на фортепианной струне не собрало большинства — опальному борцу с пидарасами дали пенсионную дачу под Берлином, но зятя из «Фелькишер беобахтер» все-таки поперли.
О новом лидере нации было известно, что начинал он секретарем у Бормана и покойному фюреру однажды понравилась его выправка. Шевеля огромными бровями, он начал закручивать гайки и возвращать страну к исконным ценностям национал-социализма.
«А вот это — провал», — думал Штирлиц, голосуя «за».
Через четыре года танки Германии и ее союзников по Варшавскому Договору вошли в Прагу, где, не посоветовавшись с Берлином, чехи пытались построить себе национал-социализм с человеческим лицом.
Для причинения вражеской империи серьезного урона изнутри нужен был соответствующий пост — и, собрав все силы для решающего карьерного броска, полковник Исаев пустился во все тяжкие.
Он охотился с Герингом на кабанов в Берлинском зоопарке, пьянствовал в помещении рейхсканцелярии с Кальтенбруннером, расхищал вместе с Борманом партийную кассу и неоднократно участвовал в свальном грехе с министром культуры Марикой Рокк. Все это не могло не дать результатов: в семьдесят первом Штирлиц стал наконец членом Политбюро ЦК НСДАП.
Мало кто из знавших штандартенфюрера в молодые годы узнал бы его теперь: у Штирлица появился блудливый взгляд, мешки под глазами и сильное фрикативное «г» в слове «геноссе». Зато теперь он имел возможность впрямую влиять на политику Третьего рейха, что и делал, сколько хватало фантазии.
Начал Штирлиц с поворота Рейна и Одера, а продолжил строительством узкоколейки Бордо — Сыктывкар, бросив в Заполярье весь гитлерюгенд.
Главной задачей внешней политики стала поддержка всех родоплеменных африканских режимов. Усиление борьбы с рок-музыкой удачно совпало с появлением в Мюнхене карточек на пиво и баварские сосиски. «Фольксвагены» уже давно продавались только по записи.
В целом итогами десятилетия Штирлиц был доволен. В фатерлянде еще оставалось несколько недоразваленных отраслей, но это было делом времени. «Теперь главное — Иран», — думал Штирлиц, складывая на столе спичечных зверюшек.
Вооруженная поддержка шаха закончилась, как и было намечено, полной изоляцией Германии и бойкотом берлинской Олимпиады 1980 года. Немецкие атлеты взяли все медали себе, а физик Рунге, трижды Герой Национал-Социалистического Труда и лидер правозащитного движения, был сослан в закрытый город Дюссельдорф, откуда пытался поддерживать забастовки на верфях рейхсвера в Гданьске, возглавляемые каким-то одержимым электриком.
Вскоре после Олимпиады бровастый Генсек ЦК НСДАП получил литературную премию имени Ницше и умер. Следом за ним на том же посту умерли: старинный приятель Штирлица, глава внешней разведки Вальтер Шелленберг (так и не сумевший навести в фатерлянде дисциплину) и тихий, совершенно никому не известный за пределами ЦК НСДАП первый помощник лауреата премии Ницше. На всех трех похоронах исполнялись «Кольца Нибелунгов», целиком.
В 1985 году в ошалевшей от Вагнера стране к власти пришел наконец молодой, энергичный выходец из гитлерюгенда, давно чувствовавший необходимость коренных перемен в нацистском движении.
Первым делом (разумеется, с подачи Штирлица) он объявил войну шнапсу. Решение это дало поразительные результаты: уже через месяц на заводах Круппа было налажено нелегальное производство самогонных аппаратов. Когда самогонщиков начали судить, фатерлянд встал на дыбы, но до открытого бунта дело не дошло — и, вдохновленный работоспособностью нового отца нации, Штирлиц сменил тактику.
Мало кто в Политбюро НСДАП догадывался, что именно Штирлицу принадлежала идея реформации нацистского государства, впоследствии вошедшей в историю под термином «перестройкиш». А простые немцы вообще ничего не понимали — просто в одно прекрасное утро обнаружилось, что все герои фатерлянда — не потомки Зигфрида, а собачье дерьмо.
В дни выхода свежего номера «Нойес лебен» под окнами редакции стали собираться возбужденные строители Третьего рейха, поголовно поносить фюреров и спорить о прусской идее.
Германия превратилась в библиотеку. Тиражи подскочили к миллиону; в районных отделах НСДАП в открытую читали Ремарка, в Союзе писателей Третьего рейха начались консультации относительно издания полного собрания сочинений Генриха Гейне.
Пока консультации шли, собрание вышло в Верхней Саксонии стотысячным тиражом.
Мюллер тихой сапой переправил в пару американских издательств рукописи своих мемуаров о жутком прошлом гестапо и ездил туда читать лекции.
В мае восемьдесят седьмого в Доме культуры имени Геринга состоялся вечер Фасбиндера, и, пока в Политбюро обсуждали размеры карательной акции, «Берлинер ансамбль» поставил «Карьеру Артура Уи». Лидер нации посетил премьеру и произнес несколько слов об ужасах гитлеризма.
Одновременно диссидентам, севшим за распространение пьесы Брехта в самиздате, ужесточили режим.
Диверсии в области идеологии Штирлиц продолжал подпирать расколом в партийных рядах. В сентябре 1987-го, непосредственно перед заседанием Политбюро ЦК НСДАП, он еще раз ударил бутылкой по голове Холтоффа, возглавлявшего в то время берлинскую партийную организацию. Находясь в этом состоянии, Холтофф произнес яркую речь против привилегий, из-за которой был немедленно исключен из Политбюро и стал народным арийским любимцем.
Мир за пределами Германии по-прежнему сходил с ума от борца со шнапсом. Вдохновляемый Штирлицем, тот докатился до того, что признал перегибы в работе Освенцима и личным звонком вернул из закрытого города Дюссельдорфа опального физика Рунге. Вывод рейхсвера из Ирана окончательно превратил борца со шнапсом в идола западной демократии, которой с начала
