Мой кумир – хоккей - Скотт Янг

– А он и не думал сдаваться, – отозвался Билл. – Этот парень…

– Знаю, я играл против него два года назад в Эдмонтоне, – сказал Мур. – Еще никто не выставлял меня в таком глупом виде, как тогда этот Пубек. – Мур произнес это очень спокойно. – Однажды я решил остановить его любой ценой, даже если бы это стоило мне пятиминутного удаления. Вернее, пытался. Ты когда-нибудь ловил зайцев?… Я пошел на него, а он, видя это, стал все ниже и ниже пригибаться, и, когда мне казалось, что я достал его, я промазал и врезался в борт, а он вышел вперед и забил гол! Ох, и ловок же он!

Билл не столько слушал, сколько наблюдал за Муром. Что бы там ни было, но совершенно очевидно, что Бенни Мур идет на мировую. Пожалуй, впервые Билл видел его таким.

– А кто твой отец? – спросил вдруг Бенни.

Билл рассказал.

– Педагог! – воскликнул Мур. – И он позволил тебе общаться с таким головорезами, как хоккеисты?!

– Не все же из них головорезы, – ответил Билл.

– Не все из них головорезы, – передразнил Мур, на этот раз без всякого озлобления. – Я просто повторяю слова, которые употребляются в газетных репортажах, – произнес он с горечью. – Значит, педагог… – Он помолчал. – А вот мой отец пьет и не может без этого… Во всяком случае, эта деятельность ему удается лучше всего. Неплохой человек, но, может быть, ты знаешь об этом… Памела рассказывала тебе?

– Нет, – отозвался Билл.

Мур встал с постели и стряхнул пепел с сигары.

– Мда, – протянул он. – У него был обувной магазин, правда, я этого не помню. Он пропил его, когда мы с Памелой были совсем маленькими. Разве может пьяница содержать магазин? Бабушка рассказывала, что он не пил, пока не умерла мама. Тогда он и запил, хотя у него на руках остались двое детей, о которых он должен был заботиться. Но потом я бросил и думать об этом. Изредка даже встречаюсь с ним.

Билл молчал. Что можно сказать на это? Какие-нибудь пустые слова сочувствия? Он ждал продолжения рассказа, но Мур молчал, пуская в потолок клубы сигарного дыма. Билла беспокоило больше другое. Он не хотел казаться излишне любопытным и совать нос в чужие дела, но все же спросил:

– Памела рассказала мне о случае в плавательном бассейне. Все уладилось?

Мур спустил ноги на пол и воззрился на Билла.

– Она сама тебе рассказала?

– Да, все как есть.

– И то, что тот парень сказал о ней?

– Назвал ее рыжей девицей, – ответил Билл, – и что…

– Ладно! – оборвал его Мур. – Вот уж не думал, что она станет рассказывать об этом… – Он слегка понизил голос, – да еще Покеси Уоресу… Всякую всячину про то, как я опекал ее, когда она была маленькой, и все такое прочее… – Мур глубоко вздохнул и усмехнулся. – Представляю себе ее слезливый рассказ. Но Покеси еще никогда не разговаривал со мной так мягко…

И тут Билл подумал, что, возможно, в этом и кроется причина столь разительной перемены в Муре, понявшем, что есть люди, которые желают ему добра.

Мур встал и принялся вышагивать по комнате.

– Она добрая девушка, – проговорил он наконец. – Знаешь, ведь ей всего восемнадцать. Если бы у меня в восемнадцать лет голова варила так, как у нее, я бы уже давно играл в командах Лиги вместо того, чтобы добиваться снятия дисквалификации.

Билл вспомнил, как утром увидел Мура в компании с теми двумя типами и рассказ Памелы…

– Хотя это и не мое дело… – начал он.

– Ну и помалкивай тогда, – отрезал Мур.

Но Билл хотел объясниться с ним до конца.

– … но мне кажется, что ты и сам хочешь, чтобы она держалась подальше от парня, с которым я видел тебя утром.

– Ты имеешь в виду Тома Амадио?

Билл кивнул.

– А что ты знаешь о нем? – спросил Мур, и в голосе у него послышались нотки настороженности.

– Только то, что мне рассказала Памела.

Мур молчал, глядя на Билла.

– Вот именно, – произнес он, опустив глаза. – Но никто и не заставляет ее с ним встречаться.

Некоторое время спустя они покинули номер. Мур ушел первым. Билл спустился в холл и встретил там Джима Бэтта, Джиггса Манисколу и Ансона Оукли, которые решили прогуляться, и Билл с удовольствием составил им компанию. На набережной они наблюдали, как большой катер проходит через шлюз. Это было интересное зрелище. Когда катер вошел в камеру шлюза, ворота закрылись, вода начала прибывать, и он стал подниматься все выше и выше. Затем открылись другие ворота и катер продолжил свой путь. По дороге в гостиницу Билл вдруг рассмеялся.

– Чему ты? – спросил Манискола.

– Мак-Гарри сказал, – проговорил Билл, все еще смеясь, – что, если увидишь один шлюз, значит, можешь считать, что ты видел их все.

Теперь уже смеялись и остальные.

Когда Билл вернулся в номер, Бенни Мур уже лежал в постели. Свет был погашен. По-видимому, сегодня Мур решил не рисковать, чтобы не опоздать к отбою. Билл на цыпочках прошел к своей постели.

Обычно он читал перед сном, но сегодня долго лежал с открытыми глазами, перебирая в памяти события прошедших дней.

Билл уже засыпал, когда раздался телефонный звонок.

– Бенни? – послышался голос в трубке.

– Он спит, – ответил Билл.

– Разбуди его.

Он зажег, свет. Глаза у Мура были открыты, и Билл понял, что он и не спал. Бенни нехотя взял трубку.

– Нет, – сказал он. – Не будь дураком. Я вовсе не зол на парня. Оставь его в покое.

Положив трубку, Мур достал сигареты, закурил и погасил свет.

– Психи! – буркнул он.

Билл повернулся к нему боком.

– Что случилось?

– Да этот Амадио, – отозвался Бенни. – Говорит, что они хотят проучить того парня, с которым я схлестнулся в бассейне. Представляешь, в какую передрягу бы я попал? – Он потушил сигарету. – Пора кончать с ними, – тихо и задумчиво произнес Бенни.

Глава 15

Еще в первый день Тим Мерилл сунул под стекло на столе лист бумаги с расписанием предстоящих товарищеских матчей.

Билл частенько на него посматривал. Вот и сегодня он снова перечитал расписание, ожидая, когда Мур освободит ванную. Завтра предстоял матч между командами «Кленовых листьев» и «Сент-Катаринс».

Бенни вышел из ванной, вытираясь мохнатым полотенцем.

– Что это ты так рано? – спросил Билл. – Ведь ваша смена выходит на лед в девять, не так ли?

– Дела, – отозвался Бенни. – Уорес просил меня повидаться с ним до завтрака, а он завтракает с вами. – Мур растер простыней плечи, мускулистый торс и наклонился, вытирая ноги. – Вчера вечером он хотел связаться по телефону с президентом Лиги и узнать, разрешено ли мне играть в завтрашнем матче.

– Желаю успеха, – сказал Билл, направляясь в ванную.

Он обернулся и увидел улыбку на лице Мура.

– Придется нам кое-что показать зрителям, а? – Мур хитро смотрел на Билла, продолжая улыбаться.

Да, характер у него был нелегкий, понять его было трудно…

Билл полюбил утренние пешие прогулки на стадион и обратно. Когда он возвращался с катка, прозрачный хрустящий утренний воздух уже согрелся теплым солнышком. Билл начинал привыкать к тому, что у него было собственное место в раздевалке – место Спунского. Задумываясь над этим, он мечтал: «Настанет время, и это место будет моим постоянным во время тренировочных сборов, а затем и тогда, когда я стану играть в основном составе «Кленовых листьев». Но иногда в раздевалке Билл подолгу разглядывал хоккеистов, которые были намного его старше и в свое время тоже проявили себя перспективными игроками, стремились изо всех сил показать, на что способны, но так и не попали в основной состав «Кленовых листьев». Билл смотрел на Биза Коску, на его покрытое шрамами лицо, и думал, что Коска куда опытнее в защите, чем он, но уже недостаточно хорош для «Листьев».

Сегодня Билл с другими хоккеистами остался посмотреть тренировку второй смены. Он любил наблюдать за Бенни Муром. Тот, словно скаковая лошадь, срывался со старта, резко останавливался, меняя направление, перехватывал шайбу, делая точный пас.

Билл вспомнил, как сам начинал учиться бегать на коньках, ни свет ни заря являясь на старый городской каток.

А однажды утром там появился Пит Гордон. Он был лучшим форвардом команды школы имени Даниэля Мака в Виннипеге, но в тот год ему пришлось перейти в новую школу – Северо-Западную. Билл тогда почти не был с ним знаком. Все друзья Пита оставались в школе имени Даниэля Мака, и он в первое время никак не мог примириться со своим переходом в новую школу, привыкнуть к новым товарищам, новой команде. А потом он услышал о Спунском, поляке, упрямом юноше, который каждое утро ходил на каток и учился бегать на коньках. Впоследствии Пит рассказывал, что в основном благодаря Биллу сумел себя перебороть.

«Я всегда помню, чем обязан тебе и каким я был глупцом», – говорил он Биллу.

Билл хорошо его понимал. Иногда одаренный человек не может реализовать свои возможности в достижении высоких целей, а кто-нибудь не обладающий такими способностями многого добивается тяжким упорным трудом, благодаря собственной силе воли и характеру. Так случилось и с Биллом. Некоторое время спустя его допустили принимать участие в двусторонних играх школьной команды. Он помнил небольшую раздевалку, ребят, приходящих с сумками, из которых торчали клюшки и ботинки с коньками.