Марш обреченных - Владимир Свержин

Шкаф уже продан и идти к Банникову кроме меня, в общем-то, некому. Кто ещё у нас в программе? Следователь и Горелов-младший.

С первым понятно. Туда пошлем Тагира. Пусть разведает кто да что. Следователь — фигура свеченая и если за нами действительно следят, или точнее, если следят действительно за нами, то там «око недреманное» обязательно должно наличествовать. После наших разборок с коллегами из ФСБ, так и подавно. Тут уж хоть пой, хоть пляши, а с этим самым Андреем Стрельцовым встретиться нам придется, следовательно, как в той старой байке о методах ловли льва в пустыне: сядь и жди, покуда лев не пройдет мимо. Но здесь, как водится, кто кого. А вот Горелов?

Это фрукт ещё тот. И деньги за ним стоят немалые и с кадрами у него проблем нет. А они, как ни крути решают все.

Поди ж ты, разберись в его игре да не его поле. Ко всему, на это поле ещё попасть нужно! Славка, конечно, молодец. Пришел, увидел, победил. Взял на арапа, но это только вершина айсберга. А где он весь, остается только догадываться. Вот теперь играй в угадайку, в каком месте уткнешся лбом в стену. Что будем делать, господа многоуважаемые кроты? Можно конечно продолжить игру с консалтинговой фирмой «Даймонд Лэй», благо принадлежит она Алексу Даймонду, в быту отзывающемуся на имя Вячеслав Бирюков, но боюсь, что КПД от этого будет маловат. Товар лицом нам в сущности не нужен. А то, что нас интересует скорее всего спрячут за семь замков. Нет! Здесь нужен другой вариант. Вопрос — какой?

Хорошо бы конечно, если бы этим делом занялись борцы с экономической преступностью. В сущности, это их прямая обязанность. Так ведь не займутся. Здесь игра крупная. Экономические скандалы случаются только как побочные явления закулисной политической игры. Самое интересное, как известно, происходит за кулисами. Но даже если допустить, что одна группировка в пику другой натравила бы ищеек на «Приватир-Инвест», его филиалы и дочерние предприятия, если допустить, что они нарыли достаточно материала для дальнейшей разработки — с нами-то никто плодами поисков делиться не собирается. Тайна следствия! Мать его! Здесь либо официальный запрос подавай, либо нужен свой человек в ставке. Ну, с запросом понятно. Официальной путь нам заказан. А «наш человек в Гаване»? М-да, приходится констатировать, что своего человека тоже нет. Хотя…

Почему нет? Птаха!

За стеной ужасно взвыл лифт, карабкаясь вверх по своей узкой шахте, взвыл, заставляя невольно насторожится: «Не ко мне ли?» Нет, не ко мне.

Я блаженно откинулся в кресле, вспоминая нашу первую встречу.

Был прекрасный майский вечер. Москва в кои-то веки пахла жасмином и сиренью, окна старых домов заговорщически подмигивали, вдохновляя на гусарство и беспричинное веселье. Арбат был так заставлен картинами, что невольно казалось — художественный музей вышел на прогулку. Буйство красок по мере движения сменялось буйством звуков, извлекаемых хипующей молодежью из подручных и подножных музыкальных инструментов. Мир был молод и хорош собой и слово: «демократия», произносимое в те времена ещё без буквы «р» в первом слоге, заставляло сердце учащенно биться, почти как признание: «Я вас люблю!»

Не помню уж, какого лешего служебная необходимость занесла меня к величественному зданию из стекла и бетона, контролирующему господствующую высоту на Арбатской площади, но возвращался я оттуда спокойный и безмятежный, вспоминая воспетый Окуджавой Старый Арбат как норму жизни и образец для подражания.

Где-то здесь, между картин неизвестных авторов, время от времени стоял лоток с раскрашенными оловянными солдатиками дивной работы. Держал его племянник замечательного знатока военной миниатюры и геральдиста Петра Космолинского. Впрочем, кто знает: может, он и не был его племянником, но, тем не менее, в истории военного искусства этот молодой человек разбирался преизрядно. Время от времени, мы часами обсуждали, скажем, неудачные действия кавалерии в Брусиловском прорыве или действие Наполеона при Ватерлоо, до хрипоты споря о маневре маршала Груши…

В это вечер его не было. Огорченно вздохнув, я отправился дальше, задумчиво созерцая, как меняется колорит картин в начинающих сгущаться сумерках… Драка возникла как-то вдруг, так как появляются вулканы в диснеевских мультиках.

Трое парней в светлых футболках, подчеркивающих рельеф их мускулатуры, громили доморощенных рок-светил грандиозно малой звездной величины. Работы для троих здесь было явно маловато. Длинноволосый исходный материал был идеально приспособлен для битья и оттого безропотно перелетал из рук в руки, пытаясь прикрыть расквашенный в лепешку нос. Достойный собрат этого горе музыканта лежал на брусчатке под обломками гитары.

— Васек! — крикнул один из амбалов, проводя своей беспомощной жертве, что то вроде корявого маваши в голову. — Лови лярву! Не дай сучке уйти!

Как большая часть перекачанных лохов, он бил медленно и, в общем-то, слабо. И бандитского форсу у него было куда больше, чем техники.

Та, которую командовавший мордоворот наградил нежным эпитетом: «лярва», девчонка лет шестнадцати с огромными серыми глазами и волосами цвета «пожар Москвы», проскочила мимо и, найдя очевидно мою спину вполне достойным укрытием, заорала во всю мочь: «Козлы, гопники, любера хреновы!»

Васек, похоже, не обращавший особого внимания на скромную особу в штатском, преграждавшую ему путь, стрелою бросился выполнять приказ вожака. Приблизившись на расстояние прицельного плевка в глаз, он выкинул вперед руку, собираясь отпихнуть неожиданную преграду в сторону.

— А ну…!

Что хотел сказать он этим своим «а ну», я так и не узнаю вплоть до Страшного суда.

Моя левая рука перехватила его запястье, правая врезалась «крылом бабочки» в основание носа, заставив кровь, смешанную с обломками носового хряща, хлынуть как вода из пожарного крана. Рука двинулась словно заводная рукоятка, вниз-вверх, по кругу. Тулово, не помышляющее больше об агрессии растянулось на Арбатской мостовой, улучшая оперативную обстановку и портя пейзаж.

Двое сотоварищей Васька, оставив свою жертву тихо доходить у стены дома, бросились на помощь своему братану, попутно высказывая свое резкое недовольство моими действиями. Уж и не знаю, чем там они ему помогли, но судьба их ждала та же, с разницей лишь в способе проведения приговора в действие.

Аплодисментов не последовало. Последовал пронзительный, словно посвист соловья-разбойника, звук милицейского свистка. Два джентльмена в сером резвой рысью выскочили из прелестной подворотни, где вольно бы целоваться возлюбленным и играть детворе, и бросились к нашей живописной группе. При всем моем уважении к блюстителям порядка, встреча с ними в подобной ситуации меня отнюдь не радовала. Тем более, что в кармане моего партикулярного костюма мирно покоилось удостоверение офицера Главного Разведывательного управления, защищавшее от особых неприятностей в милиции, но в полной мере обещавшее их «по месту работы».

— Ходу! — я схватил девчонку, азартно пританцовывающую за моей спиной и поволок её в ближайший переулок.

— А…?

— Бог подаст!

Полагаю, она хотела поинтересоваться судьбой своих приятелей. Честно говоря, меня она не занимала вовсе. В общем-то, и до самой девицы мне дело не было, но отдавать эту дерзкую хипушку в руки закона…? Такая мысль мне как-то в голову не приходила. Люблю храбрых людей. Частник, тормознувший нам, с подозрением посмотрел на порванное платье и бисерные браслеты-«фенечки» моей спутницы и заломил двойную цену против обычной, но выбора особого не было. С общефизической подготовкой у наших преследователей было все в порядке и дожидаться их, отлавливая более сговорчивого извозчика нам отчего-то не улыбалось.

Остановив водилу у соседнего дома, я расплатится с благодетелем, мысленно желая ему всяческих хлопот с машиной а также частых встреч с ГАИ и, притаившись за углом, начал разведку обстановки перед собственным подъездом. Как и ожидалось, она была неблагоприятной. «Взвод почетного караула» — десятка два дворовых бабуль различных объемов и мастей — несли свою неусыпную вахту, наблюдая за подрастающим поколением, оживленно резвящимся в районе песочницы и спортплощадки. Появляться сейчас с моей новой знакомой было весьма рискованно. Особенно, принимая во внимание недавний отъезд тогда ещё не бывшей жены на базу отдыха, а также, прямо скажем, нетрадиционный вид и юный возраст сопутствующий мне молодой особы.

— Слушай меня внимательно, — я взял её за плечи и повернул к себе.

— Нет проблем! — отозвалось прелестное создание, глядя на меня своими большущими глазами со странной смесью насмешки и почтения.

— Дом напротив видишь?

— А то!

— Через пять минут после того, как я уйду, выдвигаешься туда, — произнес я, слегка морщась от новомодного молодежного жаргона. — Третий подъезд от улицы, шестой этаж, сто четвертая квартира. В дверь не звони, будет открыто. Уяснила?