Марш обреченных - Владимир Свержин

— Привет, Птаха, — невольно затаив дыхание, произношу я.

— Сашенька? Откуда ты взялся? Сто лет тебя не было слышно, — слышится в трубке радостный голос моей милой подруги.

— В боях и странствиях дальних.

— Как обычно. Рада, что вспомнил.

Обмен любезностями окончен. Теперь о работе.

— Птаха, солнышко, у меня к тебе дело.

— Вот даже как? — на том конце провода послышалось явное удивление и разочарование. — Что же нужно грозному льву от маленькой пташки?

— Это не телефонный разговор. Необходимо встретиться, — уклончиво отвечаю я.

— Хорошо. К трем часам у Дворца Молодежи сможешь быть?

— Смогу.

— Отлично. Я буду ждать у центрального входа. С нетерпением, — тихо завершает она.

Глава 9

Телефон зазвенел, когда я уже закрывал дверь, собираясь отправляться на рандеву с рыжеволосой красавицей Птахой.

— Ты дома? — голос Славы Бирюкова в трубке звучал как-то странно. Такое впечатление, что Мангуст четвертый пребывает в состоянии глубокой задумчивости.

— Не совсем. Ты поймал меня на пороге.

— Хорошо, что поймал. У нас осложнение.

— Что такое? — Я начинал судорожно перебирать возможность вероятного прокола.

— Сухорук мертв.

— То есть? В каком смысле?

— Ты знаешь у этого слова ещё какой-то смысл? — грустно спросил Слава.

— Прости. Ты прав. Скажи, мертв до или после встречи?

— Пока не знаю. Обнаружен после. Помнишь мужика в криминальной хронике показывали? Я ещё говорил, что лицо где-то видел.

— Это Сухорук?

— Он самый. Подполковник ФСК Олег Георгиевич Сухорук. У нас на доске объявлений в черной рамке.

— Ситуация накаляется.

— И не говори. Ладно. Я тут пока порою, что да как. Вечером встретимся в Центре.

— Заметано. До вечера.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Сухорук убит. Причем в этом случае даже самоубийством не прикрывались. Вот только до или после? До или после, вот в чем вопрос? Если до, то получается, что наш генерал его ждал, а пришел совсем не он, а кто-то другой. Чем кончилась встреча, нам известно. Тогда ключ ко всей задаче кроется в разработке, которую вел этот самый контрразведчик. Насколько я понимаю, просто так люди подобного сорта в гости к отставным резидентам не ходят. А если его убрали после? Вывод напрашивается сам собой, но судить пока рано. Подождем, что удастся установить капитану Бирюкову. А пока — аллюр три креста[17] ко Дворцу Молодежи. Нехорошо заставлять даму ждать.

Вот и она! Уверенным движением рассекает толпу журналистов, ОМОНовцев и крепких ребят в камуфляжах с эмблемой охранного агентства «Ратобор», плывет во всем своем великолепии, ослепляя окружающих сиянием своей рыжей гривы. Попробуй, не заметь такую! Пространство перед Дворцом полно народу, на стене рекламные щиты: «Конкурс „Мисс Русь“». Господи, до чего дурацкое название! Кто их только придумывает!

— Саша! — Птаха машет мне рукой. — Я здесь.

Плечистые омоновцы расступаются, давая мне дорогу. Спиной ловлю завистливый взгляд. Что и говорить — Птаха дивно хороша.

— Привет, Сашенька. — она обвивает мою шею руками и чмокает в губы. — Безумно рада тебя видеть. Ты совсем пропал, не звонишь, не появляешься.

— Куда уж нам теперь. Ты у нас замужняя дама, а я так, романтическое воспоминание непутевой юности.

— Во-первых, романтическое воспоминание, я уже не замужем. Дольше бы не звонил, я бы и состариться успела. А во-вторых… Разве это имело какое-то значение? — Анна внезапно становится крайне серьезной. — Я ведь никогда не собиралась становиться твоей женой. То есть нет. Тогда, после Арбата, думала об этом. Даже хиповать из-за этого бросила. Молодая была, глупая. А потом подросла, повзрослела и додумалась до мысли, в сущности, банальной: что лучше уж мне быть твоей любовницей. У Ницше вычитала: «Женщина — лучшее отдохновение воина». Дурак этот самый Ницше, конечно, но в нашем случае он прав.

Мы подходим к выходу, и моя спутница прерывает свою речь для того, чтобы произнести пароль билетерше, скучающей в ожидании наплыва публики. Впрочем, её общество несколько скрашивает сержант в сером костюме от Зайцева.

— Со мной.

Билетерша согласно кивает, не сомневаясь в правдивости слов моей красавицы.

— Так вот, о чем я. — Птаха возвращается к прерванному разговору. С того памятного вечера на Ленинских горах она не была со мной так откровенна. Видимо, не смотря на внешне победительный вид, на душе у неё вовсе не сладко. — Ты, Сашенька, у нас воин. Что называется, до мозга костей. А я — твое отдохновение. Когда я тебя в коридоре универа встретила, решила для себя: пусть оно себе будет что будет, а я стану твоей возлюбленной! И стала. — Она грустно улыбается. — Увы, только на один вечер.

— Прости, я тогда не смог… — запоздало начинаю оправдываться я. — Командировка.

— Знаю, знаю… — машет мне рукой Птаха. — А смог бы тогда, не смог бы в другой раз. Это закономерно, и с этим ничего не поделаешь. Я давно уже не обижаюсь. Тогда, понятное дело, настроение было скверное. В общем то и замуж потому и пошла. Стабильности захотелось. Дура! Когда ты мне по приезду позвонил, я ещё дома была. К морю поехала только через неделю. Матери сказала, что никого не хочу слышать.

— Понятно, — глупо замечаю я, и дальше мы идем молча. — Участвуешь? — прерываю начинающуюся затягиваться паузу, переводя разговор в более нейтральное русло.

— Шутишь! — она смотрит на меня с явной укоризной. — Представь себе, побеждаю я в этом конкурсе и получаю звонкий титул: «Мисс Русь». Ты вслушайся, как это звучит!

— М-да. Малопристойно.

— Вот именно. К тому же, у меня типаж не тот. Здесь сплошь сестрицы Аленушки с Василисами Прекрасными прекрасными соревнуются.

— Тогда каким ветром тебя сюда занесло?

— Мой шеф будет вручать специальный приз «Мисс зрительских симпатий» Наталье Воронец.

— Даже так? За все уплачено?

— Само собой! Кстати, авторитетно тебе заявляю: Наташка — мисс что надо. Без дураков.

— Ты её знаешь?

— Еще бы! Это моя бывшая одногруппница и близкая подруга. Шеф у меня на дне рождения с ней познакомился и влюбился, как говорили в прежние времена, без памяти. Для новых русских, это в общем-то, не свойственно, но, как мы видим, временами случается. И это вселяет определенные надежды.

— А кто у нас шеф? — спрашиваю я игриво.

— А шеф у нас — президент «Россэкономбанка» господин Стругов, — в тон мне отвечает Анна.

— Понятно. Предупреждать надо. А ты у него?..

— Я у него секретарь-референт и заведующая канцелярией в одном лице.

— Так зато какое лицо!

— Комплиментщик!

— Куда уж нам. Ты как, секретарь-референт и… — я многозначительно умолкаю.

Взгляд Птахи полон праведного гнева:

— Ревновать — грех. Особенно вам, сударь. Никаких «и». «Россэкономбанк» зарегистрирован в префектуре, где мой отец возглавляет борьбу с экономической преступностью. Улавливаешь суть?

— Виноват. Вспылил. Признаю свою ошибку. Прошу дать возможность загладить, искупить.

— То-то же. Ладно, так и быть, прощаю. Назначаешься на этот вечер моим кавалером. Я полагаю, на банкет после сегодняшнего петрушатника ты можешь остаться? Или тебе вновь надо мчаться учить папуасов азам строительства коммунизма?

— Понимаешь… — вяло начинаю я. Вечерний гулеж никак не входит в мои планы. В Центре меня будут ждать верные сотоварищи с дневной добычей.

— Все ясно! — хмурится очаровательная собеседница. — Наша служба и опасна и трудна. Ладно. Тогда давай, выкладывай, что у тебя за дела?

Открываю рот, но о делах поведать не успеваю. За спиной слышится чей-то радостный оклик.

— Эй, спецназовец! Капитан!

Голос вроде бы незнакомый, но с другой стороны, ни погон, ни эмблемы с летучей мышью[18] на моем костюме нет, следовательно, знакомство давнее и неслучайное. Тем более, что со званием этот некто немного промахнулся. Я уже скоро четыре года как майор.

Молодой человек, звавший меня, строен и круглолиц. Пятнистая форма с эмблемой «Ратобора» ему весьма к лицу. Судя по дополнительному шеврону, он здесь какой-то начальник. Где-то я его видел. Вспомнить бы — где!

— Прости, — обращаюсь я к Птахе.

— Нет вопросов. — Анна делает останавливающий жест рукой. Профессиональный секретарь-референт. — Найдешь меня за кулисами. Не задерживайся.

Перестук её каблучков звучит спокойно и уверенно, но умей я читать эту морзянку — вряд ли получил одобрение своему поведению.

— Твоя? — интересуется ратоборец, провожая взглядом изящную фигуру Птахи.

— Угу, — киваю я. Это откровенная ложь, но зато можно не опасаться дальнейших расспросов.

— Подфартило, — вздыхает незнакомец. Хотя, незнакомцем его, в сущности, не назовешь. Но где и когда я его видел? Мозг работает с максимальной скоростью, перебирая тысячи лиц, людей, с которыми мне так или иначе приходилось сталкиваться за годы службы. Собеседник видимо замечает мои затруднения.