У кромки прибоя - Элизабет Хардвик

— Если я посмотрю на вещи проще? — медленно повторила она с нарастающим внутри негодованием.

— Именно, — усмехнулся Генри. — Пусть у меня будет жена, но я по–прежнему стану часто приезжать сюда… И могу тебя заверить, что Эйлин при этом будет оставаться в Эдинбурге.

— Неужели? — Она едва сдерживалась. Генри сам своими руками рубил сук на котором сидел.

— Конечно! — беззаботно продолжил Генри.

— А я бы стала твоей любовницей? — Она так сжала кулаки, что ногти впились в ладони.

— Немного старомодное определение, — поморщился он, — но довольно верное.

— А вот тут ты ошибаешься!

Потеряв терпение, Мэри резко оттолкнула его. Удивленное выражение, появившееся на лице Генри при виде ее явной враждебности, рассмешило бы девушку, если бы она, как никогда в жизни, не была так далека от смешливого настроения!

А она еще думала, что он заботится о ней, представляла их вместе, охваченных любовью. В то время как он был ничуть не лучше ее отца!

— На твоем месте, Генри, я бы заткнулась… если только ты не испытываешь противоестественного желания получить кулаком в нос! — Она тяжело дышала от возмущения, ее грудь вздымалась, глаза сверкали. — Я не намерена — никогда! — быть любовницей, ни твоей, ни какого–либо другого мужчины! — С этими словами Мэри выбежала из комнаты.

Значит, она была права. Любовница! Господи, Генри не мог выбрать на эту роль более неподходящую женщину!..

— Итак, вы все–таки сказали ему, — заметил восхищенный голос.

С пылающими от возмущения щеками Мэри обернулась и оказалось лицом к лицу с Томасом. Тот стоял, небрежно прислонившись к стене. И его расслабленная поза свидетельствовала о том, что он уже провел здесь некоторое время. Но сколько именно?..

— Простите меня. — Он оттолкнулся от стены. — Я просто проходил мимо и услышал слово «любовница». Я просто не мог пропустить такого. — Томас пожал плечами. — Хотя мне очень жаль, что вы не заехали ему в нос, как того хотели.

Мэри не думала, да и не хотела думать и действовала инстинктивно, давая ему тяжелую пощечину. Затем она молча повернулась и ушла.

6

Он не последовал за ней…

Мэри не останавливаясь дошла до своей спальни, но, делая каждый очередной шаг, ждала, что рука Томаса настигнет ее, и он скажет, что она больше не работает у него. Но этого не случилось.

Следующие десять минут она просидела на кровати, ожидая, что Томас ворвется в комнату. Этого тоже не произошло.

Почему? Она не знала. Томас получил оплеуху по единственной причине: он оказался в неудачном месте в неудачное время. Мэри просто выплеснула на него злость, которую на самом деле испытывала к Генри. И к себе — если уж быть честной до конца — за то, что была так глупа, так юна и так впечатлительна!

Но это вовсе ее не оправдывало. Томас не был виноват в том, что знал своего брата лучше, чем она. Однако он поплатился за это знание. И свидетельство тому было заметно даже два часа спустя!

Если Мэри, сидевшая на переднем сиденье «мерседеса», чуть поворачивала голову в сторону Томаса, она могла видеть отпечаток своей ладони на его щеке. Но она изо всех сил старалась даже не двигать головой. Мэри хватило лишь на то, чтобы пробормотать несколько слов, когда Томас укладывал в багажник ее сумку. Ей хотелось провалиться сквозь землю, привлекать к себе как можно меньше внимания. Плохо было то, что…

— Простите меня, Мэри.

Она резко повернулась к сидевшему за рулем Томасу и сглотнула, тут же увидев проклятый след на щеке. След, который оставила она. Мэри всегда считала, что не способна причинить физическую боль другому человеческому существу, но тем не менее, глядя на Томаса, убеждалась в обратном. И он еще извинялся перед ней? Боже, за что?

Он снял одну руку с руля и легко пожал ее крепко сцепленные пальцы, лежавшие на коленях.

— Генри — ублюдок! — с силой сказал он, не отрывая глаз от дороги.

Мэри быстро обернулась к Нине и с облегчением заметила, что девочка заснула.

— Она не любит долгие путешествия, — сказал Томас, посмотрев на дочь в зеркало дальнего вида, и убрал руку с рук Мэри. — Сон — ее способ избежать их.

Мэри тоже очень хотелось бы заснуть, а проснувшись, обнаружить, что ничего из происшедшего сегодня днем просто не было!

— Простите за то, что ударила вас…

— Ха, — мягко хохотнул он. — А я только что собирался сказать, что заслужил это…

— Не вы. — Она решительно покачала головой.

— Поверьте… — на его лице появилась сокрушенная гримаса, — это не первая оплеуха, которую я получаю за Генри.

— С моей стороны — последняя. — Мэри содрогнулась от того, что натворила.

Томас провел рукой по щеке.

— Вы были в полном праве поступить так, мисс Райс…

— Пожалуйста, не надо, — простонала она, и ее глаза наполнились слезами. — Мне так стыдно. Не могу поверить, что я действительно сделала это. — Мэри потрясла головой, и слезы покатились по щекам. — Вы должны…

— Я ничего не должен, Мэри, — ласково прервал он ее. — Вы были оскорблены, а лучший способ избавиться от этого чувства…

— Ударить вас! — снова простонала она, пряча лицо в ладонях и разражаясь наконец целыми потоками слез. Это именно то, что нужно было сделать совсем недавно, вместо того чтобы давать волю рукам!

— Эй, Мэри, не плачьте! — запротестовал Томас. — Я не выношу, когда вы плачете. Особенно из–за кого–то вроде Генри. — Его голос стал тверже. — Мэри, прекратите! — хрипло приказал он, заключая ее в объятия.

Лишь благодаря этому она поняла, что Томас остановил машину. Мэри подняла голову и, озадаченно оглядевшись вокруг, увидела, что «мерседес» затормозил на обочине. Что было явным нарушением правил, если только это не место для отдыха…

А потом, когда Томас с силой приник к ней губами, она вообще перестала думать и могла только чувствовать.

Зато что она чувствовала! Мэри не знала ничего равного тому всепоглощающему наслаждению, которое испытывала в его объятиях, никогда подобное пламя не охватывало ее тело. Она хотела большего, хотела…

— Папа, мы уже приехали?

Сонный голосок Нины, словно сквозь туман проникший в их сознания, подействовал на Мэри и Томаса как удар электрическим током. Они отпрянули друг от друга, при этом Мэри испытывала еще большее смущение, чем несколько минут назад. Каждый раз, когда этот мужчина целовал ее, она необузданно отвечает ему. Она с трудом себя узнавала!

— Мэри…

— Папа, мы приехали? — Не получив ответа на первый вопрос, Нина капризно повысила голос.

Томас взглянул на девушку, прежде чем повернуться к дочери.

— Нет, Нина, еще не приехали…

— Тогда почему мы остановились? — продолжала настаивать Нина, оглядевшись вокруг и ничего не поняв.