На алтарь Победы. Воевали, верили, победили - Владимир Зоберн

Художественно одаренных подростков определили в училище, где их собирались учить художественному делу. Там было отделение стекла, отделение дерева и третье, по-моему, металла.

Был приказ, согласно которому этих учеников нужно было обеспечить самыми высококвалифицированными преподавателями. Там стали работать очень сильные художники, а читать историю искусств прислали двух дам – кандидатов искусствоведения из Пушкинского музея, которые преподавали и у нас в университете. Это были аристократические дамы, у которых мы, студенты, учились не только предмету, но манерам поведения, – но они не смогли найти с трудными, внутренне искалеченными войной подростками, общий язык. Они уходили с каждого урока в ужасе и отчаянии.

И вот однажды меня, за плечами которой был фронт и рождение ребенка, вызвали в кабинет к ректору. Я вошла, замирая от страха, и кроме ректора, увидела незнакомого мне пожилого интеллигентного мужчину. «Владимир Иванович, вот кандидат, которого мы вам рекомендуем, – сказал ректор. – Она студентка первого курса, но справится с задачей. Я бы хотел, чтобы вы сейчас с ней отдельно поговорили».

Владимир Иванович оказался завучем того самого художественно- ремесленного училища. Он мне говорит: «Ваша комсомольская организация очень рекомендует вас к нам на работу преподавателем истории искусств. Я понимаю, что вы только начинаете учиться, но, может быть, вы, молодой человек, сможете найти подход к ребятам? Давайте попробуем». «Пробовать» нужно было на следующий день.

Я потом долго не могла понять, почему именно меня вызвали: на курсе со мной учились ребята гораздо более способные, – например, вернувшийся с фронта Дима Сарабьянов.

Домой я пришла вся в слезах. Услышав причину моего расстройства и сомнений, мама воскликнула: «Ты сомневаешься идти в училище, где собраны дети, вернувшиеся фактически с фронта? Какое ты имеешь право от этого отказываться?!» На мои переживания, что я не умею говорить и не знаю, что говорить, мама ответила: «Все можно преодолеть. Кроме того, что ты умеешь или не умеешь, хочешь или не хочешь – есть долг!»

Мама заставила меня написать конспект, потом выучить его. Я решила рассказать, чем ценно искусство, почему оно-таки интересно. Когда я утром встала, на столе лежали мои медали – «За оборону Москвы» и «За победу над фашистской Германией». Мама велела обязательно приколоть их к платью: «Они тебе помогут найти общий язык с этими детьми».

Я пришла в училище, где как раз прозвенел звонок на урок. Владимир Иванович посадил меня у себя в кабинете и сказал: «Никуда не выходите, у нас в училище может быть все что угодно, пока вас не примут дети! Я сейчас пойду в свой класс, дам задание и через десять минут приду за вами». Его слова бодрости мне точно не прибавили.

В здании было тихо: все занимались. Только откуда-то несся ужасающий шум, крик, грохот. Я не могла себе представить ничего подобного в учебном заведении, тем более когда идет урок.

Движимая сама не знаю чем, я пошла по направлению этого шума, и оказалась у одного из классов. Решительно открыла дверь и … ничего толком не увидела, только какие-то горы в тумане и мечущиеся между ними тени.

«Всем встать, остановитесь!» – крикнула я командирским тоном, хотя никогда не была командиром ни по сути, ни по своей военной должности. Тени остановились, туман рассеялся, и оказалось, что горы – это парты, поставленные друг на друга, около которых дети играют в футбол тряпками, которыми стирают мел.

Следующим моим приказом было расставить парты по местам. Ребята подчинились. Уже менее командным тоном я попросила всех занять свои места. Но садились они с грохотом, демонстративно. Тут, я думаю, проснулся во мне педагогический дар, потому что я вновь командным тоном сказала: «Встать!» Они встали с грохотом, постояли с минуту, я приказала: «Тихо сесть!» Кто-то сел тихо, кто-то продолжал грохотать. В этот день мне мои выученные конспекты совершенно не понадобились, я весь урок заставляла учеников вставать и садиться. В конце концов я добилась того, что хотела, уже ребята в классе начали говорить тем, кто упорно не хотел подчиниться: «Перестаньте наконец, сядьте!» В классе наступила тишина, я увидела устремленные на меня глаза и успела сказать до звонка на перемену: «Мы с вами будем заниматься очень важным и интересным и очень красивым делом. Красоту я вам покажу в следующий раз».

Так началась моя педагогическая деятельность, которую я после этого уже не прекращала.

Глава 11. Что дедушка рассказывал о войне

Письмо подруге о вере, надежде, любви и Промысле Божием

Воззови ко Мне – и Я отвечу тебе, покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь.

Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам.

Если пребудете во Мне и слова Мои в вас пребудут, то, чего ни пожелаете, просите, и будет вам.

И будет, прежде нежели они воззовут, Я отвечу; они еще будут говорить, и Я уже услышу.

Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

Ты сомневаешься, слышит ли Господь твои мольбы, и теряешь надежду? Укрепись в вере: Господь слышит нас. Но часто бывает так, что должны пройти годы, прежде чем мы обретаем чаемое. Вот послушай, что я расскажу тебе.

Моя бабушка вышла замуж совсем юной за человека, который был намного старше нее, лишь по одной причине – потому что они были одной веры и национальности.

С матерью и сестрой после голода и гибели почти всех родных она оказалась в Азербайджане – и осталась в этом гостеприимном краю. Замужество, рождение первенца… Казалось, жизнь стала постепенно налаживаться. Но пришла война, а с ней опять и беды: боль разлуки с мужем, страдания и жгучее чувство ожидания.

Тяжки были новые испытания, но ведь именно они и вырабатывают в верующем человеке потребность непрестанно молиться, иначе потеряешь надежду, а с ней и всякую веру. Эта молитва и есть живое общение с Живым Богом, особенно тогда, когда всякая почва уходит из-под ног. Писание точно говорит о таком состоянии: «Объяли меня волны смерти, и потоки беззакония устрашили меня; цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня. Но в тесноте м,оей я призвал Господа и к Богу моему воззвал, и Он услышал из чертога Своего голос мой, и вопль мой дошел, до слуха Его» (2 Цар. 22:5-7).

Но слушай дальше. Шло время и приносило события, данные Промыслом Божиим к воспитанию души человеческой для Царствия Небесного. Однажды бабушка получила повестку о том, что дедушка пропал без вести – вероятнее всего, убит. Убит ли? И она стала горячо молиться Господу, чтобы Он вернул ей мужа живым. И не одна – просила и православных монахинь молиться за дедушку. Одна из них, по соглашению с бабушкой, постилась и молилась за него. Она просила Господа открыть ей, что с ним случилось. И вот после молитвы она взяла Библию и раскрыла ее. По прочитанным в ней словам она поняла: дедушка мой жив, но он в плену; и когда его взяли в плен, один человек хотел убить его, но другой заступился и дедушка остался жив.

Конец ознакомительного фрагмента.