Книга историй - Аракел Даврижеци
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидев, что шах вернулся из Ереванской области в Тавриз, а область Ереванская осталась без властителя, Джгал-оглы назначил одного из знатных мужей, по имени /72/ Омар-ага, начальником и послал его с большим войском в область Ереванскую завладеть этой областью. И тот пришел, поселился в Нахичеване и стал править страной. Шах же, находившийся в Тавризе, услыхав об этом, послал Амиргуна-хана с множеством воинов против Омар-аги, и тот, прибыв, сражался с Омар-агой, убил его, разбил его войско и захватил живыми множество воинов; и этих захваченных живыми и головы убитых [Амиргуна-хан] послал шаху в Тавриз, а сам, укрепившись, занял место Омар-аги в Нахичеване и правил страной, как велел ему шах.
Джгал-оглы провел в городе Ване морозную зимнюю пору и, как только наступило время весеннее, вывел все табуны лошадей своих и армии своей на зеленые пастбища, чтобы лошади вдоволь насладились бы весной. А искушенный в коварных помыслах шах Аббас, находившийся в то время в Тавризе, снарядил Аллахверди-хана с большим войском и послал его в Ван привести коней Сардара, а также сделать все, что в его силах. Аллахверди-хан вышел из Тавриза и нежданно-негаданно объявился в Васпураканском гаваре, то есть в Ване. Сперва напал на табун османских коней, захватил невзнузданных, угнал их в свой стан, перерезал жилы и заколол всех [коней], связанных цепями и путами, а сам, расположившись станом и укрепившись, обосновался в стране.
Когда Джгал-оглы увидел, что Аллахверди-хан пришел и сделал все это, он снарядил и подготовил /73/ многочисленное войско и назначил военачальником его ванского пашу. А когда наступил день битвы, они вышли на бой друг с другом посреди поля перед крепостью Ванской; сам же Джгал-оглы следил за воинами, сидя на крепостной стене, ибо поле битвы находилось не очень далеко от крепости. Когда обе стороны столкнулись друг с другом, началась жестокая битва и ужасная сеча, и трупы людей, подобно земле и камню, покрыли поле боя. Сторона османская была побеждена, а сторона персидская приободрилась и обратила в бегство войско османское [и преследовала его] до ворот крепости Ванской. Двое персов, преследуя османов, тесня и подгоняя, довели их до крепостных ворот, и, когда османы вошли за ограду, вошли [туда] и персы; и там между двумя стенами, называемыми сиратч, османы схватили одного из персов и увели [с собой]. Другой перс там же убил одного османа и взял себе его голову. Потом этот перс подбросил вверх к небу свой платок и, выхватив меч свой, на виду у османских войск и самого Джгал-оглы рассек надвое платок, и Джгал-оглы видел все своими глазами, так как сидел на стене неподалеку от этого места. Увидев это, Джгал-оглы приложил платок к глазам, из глаз его потекли слезы, и он заплакал, ибо предчувствовал в душе гибель народа своего и успех персов. А перс, ударивший и рассекший мечом платок, вышел из-за стены, пошел, смешался с полком своим, с войском персидским.
/74/ Аллахверди-хан, изгнав войска османские, вступил в страну, чтобы разграбить и осквернить, согласно реченному господом: «Прежде свяжите сильного и тогда расхитите дом его»[90]. Так он и сделал: все запасы пшеницы и других плодов, сена и соломы, жилые строения — все было предано огню. И повсюду, куда только смогли добраться, они [подвергли гонениям] всех попавших к ним в руки жителей гаваров: мужчин зарубили, а остальных взяли в плен. И, собрав в большую рать как людей, так и животных, погнали их и привели в Тавриз для обогащения племени персидского.
А Джгал-оглы, увидев столь великое поражение, ушел из Вана, сел на судно и отправился по морю в Арцкэ, оттуда в Хнус, оттуда в Эрзерум и осел там. [Потом] призвал к себе всех окрестных князей, как из грузинских, так и из марских областей, среди которых был и великий князь племени Маров, которого звали Миршараф. И так собрал он всех начальников областей и пограничных земель в город Карин, то есть Эрзерум. И приказал, чтобы каждый из них подготовился и вместе с войском своим в полном составе и в военном снаряжении прибыл в Ван к тому времени, когда сам Джгал-оглы приедет туда, дабы, объединившись, пойти на Тавриз воевать с персами.
Затем, выйдя из Карина, Джгал-оглы отправился в Тигранакерт, то есть Амид, остановившись там, хлопотал о подготовке к сражению и собрал себе войско из всех средиземных гаваров[91] Азии и Междуречья.
/75/ Великий и известный в то время паша, по имени Насиф-паша, уроженец города Бериа, то есть Халеба, тоже прибыл в Амид к Джгал-оглы. Они вместе готовились к войне, ибо он по славе своей был равен Джгал-оглы. Эти двое собрали вокруг себя все войско страны османской и, выступив из Тигранакерта, пришли опять в Ван, там тоже собрали вокруг себя войско из Курдистана и Эрзерума. И получилась великая и неисчислимая рать. Выйдя из Вана, направились они к Тавризу и, достигнув границ его близ селения, называемого Софиан, на поле том начали сражение. И войска османские потерпели поражение[92].
Многоопытный шах Аббас разделил войско персидское на четыре полка: первый полк поручил Аллахверди-хану и приказал ему открыто и явно выйти на бой с войском османским. А остальные три [полка] поручил трем нахарарам своим: один — Карчиха-хану, второй дал Зилфигар-хану и третий — Пирбудах-хану — и приказал им тайно укрыться в засаде с трех сторон. Сам же шах, спрятавшись со своими слугами, остался на вершине дальней горы.
Как только наступил назначенный день битвы, Аллахверди-хан, выйдя со своим полком, появился перед войсками османов. Увидев их, османы решили, что войска персидские лишь те, что видны, поэтому радостно выступили вперед и начали сражаться. Тогда сторона персидская быстро согласно договоренности /76/ подала дымом сигнал; и, увидев этот дым, персы, [сидевшие] в засаде, выскочили, напали на османские войска и, окружив их с четырех сторон, начали сечу и, вырезав всех, завалили трупами поле. И было бедствие великое и день горестный.
Сардар оставался в своем стане, но был он в глубокой печали и, подобно роженице, измученной родовыми схватками, не находил нигде ни отдыха, ни покоя. В сердечном смятении смотрел и наблюдал он за дорогой военной, [ожидая], не появится ли кто и не принесет ли ему доброй вести.
