Книга историй - Аракел Даврижеци

При Сардаре находился великий парон, курд Миршараф, которого мы упомянули ранее. Он почуял в душе, что сторона Сардара побеждена, потому и не было вестей. Он старался найти предлог, чтобы уйти от Сардара и убежать. И вот он молвил Сардару притворные слова соболезнования: «Прошу твое величество приказать и мне вступить в бой, авось встречусь там в бою с шахом». [В ответ] на многократные просьбы его [Сардар] приказал ему вступить [в бой]. А Миршараф, отойдя от стана, повернул прямо к своей стране, куда и ушел безвозвратно.

Войска персидские одержали победу над османскими войсками, и обратили их в бегство к стану османскому, и сами [шли] по пятам, преследуя и убивая, и довели их до самого стана. Персы вступили и в их стан и [там] тоже убивали османов. Карчиха-хан, подойдя близко к шатру Сардара, /77/ ударил по нему мечом, рассек [его] и прошел через него, но никто не осмеливался выйти против него. До вечера не прекращалось кровопролитие: кого зарубили, кого обратили в бегство, кого схватили и бросили к стопам шаха. Говорили, якобы было захвачено тридцать четыре известных вельможи: паши, кехиа, гуллар-агаси, санджак-беки и многие другие.

Итак, кончилась битва, и Джгал-оглы, увидев, что войска его потерпели поражение и он не сможет уже собрать воинов и сражаться, а также, что оставшееся войско его потихоньку разбегается, подумав, как бы не попасть в руки персов, решил немедленно вернуться в город Ван. В ту же ночь Сардар и все войска его стали поворачивать обратно, и тогда каждый стал заботиться лишь о своей собственной жизни и старался в безумной спешке убежать раньше товарищей, дабы персы неожиданно не догнали и не прикончили их. И в спешке бегства они оставили все свое добро: утварь и скарб, верблюдов и скот, съестные припасы, сокровища в сундуках и ящиках, оставили светильники зажженными, шатры как были воздвигнутыми — оставили, бросили все, что было у них, и, круто повернув, поспешно убежали. И до утренней зари не осталось никого [в стане]. А утром на рассвете персидские войска узнали о побеге османов. Когда /78/ доложили об этом шаху Аббасу, он приказал войскам персидским войти в стан османов и учинить разгром; и те тотчас же разграбили и расхитили [все] и радостные, с большой добычей вернулись в Тавриз и разместились там — шах и войска его. А Сардар, покинув Софиан, бежал, пока не достиг города Вана, и там, сев на судно, переплыл море и направился в Амид, где и умер. Сражение состоялось 25 октября, сам он поехал в Амид и умер 6 февраля. Кто-то говорил, что он отравился от стыда за поражение.

Итак, было два нашествия Сардара Джгал-оглы: в первый раз пришел он в начале 1054 (1605) года; только начался месяц навасард, пришел он в Нахичеван и оттуда ушел в город Ван. Второй его поход — это тот, когда пришел он в Софиан, потерпел поражение и ушел; и было это в 1055 (1606) году, в начале нового года, в пору ранней осени[93].

И как только ни разорялась и ни разрушалась страна наша во время передвижения этих двух завоевателей мира, поднявшихся на войну: Сардара, пришедшего с запада, и шаха, [пришедшего] с востока, и при наступлении их и при отступлении; каким тяжким поборам подвергали народ и как жестоко с них взыскивали; а также сурусат[94], который они заставляли возить вслед за войском, и еще заставляли зимой выводить коней на кишлаки, или же разрушение домов и садов и потрава полей, расхищение из амбаров пшеницы и иных семян, разорение /79/ и грабеж скарба и имущества, [угон] сыновей и дочерей, явное и тайное убийство невинных людей и все иные беды, выпавшие на долю страны [нашей], перечислить нам не под силу. [Это может лишь] тот, кто исчисляет множество звезд и [кто] создал людей, ставших [жертвой] тех безжалостных и бесчеловечных зверей.

ГЛАВА 7

О появлении джалалиев и жестоком голоде, о волках-людоедах, а также иных опустошениях, постигших страну

Земля араратская с отдельными ее гаварами лежала опустошенная между двумя завоевателями, то есть шахом и Джгал-оглы; шах отправился в Тавриз и был вне пределов досягаемости, а Сардар османский умер; сами же [османы] меж собой враждовали и не были единодушны. Потому и некоторые пароны, ободренные, понадеялись на свою силу, пришли и завладели областью Араратской, то есть Ереваном. Так, пришел и завладел страной парон по имени Канакрлу Махмат.

/80/ Вслед за ним другой паша из джалалиев, которого называли Топал Осман-паша, сын Зиал-паши, придя, столкнулся с Канакрлу Махматом в Котайском гаваре, который нынче зовется Кырхбулахом[95], близ селения Ариндж, и прогнал Канакрлу Махмата. Сам Осман-паша, собрав вокруг себя множество праздношатающихся людей, составил войско [числом] около тысячи душ, сделал местом своего пребывания селение Карби, осел там и перезимовал зиму. Оттуда он посылал войска в окрестные гавары и селения добыть снедь для себя и [корм] для своих животных. И люди, посланные им, в какое бы селение ни вступали, не довольствовались необходимым, а, запасясь им, хватали и другое, захватывали мужчин, вешали — кого за ноги, кого за руки, а иных за то и за другое — и безжалостно били батогами, пока они не становились бездыханными, словно трупы, а некоторые даже умирали от мук. Отсекали людям уши, а других водили [напоказ], проткнув им нос стрелой. Подобными жестокими пытками заставляли [людей] показать запасы пшеницы и ячменя, тайники и хранилища сокровищ и имущества. И, вскапывая пол в домах и иных строениях, рыли, чтобы обнаружить добро, разрушали стены и кровли жилищ, допытывались и искали сокровища. И под этим предлогом причинили множество разрушений [стране]. Прежде всего так поступили в селении Карби, где какого-то мужчину, уроженца этого селения, держали несколько дней закованным в узилище, требовали у него какие-то сокровища, мучили разными пытками, затем убили и, разодрав надвое, повесили на стене вдоль дороги на страх и ужас зрячим жителям гавара[96].

Несколько этих джалалиев направились к достославной /81/ обители Ованнаванк[97]. При виде их все обитатели монастыря разбежались, но [джалалии] схватили какого-то больного и немощного инока и стали требовать, чтобы он показал тайники и хранилища. И, повесив за руки, били этого монаха в течение трех дней. А когда он не показал никаких тайников, джалалии разъярились, как бешеные звери, и, развязав ему руки, повесили за мужской уд и