В защиту глобального капитализма - Юхан Норберг

От других развивающихся стран азиатских «тигров» отличало то, что они целенаправленно стремились утвердить и гарантировать права собственности, создавая юридическую базу для защиты предпринимателей и обеспечения конкуренции, а также проводили стабильную кредитно-денежную политику и удерживали инфляцию на низком уровне. Для подготовки квалифицированных трудовых ресурсов, способных обеспечить развитие своих стран, было введено всеобщее образование. Поскольку государство взяло на себя ответственность за школьное обучение, а система высшего образования оставалась в частных руках, вузы гибко реагировали на текущие потребности экономики в специалистах.

В восточноазиатских странах были проведены реформы, призванные лишить традиционную элиту земель и привилегий, которые она некогда себе присвоила. Благодаря таким реформам все жители этих стран стали полноценными участниками экономической деятельности. Крестьяне могли без особых ограничений продавать излишки продукции, копить деньги и вкладывать их по своему усмотрению, в результате чего у них появилась заинтересованность в повышении эффективности сельского хозяйства. Рост производительности в аграрном секторе позволил обеспечить потребности этих стран в продуктах питания и одновременно высвободить трудовые ресурсы для промышленности, а повышение благосостояния крестьян привело к увеличению спроса на промышленные товары. Власти азиатских «тигров» сосредоточили основное внимание не на установлении минимального уровня зарплаты и регулировании рынка труда, а на мерах, стимулирующих создание новых рабочих мест. В результате большинство людей были обеспечены работой, а со временем, параллельно с ростом производительности труда, начали увеличиваться и зарплаты. В условиях спада работодатели имели право снижать зарплаты (поскольку товары, которые люди покупали на свой заработок, также дешевели), поэтому экономические кризисы во многих восточноазиатских странах не приводили к таким болезненным последствиям и резкому росту безработицы, как в других регионах.

В других развивающихся странах предпринимательскую инициативу связывают по рукам и ногам многочисленные правила и инструкции, а для того, чтобы основать новую фирму, необходимы лицензии и разрешения. Для восточноазиатских государств, напротив, характерна свобода предпринимательской деятельности. Граждане, у которых появились творческие идеи, могут создавать фирмы, не сталкиваясь с бюрократической волокитой, а их деятельность не страдает от многочисленных ограничений и регулирования цен. Гонконг продвинулся в этом направлении дальше остальных. Там человек может сначала открыть новое дело, а уже потом сообщить об этом властям и автоматически получить соответствующее разрешение. Подобная система очень важна: она не только открывает простор для инициативы, но и становится эффективным инструментом против коррупции, которая часто процветает именно там, где чиновник имеет право отказать в таком разрешении.

Хотя во многих восточноазиатских странах налоговые льготы и субсидии частному сектору распределяло государство, они, по сравнению с другими развивающимися странами, менее затронуты блатом, кумовством и засильем лоббистов; также им удалось избежать искушения выбрасывать деньги на помпезные и неэффективные «престижные» проекты. Вместо этого внимание сосредоточено на реальном развитии производства и удовлетворении насущных потребностей рынка. Ценообразование в этих государствах, по сравнению с другими развивающимися странами, в гораздо большей степени осуществляется на рыночной основе. В них не существует государственного контроля за ценами, порождающего диспропорции по отношению к расценкам на мировом рынке, поэтому инвестиции направляются туда, где они принесут максимальную отдачу, — в наиболее эффективные сектора экономики, где эти страны имеют конкурентные преимущества перед другими государствами.

В ходе дискуссий об экономической политике часто звучат требования, чтобы государство контролировало инвестиционные потоки, замедляя темпы роста и защищая уже существующие предприятия. Именно этого правительства азиатских стран стараются избегать: они считают способность успешно бороться с иностранными конкурентами одной из важнейших характеристик эффективного бизнеса. Японское правительство допускало даже банкротство крупных компаний, неспособных работать прибыльно, а в Южной Корее власти без сантиментов закрывали фирмы, чья продукция оказывалась неконкурентоспособной в условиях открытого рынка. Впрочем, такие же требования государство в этих странах предъявляет и к самому себе. Если рост субсидий и государственных расходов угрожает экономической стабильности, власти быстро сокращают свои обязательства, избегая тем самым бюджетного кризиса и раскручивания инфляции.

Самое же главное — эти страны исполнены решимости интегрироваться в мировую экономику. Их народное хозяйство в максимальной степени ориентировано на экспорт, а в большинстве восточноазиатских стран к тому же поощряются иностранные инвестиции. Чем больше доля торговли в объеме ВВП, тем выше в этих странах темпы экономического роста. В большинстве из них существовали тарифные барьеры, направленные против импорта, но это характерно для всех государств Азии, Африки и Южной Америки. Восточноазиатские «тигры» отличаются от других тем, что осуществляли подобную политику в меньших масштабах, чем другие развивающиеся страны, и отказывались от нее гораздо раньше. В то время как другие государства стремились к автаркии и избегали участия в международной торговле, страны Восточной Азии, наоборот, добивались «интернационализации» своей экономики. В 1960-х годах они взяли курс на поощрение экспорта, в том числе за счет отмены «разрешительного» режима и освобождения фирм-экспортеров и их поставщиков от уплаты импортных пошлин. Тарифы на ввоз машин, оборудования и прочих изделий, используемых в производстве, были значительно снижены. Согласно «индексу открытости», разработанному экономистами из Гарвардского университета Джеффри Саксом и Эндрю Уорнером, восточноазиатские «тигры» одними из первых среди развивающихся стран «распахнули двери» своей экономики — путем сокращения тарифов, упразднения квот, либерализации экспорта и отказа от регулирования валютных операций. Экономику Тайваня, Таиланда и Малайзии можно было признать «открытой» уже в 1963 году, Япония последовала их примеру годом позже, Южная Корея — в 1968 году, а Индонезия — в 1970-м. Гонконг проводит более либеральную экономическую политику, чем любая другая страна мира[59].

Самые наглядные результаты дает сравнение «тигров» с соседними странами, схожими с ними в культурном и демографическом плане, но избравшими противоположное направление экономического развития. Северная Корея и Бирма не стали строить рыночную экономику, отдав предпочтение «ультрапротекционистской» политике и жесткому регулированию народного хозяйства. В результате они оказались за бортом регионального экономического бума, не смогли выбраться из нищеты и сегодня находятся под властью бесчеловечных диктаторских режимов. Восточноазиатское «чудо» свидетельствует отнюдь не о достоинствах государственного регулирования и контроля: напротив, опыт «тигров» говорит о том, что открытая, свободная рыночная экономика является необходимым условием развития.

Ситуация в африканских странах, особенно тех, что расположены южнее Сахары, представляет собой печальную противоположность восточноазиатскому «экономическому чуду». В большинстве стран Тропической и Южной Африки объем ВВП надушу населения по сравнению с серединой 1960-х годов не только не увеличился, но и снизился; именно там, больше, чем где-либо еще на планете, распространены нищета, болезни, недоедание, неграмотность и детский труд. Вместо тенденций к росту и процветанию, которые преобладают в большинстве других регионов мира, на этом континенте в течение последних тридцати лет жизненный уровень падает, а масштабы бедности не сокращаются. Отчасти это связано с природными факторами. Тропический климат способствует распространению инфекционных заболеваний, почва здесь менее плодородна, а стихийные бедствия случаются чаще, чем, например, в Европе. Треть населения Африки живет в странах, лишенных выхода к морю, что затрудняет им доступ к международным рынкам и основным торговым путям. Произвольное определение границ и дискриминационная политика бывших колониальных держав способствовали сильной этнической и языковой раздробленности внутри африканских государств. Во многих странах континента бушуют войны и не прекращаются конфликты.

Однако в других регионах, для которых характерно столь же негативное сочетание естественных и цивилизационных факторов, ситуация выглядит лучше, чем в Африке. Даже войны и голод имеют политические причины — ни одна из демократических стран за все десятилетия и века своей истории не страдала от массового голода, и войны друг с другом такие государства, как правило, не ведут. Это показывает, что перспективы развития конкретной страны во многом связаны с характером ее институционального и политического устройства. В Африке значительно больше, чем на других континентах, распространены политические репрессии, коррупция, экономический дирижизм и протекционизм. От колониального периода африканским государствам досталась в наследство иерархическая, репрессивная система политического управления, которую они используют для угнетения этнических меньшинств и сельского населения, ограничения предпринимательской деятельности и нарушения основополагающих прав граждан.