Колокольный мертвец - Артем Патрикеев

Спать ложились все вместе. Для троих горка соломы оказалась несколько маловатой, поэтому по центру, на самое мягкое и тёплое место, уложили кабанёнка. Тимофей же с Драгомиром легли по бокам, стараясь не прикасаться к малышу, но в то же время не давая ему куда-нибудь свалиться или сбежать.

Домослав, пожелав всем добрых снов, ушёл (на этот раз, как обычные люди, через дверь).

Драгомир, как только лег, сразу же сонно засопел, а вот Тимофею снова не спалось. Так интересно было наблюдать за плывущими облаками.

«Какое всё-таки полезное изобретение – стекло», – размышлял Тимофей. – «Вот бы всю крышу сделать из стекла! Можно было бы наблюдать за звёздным небом. Получалось бы, что спишь внутри, а кажется, что снаружи».

Его размышления прервались промелькнувшей тенью, которая прошла сквозь среднее окно. «Опять эта старушка». – Тимофей узнал её, но кто она такая, так и не понял. – «Может узнать у неё самой?» – Спросил он сам себя.

Тимофей приподнялся на локтях и уставился старушке в лицо:

– Кто вы?

– Ты меня видишь? – удивилась старушка. Её голос звучал как колыбельная, добрая, сказочная и очень сонная.

– Конечно, а разве…

Она не дала Тимофею закончить фразу, приложив палец к губам:

– Зря, когда не видишь, намного интереснее.

Тимофей и не заметил, как она оказалась прямо рядом с ним.

– Спи, мой глазастый друг, – проворковала старушка и ладонью закрыла Тимофею глаза.

И снова сон увёл сознание мальчика в свой мир.

7

Утром Тимофей о старушке уже не вспоминал. Её как будто стерли из его памяти. Он помнил лишь сон, в котором он со Святославом бродил по лесу, а рядом с ними бежал огромный кабан и весело хрюкал.

Хороший был сон, жаль, что всё когда-нибудь кончается. Вообще-то Тимофея разбудил влажный настойчивый пятачок, громко сопящий прямо в ухо. Сначала пятачок только сопел, а затем ещё начал тыкаться и фыркать.

Тимофей поднялся и посмотрел на поросёнка. Тот лежал с закрытыми глазами и носом искал материнский сосок. Вероятно, во сне он был со своей семьёй и лежал где-нибудь в яме или огромной норе.

– Да, не повезло тебе, – Тимофей погладил полосатую спинку. Поросенок тут же открыл глаза и некоторое время непонимающе смотрел на Тимофея. – Что-то ты долго соображаешь для дикого зверя.

Тимофей намекал на то, что в лесных условиях, если так долго приходить в себя после сна, легко можно стать чьей-нибудь добычей. Но кабанчик мальчика не боялся. Может быть, он слишком мало провел времени со своей матерью, а может быть, он не чувствовал опасности. А если нет опасности, то нет и беспокойства. «Чего же тебе дать?» – стал размышлять Тимофей. Мама завтрак ещё не давала и не звала. Судя по только-только поднимающемуся солнцу, до этого момента ещё было ждать и ждать. Драгомира нигде не было видно. Домослав в такую рань скорее всего еще сидел дома. Хотя… Два подгнивших бревна в полу исчезли, а на их месте красовался свежий тёс.

«Откуда он взялся? Неужели я все проспал?» – удивился Тимофей, но про голодного поросёнка не забыл, сказав в слух:

– Что же делать?

– Я всегда выполняю свои обещания, – Драгомир проскользнул в приоткрытую дверь. – Обещал, что достану кормёжку, значит достану.

– Драгомир! – обрадовался Тимофей. – А я уже и не знал, что предпринять.

Драгомир притащил с собой целый кувшин свежего парного молока, немного сыра и хлебную лепёшку.

– Где ты всё это достал? – Тимофей наблюдал за тем, как хлевный доставал из-за пазухи съедобное богатство и раскладывал еду на расстеленную тряпицу.

– Отовсюду понемногу, пробежался мимо коров и погребов, – беззаботно ответил Драгомир.

– Ты украл? – Тимофей сам не верил своим словам.

– Что значит «украл!». Пробегая мимо коров, я сцедил у каждой всего по нескольку струек. От коров не убудет, и хозяева ничего не заметят. Сыр и лепешка – это давно забытая в дальних закромах погреба снедь.

– А я уж испугался, – успокоился Тимофей.

– Нашел чего бояться! – фыркнул Драгомир. – Мы живём, чтобы помогать. Вот я не для себя же стараюсь, а для тех, кто живёт в хлеву, духом которого я и являюсь на данный момент. И если у меня будет выбор: спасать нашего поросёнка или соседскую корову, то я, конечно же, выберу нашего поросёнка, причем ни капельки не задумываясь, – так он пояснил свое поведение. – Но мы заболтались. Пора поросёнка кормить, если мы всё же хотим его вырастить, а не заморить голодом.

На этот раз Тимофей всё делал сам. Драгомир только советовал и намекал на ошибки, которых было немного. Поросёнок поел и снова улегся спать.

– Еще два дня он будет только есть и спать. Только после этого срока он полностью очухается, и мы сможем его прогулять во дворе.

– Ты заметил, когда Домослав заменил эти бревна? – Тимофей показал на обновку в полу.

– Заметил, когда проснулся. А проснулся я, когда почувствовал, что поросёнок скоро захочет есть. Так что, как он менялся пол, я не видел и не слышал. Домослав очень тихо работает – наверное, тише всех домовых в нашей округе. За это, да и за добрый характер его многие и ценят. Ты не представляешь, как нам повезло, что мы живем рядом с таким домовым.

Появление поросёнка и переселение Тимофея в хлев изменило Драгомира до неузнаваемости. Теперь он выглядел вполне опрятным и ухоженным, борода уже не торчала, как разлетевшийся сноп сена, а ложилась ровными рядами. Усы весело топорщились в разные стороны. Когда Драгомир говорил, они озорно шевелись в уголках рта и дрожали на кончиках. Драгомир снова начинал жить полной жизнью, а не доживал свой век вместе с разрушающимся бесполезным хлевом.

Два обещанных дня протекли быстро и незаметно. Тимофей большую часть этого времени никуда не ходил, болтая о том о сем с Драгомиром. К ним частенько заглядывал Домослав, иногда приносивший новые пучки соломы, сопровождая каждую брошенную кучку замечанием:

– Криворот подарил.

Или:

– Старый Хлыст передаёт.

Тимофею не было скучно, к тому же ему пришлось один раз сходить к болотам с огромным мешком, который ему выделил домовой. Тимофей очень торопился, забивая мешок мягким мхом, все время думая о поросёнке. Конечно, он понимал, что на Драгомира можно полностью положиться, но всё же фраза «с глаз долой из сердца вон» в этом случае никак не подходила.

Мох необходим был для заделывания щелей между бревнами, и Тимофей с удовольствием занялся этой работой. Небольшим тупым ножиком он запихивал темно-зелёный мох в щели, стараясь убрать любую прореху. Драгомир иногда подсказывал, но чаще просто смотрел на поросёнка или гладил ещё коротенькую взрослую шёрстку.

Глядя на хлевного украдкой, Тимофей часто замечал, что тот что-то беззвучно нашептывает. «Может быть, это заклинания?» – думал Тимофей, но вполне вероятно, что это были всего лишь слова. Спрашивать не хотелось – у каждого должны быть свои секреты.

Мама удивлялась поведению сына. Она уже привыкла, что дома Тимофей никогда не сидел, все время старался куда-нибудь сбежать: то в гости к Святославу, то в лес, то на болота. Но каждый раз, заходя в хлев, мама видела его работающим.

Она думала, что это смерть Святослава так повлияла на Тимофея, сделав его ещё более замкнутым и непонятным. Но работа должна была помочь сыну (так считала мать) отвлечься от грустных мыслей, а может быть, даже и образумиться, стать таким же, как все. Поросёнка ей так и не показали, так что ей оставалось только гадать, что это нашло на её сына.

Следующий день должен был стать знаковым. Поросёнок наконец-то полностью оправится и сможет выйти погулять.

Тимофей уже мечтал об этом дне, лёжа ночью на привычном месте справа от поросёнка, когда вновь появилась странная старушка.

– Кто ты? – Тимофей уже не стал ничего ждать, поднявшись и бросившись в наступление. – Почему я всё время забываю про тебя утром?

Старушка мягко положила ему руку на грудь. Тимофей и не заметил, как снова оказался лежащим на соломе.

– Я Дрёма. Ты можешь вспоминать меня только тогда, когда видишь, – прошептала старушка и улыбнулась. – А теперь спать.

– Подожди… – только и успел произнести Тимофей, когда ладонь старушки уже коснулась его головы.

Дальше мальчик видел только сны. Сегодня он видел огромного и страшного кабана, несущегося посреди леса, сносящего со своего пути кусты, ветки, пни, деревья. Тимофей еле поспевал за ним, летя над быстрым зверем. Наверное сегодня ночью Тимофей был птицей. Огромной, сильной, быстрой и красивой птицей.

Кабан всё бежал и бежал, не останавливаясь ни на мгновение. А Тимофей всё летел за ним следом. Неожиданно лес кончился, и кабан вылетел к подножию холма, уходящего куда-то далеко вверх. Очень быстро кабан вбежал на самую вершину и остановился. Перед ними расстилались огромные лесные массивы, бесконечное пространство, где нет ни следа человека.