Черное зеркало - Юрий Волузнев

— Не совсем, — хохотнул Барин. — Но в данном случае это действительно из жизни… Дочь у этого моего друга тоже всякими такими делами занимается. — Он повернулся к Вале: — Она у него с кришнаитами связалась…

— Я не кришнаитка, — обиделась Валя.

— Ну, это не суть… Ведь вы, как я заметил, тоже вино не пьете и мясное не кушаете… Так я вот о чем. Дочь моего друга — на вид нормальная, красивая девчонка. А вот что-то стукнуло ей в голову — и все тут. Ходит в каком-то балахоне по улицам… Дома целый алтарь устроила. Питается отдельно от родителей. И ест только свое — никакого ни мяса, ни масла… и вообще все там у них пресное…

— Да, — сказала Валя. — Они не едят ничего из того, что подразумевает убийство…

— Вот-вот… Так однажды решила родителей угостить. Принесла откуда-то, от своих, рису, по их рецептам приготовленного. И дала отцу с матерью. Ну, они из вежливости взяли. А друг мой — а он поесть не дурак… Что, думает, сухим холодным гарниром давиться! Подогрел этот рис на сковородке, колбасы туда накрошил — да так и стрескал…

— Какой ужас! — в один голос воскликнули Аля и Валя. — А что потом?

— Да ничего. Правда, дочь, когда узнала, скандал ему закатила…

Галина Николаевна громко расхохоталась. Нина Леонидовна смущенно фыркнула.

Все еще улыбаясь, Галина Николаевна повернулась в сторону Сергея Сергеевича, который, удивленный ее неожиданным смехом, оторвался от тарелки и уставился на нее.

— А я вас помню, — вдруг произнесла Галина Николаевна, встретив его недоуменный взгляд. — По «Мемориалу»… Еще в самом начале, до разногласий…

Сергей Сергеевич быстро отвел глаза, но, услышав обращенные к себе слова, застыл, не донеся до рта наткнутый на вилку соленый гриб. Затем снова обернулся. Неловко поежился:

— Да, вы правы… Я бывал там… Но не часто…

— Вероятно, тоже по пятьдесят восьмой?..

— Да… — замямлил он. — Только, знаете ли… Не хотелось бы вспоминать… Лагерь, подвал в Смоленске… Этот кошмар до сих пор по ночам снится…

— Так вы из Смоленска? — почему-то оживилась Галина Николаевна.

— Д-да…

— Сергей Сергеевич не любит вспоминать об этом, — шепнула Нина Леонидовна. — Вы ж понимаете… Переживает…

— Конечно, конечно… Простите, пожалуйста, — согласилась Галина Николаевна. — Вы не возражаете, если я закурю?

— О нет, что вы! — приветливо улыбнулась Нина Леонидовна. — Я даже люблю, когда вокруг меня дымят… Вот и мой Сергей Сергеевич балуется иногда…

Барин предупредительно чиркнул зажигалкой. Затем достал «беломорину».

— Я тоже, если позволите…

— Ну что вы, что вы!.. И спрашивать не надо.

Беседа как-то прервалась сама собой. Затем, словно нащупывая ускользнувшую нить объединяющей темы, Нина Леонидовна вздохнула несколько наигранно и, ухватившись за расхожий рефрен, произнесла, как бы про себя:

— Слава Богу, что это никогда больше не повторится…

Галина Николаевна вскинула брови, блеснула очками.

— Вы о диктатуре?

Она затянулась, выпустила тонкую струйку голубоватого дыма.

— Не скажите, — с едва уловимой усмешкой на губах произнесла она после некоторого молчания. — Как раз именно сейчас мы более готовы к ней, чем когда бы то ни было… Ну посудите сами, — обратилась она к Барину. — Что мы видим вокруг себя?.. Автоматчики на улицах, наручники, дубинки у милиционеров… взрывы, облавы… Правда, пока только на кавказцев… А по телевизору что показывают! И ведь ничего, привыкли…

Она поймала взгляд Барина, который, молча поддакивая, механически кивал головой и смотрел совсем в другую сторону. Проследила за его взглядом. Нина Леонидовна тоже посмотрела туда.

В компании молодежи шумно лидировала Марина, что-то рассказывая и весело смеясь.

— Красивая девушка, — заметила Галина Николаевна.

— Да, яркая особа… — поморщилась ее собеседница.

Внезапно хлопнула входная дверь.

Игорь обернулся.

— Что там? — спросил он у Сереги, распечатывающего очередной пузырь.

— Да мочалки эти стебанутые слиняли, — махнул рукой тот. — Я тут было попытался к одной пристроиться, к рыженькой. Она от меня так и шарахнулась… Послушай, Игорек. Ты вон на ту телку не претендуешь?

Серега указал взглядом на плотненькую, с аппетитным бюстом и блестящими глазами блондинку.

— Нет, а что?

— Ее Людой зовут… Я ее прощупал. Вроде на мази…

— Ну так в чем проблемы? Давай!

— Все. Беру на себя.

На диване продолжалась светская беседа.

— России необходим порядок, — говорила Галина Николаевна. — Так дальше продолжаться не должно.

— Вы, верно, за Лебедя голосовали? — поинтересовалась Нина Леонидовна. — Если не секрет…

— Никакого секрета. Я внимательно ознакомилась со всеми предвыборными программами, проанализировала их, взвесила все «за» и «против»… И решила, что никто из кандидатов не в состоянии обеспечить подлинный порядок в стране. А поэтому просто не пошла на эти выборы.

— Мы тоже не пошли, — обрадовалась Нина Леонидовна. — Ну их всех!.. Никому верить нельзя… Мы с Сергеем Сергеевичем в лесопарк ездили…

«Врет, — с каким-то тайным удовольствием подумал Игорь, услышав последние слова диалога. — Все уши своими коммуняками прожужжала…»

Он прошел на кухню. Из комнаты доносились оживленные голоса. О Ларисе больше никто не заикался. Отдав дань памяти безвременно усопшей, все переключились на текущие мирские проблемы. И поминки постепенно принимали характер заурядной пьянки.

Виктор Максимович клевал носом за столом, старики бубнили о каких-то льготах и пенсиях, а молодое поколение, определившись в своих взаимных симпатиях, постепенно накачивалось. Один Юрик скучно слонялся по квартире, время от времени что-то выхватывая со стола и косясь на многочисленные бутылки…

На первый взгляд не было ничего необычного в окружающей обстановке. Но тем не менее Игорю было не по себе. Что-то на краткий миг задержало его взгляд своей неправильностью, неосознанным, едва заметным несоответствием. Встревожило каким-то неуловимым намеком… И началось это еще днем, с церемонии прощания в крематории. Но что это было конкретно, Игорь не мог вспомнить, как ни пытался выудить этот мимолетный кадр, мгновенно провалившийся в самую глубину подсознательной памяти.

Те, кто сейчас находился в квартире, особых подозрений не вызывали. И менее всех — совершенно пьяный Виктор Максимович…

На кухне появилась Марина.

— А ты чего тут уединился? — удивилась она.

— Да так… А что?

Марина подошла к столу, словно что-то отыскивая. Игорь отодвинулся к окну и, внимательно наблюдая за проемом двери, почти беззвучно, одними губами произнес:

— Давненько, Маришка, мы с тобой не оттягивались…

— Тише! — сунув голову в холодильник, зашептала она. — Я бы с радостью тебя утешила… Да сам понимаешь, Лешка без жены голодает. Я от него — ни на шаг…

— Что тут за секреты! — зарокотало вдруг.

Барин, сильно покачиваясь, показался в проеме двери и шагнул на кухню:

— А ну марш отсюда!

Он шлепнул Марину по пышной, распирающей юбку заднице.

— Я за фантой! — пискнула она и мгновенно ретировалась.

— Знаю я ваши фанты-финты!.. Игорек, не майся. Пошли водку пить! Плесень сейчас уматывает.

Игорь вошел в комнату. Старики покидали квартиру. За ними заторопилась и мать Игоря.

Барин подозвал Юрика:

— Не в службу, а в дружбу. Развези по домам этих старпёров, чтобы им в метро не толкаться. И возвращайся.

Нина Леонидовна подошла к Игорю. Заглянула в глаза, дотронулась до руки…

— Я приду завтра. Помогу вам посуду вымыть. До свидания, Игорь. Не расстраивайтесь…

Галина Николаевна лукаво подмигнула и помахала ручкой…

Дверь за стариками закрылась.

— А теперь — гудим! — провозгласил Барин. — Наливай!..

Достали затихаренные для узкого круга пузыри, бросили в мойку ставшие уже ненужными приборы и продолжили пиршество, не следя за тостами и закусывая подвернувшимся под руку. Затем последовало предложение врубить музыку.

— На поминках нельзя!.. — заикнулась было одна из девиц. Но ее быстро убедили в том, что с годами традиции претерпевают изменения.

В итоге дело дошло и до танцев…

Барин захапал свою собственность. Серега вытащил из темного угла грудастую блондинку. Иришка, размахивая руками и что-то мыча под нос, дергалась в одиночестве. Петька с Эдичкой рассматривали какие-то картинки…

Ничего не оставалось, как подойти к Тане.

Какая-то на первый взгляд бесформенная, тумбообразная, в глухом темно-коричневом платье, Таня казалась безнадежно асексуальной. Но когда Игорь из вежливости пригласил ее и положил руку на четко очерченную выпуклость чуть ниже пояса, то почувствовал тепло тугой женской плоти, перекатывавшейся под его ладонью в медленном ритме танца. Его опьянил дурманящий аромат мягких, шелковистых волос, легко скользнувших по лицу. И своей внезапно затрепетавшей грудью он почувствовал упругое прикосновение ее груди…