Сара Джаннини: девушка в голубом платье - Татьяна Покопцева

6

Сара лежала в темноте. Слышала, как за стенкой Димитрий копошился, потом затих. Их комнаты были рядом. Она не могла заснуть. Общение с Димитрием и эта прогулка взволновали её. Сара и так была очень впечатлительной и мечтательной натурой. С такими эмоциями, как сегодня, ей было трудно справиться. Чем больше она думала, тем больше погружалась в мечты. Её фантазии прервал стук входной двери. Она юркнула под одеяло, притворилась спящей. По шагам поняла, что это отец, он шёл в кабинет. Когда шаги стихли, она снова встала. Надела наушники и включила музыку. Руки сами стали колыхаться подобно тонким ветвям. Она закрыла глаза и стала двигаться только верхом туловища, стараясь быть бесшумной. С кровати не спускалась и танцевала сидя. Но в её воображении она видела себя на сцене, волнующей и прекрасной, порхающей в прыжках и поворотах. «Мы поедем в Париж», – Сара поверить не могла в это. Ради этого стоило терпеть. Только теперь нужно не нервничать и ничего не испортить. Она посмотрела на часы. Было пять утра. Вставать через час, уже можно и не ложиться, но сон победил, и она вскоре заснула прямо в наушниках.

Димитрий тоже плохо спал в ту ночь. Он выключил свет и смотрел на белый поток, потом на хрустальную люстру. Кто он такой, чтобы использовать так эту девочку? А если он влюбится в Сару? К тому же разница в возрасте. Вчера он даже не думал, что это возможно. Она была несуразна, неприметна, но когда начинала говорить, делиться своими мыслями, её ум, доброта, смирение освещали всё лицо. Она становилась необыкновенно прекрасной. Ему захотелось посмотреть, как она танцует. Хотя бы раз. Вспомнил о Франческе и об их последнем разговоре, её слова крутились в голове: «Насколько мы все готовы на жертву ради другого». «Насколько я готов пожертвовать своей жизнью, свободой, чтобы помочь Саре выбраться из этого ада?»

На следующее утро, когда Димитрий проснулся, сразу собрал вещи, чтобы вечером, после объявления о помолвке, улететь в Париж. Он полюбил этот город, хотя его родители были родом из Греции. Они переехали в Париж, потому что мама была оперной певицей. Её пригласили в Парижскую оперу, и папе пришлось смириться с этим. Так они оказались в Париже. Димитрий не видел другого города, кроме как богемного, сверкающего огнями и премьерами. Когда маму уволили из театра, Димитрий как раз поступил в Сорбонну, на юридический. Родители решили вернуться снова в Грецию и обосноваться в Салониках. А потом мама умерла от сердечного приступа, просто не проснулась утром. А за ней ушёл и отец, через пару месяцев. Димитрий всегда хотел создать именно такую семью, прочную и надёжную, как была у него в детстве. Любовь не искал, относился к этому с иронией. К тридцати годам задумался о необходимости остепениться и завести семью. Франческа ему казалась идеальным вариантом.

Францию любил всем сердцем, летом старался бывать в Антибах или Сен-Жан-Кап-Ферра, а потом возвращался в Париж. Этот город он знал прекрасно и всё никак не мог насытиться им. Любил Собор Парижской Богоматери, после него обязательно бросал монетку в фонтан Богородицы. Любил послушать джаз в Le Caveau de la Huchette, не обходил стороной любимый книжный магазин «Шекспир и компания», обязательно покупал себе что-то новое. Любил свою альма-матер и старался заезжать туда навещать некоторых преподавателей не реже раза в месяц. В Париже он чувствовал себя как дома, хотя говорил по-французски до сих пор с акцентом. Тут он познакомился с Франческой, в музее Родена. Они стали обсуждать его скульптуры и влюбились друг в друга быстро и стремительно. Димитрий вздохнул. Он чувствовал, что любовь к Франческе превращается в воспоминание. Он влюбился в неё, но не успел полюбить по-настоящему.

Время до вечера пролетело быстро. В семь вечера Димитрий оделся и вышел к ужину.

Часть третья

1

Когда Сара добралась почти в беспамятстве до завещанной квартиры, то с удивлением обнаружила, что это отдельно стоящий трёхэтажный палаццо. Когда она зашла внутрь, то ступила на мраморный пол. Всё было оформлено в стиле рококо, Сара даже засомневалась, не музей ли это. Но ключи открыли эту дверь, и адрес тот, via dei Cappuccini, значит, это убежище Линды. Изучать дом она будет позже, а пока нужно было найти душ. Сару бил озноб уже второй час. Сказался колоссальный стресс. Наконец она нашла шикарную ванную комнату. Душ заработал не с первого раза, давно его никто не включал. Вода была холодная, поэтому пришлось его выключить. Сара легла на огромную двуспальную кровать с балдахином и дубовым изголовьем, укрылась всем, что смогла найти в спальне: покрывала, накидки, пледы и подумала: «Боже, помоги мне умереть». Она закрыла глаза и представила, как наутро её бездыханное тело находят посреди этого дворца. И хоронят как неизвестную где-то на забытом кладбище. Сара приподнялась с кровати, потом встала, включила свет, достала свою записную книжку. Написала: «Важно: стать известной. Не хочу быть похороненной в неизвестности. Стать Сарой Джаннини». Этот надпись как будто придала ей сил. Озноб постепенно стал проходить. Сон как рукой сняло, и Сара решила осмотреть дом.

Дом состоял из трёх этажей, террасы метров на сто пятьдесят, семнадцати комнат, и семи ванных. Фарфоровые вазы, хрустальные люстры, ковры, картины – всё в стиле Линды.

Гулко звучали шаги Сары в этом храме роскоши, где теперь она была полноценной хозяйкой. Она ходила, поражённая тем, что эта роскошь завещана ей. В глубине души Сара хотела верить, что мама её любила, но была неизлечима больна своей зависимостью и одичалым одиночеством.

В шкафах была кое-какая одежда, обувь, даже шубы. Сара так же нашла старые итальянские лиры. В ящике стола лежали черновики, мама писала стихи, Сара была удивлена это узнать. Было много книг, альбомов по искусству. Пересматривая записи, Сара наткнулась на вырванную страницу из дневника: «Ничего больше не напишу. Ничто не имеет смысла, кроме любви. Любви, которой я никогда не познаю. Тогда и смысла моя жизнь не несёт». Мама всю жизнь искала любовь, а она была под носом: отец её любил, Сара её любила, а Линда не замечала этого, гоняясь за призраком. Сара аккуратно сложила все записи обратно. Нашла пару фотографий в прикроватной тумбочке: одна – свадебная, где мама и папа стояли вместе и улыбались, а вторая – маленькая Сара.

«Мама могла бы быть счастливой, если бы только захотела! Если бы только захотела. Она просто не дала нам шанса», – грустно подумала Сара.

Когда осмотр был закончен, она легла спать.

Утро началось с шума рабочих где-то совсем рядом. Сара выглянула в окно: ремонтировали соседнее палаццо. Пришлось вставать. Сара достала из шкафа мамины джинсы и свитер. Всё пришлось почти впору. Но Боже, это были мамины вещи, а значит, свитер – тончайший кашемир «Лоро Пьяна», а джинсы от «Валентино» из приятного хлопка. Обувь была немного велика, Сара засунула вату в носы сапог и надела их. На улице было свежо. Утро римского сентября. Вышла на улицу, воздух был родной, итальянский, она скучала по нему. Пошла прямо и дошла до улицы Виа-Венето, как раз там был бар, где Сара смогла позавтракать. «Нет, французский завтрак – это не то, совсем не то», – думала про себя Сара, уплетая за обе щеки круассан с нутеллой, теперь она могла есть то, что захочет и не спрашивать разрешения ни у мамы, ни у кухарки. И этот круассан с нутеллой в её жизни был самым вкусным.

Сара смотрела на проезжающих и проходящих мимо и думала о Димитрии. Где он сейчас, с кем? Она машинально повертела на безымянном пальце кольцо, которое так и не сняла. «Хотя зачем вообще эти кольца? – думала Сара. – Этот тонкий обруч на пальце? Он никогда не сдерживал людей от измены или расставания. Тогда зачем он вообще нужен? Для кого?» Она покрутила его