Дорога на Вэлвилл - Т. Корагессан Бойл

Теперь, когда условия сделки были объявлены, миссис Эйвиндсдоттер взяла у Чарли три доллара двадцать пять центов и сунула куда-то меж складок своего фартука. Потом повела нового постояльца показывать комнату – затопала по лестнице вверх, и ступеньки жалобно заскрипели под ее тяжелыми шагами.

Комнатка оказалась так себе. Она была втиснута под скос крыши, выстужена насквозь, сыра, мрачна и безмолвна. Единственным источником света (а судя по всему, и тепла) являлась видавшая виды керосиновая лампа. Чарли не обнаружил ни камина, ни печки, ни радиатора. В углу, рядом с умывальником, виднелась узкая койка. Роль шкафа исполняли три занозистых колышка, вбитых прямо в стену. Единственным украшением этих апартаментов была тусклая картина маслом, изображавшая затмение солнца над норвежскими фьордами.

– А окно? – спросил Чарли, пристраивая чемодан на голые доски пола.

Миссис Эйвиндсдоттер пропела в ответ что-то невразумительное, а тем временем мальчишка пугливо ступил через порог и поставил фальшивого крокодила в угол.

Ну что ж, подумал Чарли, ладно. Значит, Бендер экономит средства. Это даже неплохо. Им понадобится каждый грош, чтобы поставить «Иде-пи» на ноги. Ничего, мы еще всем им покажем.

– Спасибо, мадам, – сказал он, выпроваживая хозяйку и незваного переводчика из комнаты. – И вам тоже, сэр. Очень признателен.

– Ну, – спросил Оссининг несколько резче, чем намеревался. – Чего тебе еще надо?

Парнишка повесил голову.

– Извините, сэр, но мистер Бендер сказал, что вы дадите мне десять центов… И еще он хотел, чтобы вы отправились к нему в «Таверну Поста», даже если прибудете очень поздно.

Ну конечно, Бендер живет в «Таверне Поста». Оссининга он поселил как коммодора Пири среди эскимосов, в этой жуткой дыре, а сам остановился в лучшей гостинице города. Чего еще можно было ждать от этого типа?

– …потому что, сказал он, банки уже закрылись, а деньги акционеров нужно держать в сейфе. Так, говорит, оно надежней. Это он так сказал. Вот. И еще – что вы дадите мне десять центов.

В половине десятого Чарли Оссининг вновь топал по длинной темной улице, и подлый ветер, сменив направление, снова дул ему прямо в лицо. Один раз мимо проехал омнибус, сияющий огнями, словно райский чертог, но мальчишка-провожатый даже не предпринял попытки его остановить. Когда же Чарли сердито спросил, какого, мол, черта, паренек отвернулся и пробормотал:

– Мистер Бендер сказал – пешком. Туда и обратно.

К тому времени, когда они наконец добрались до гостиницы, Чарли уже весь кипел. Если бы ему сейчас попалось чучело Бендера, он с наслаждением принялся бы пинать его ногами, а потом еще и поджег бы. Мало того что целых двадцать кварталов тащил тяжеленный чемодан под арктическим ветром, в компании сопливого убогого заморыша в коротких штанах и куртке, явно позаимствованной из помойного ведра, – так теперь еще и топай те же двадцать кварталов обратно ради счастья лицезреть всемогущего Бендера. А сам Бендер не удосужился даже носа высунуть из своих апартаментов! Мог бы, по крайней мере, приехать на вокзал и сказать: «Привет, Чарли. Добро пожаловать».

Отель оказался таким шикарным – самый что ни на есть первый класс, – что Чарли обозлился еще больше. Впечатляющее здание, ничего не скажешь: целых шесть этажей, длиной в квартал, окна светятся яркими огнями. Внушительно, современно, с размахом – ничуть не хуже, чем лучшие нью-йоркские гостиницы.

Швейцар распахнул перед Оссинингом двери, и Чарли уже шагнул было через порог, но тут вдруг заметил, что мальчишка куда-то подевался. Привратник подозрительно уставился на замешкавшегося посетителя. Но тут Чарли увидел своего спутника: мальчишка топтался на улице, вжав голову в плечи.

– В чем дело? – спросил Чарли, возвращаясь обратно.

– Ни в чем.

– Ты что, внутрь не пойдешь?

Мальчишка вытер нос рукавом.

– Я со служебного входа, – пробормотал он. – Когда мистер Бендер позовет. И вообще мне завтра в школу.

В школу? Оссинингу стало не по себе. Вот он тут ходит, ноет весь вечер, а этот малыш ждал на холоде, пока прибудет поезд, потом тащился на край света, чтобы Чарли не остался без ночлега. Сколько ему – девять, десять? Надо же, пареньку нужно идти в школу. А ведь ок, Чарли, даже не знает, как беднягу зовут.

– Послушай, – Оссининг оглянулся на ярко освещенные двери отеля. – Спасибо тебе, что помог. Нет, правда… Я даже не знаю, как тебя зовут.

– Эрнест, – сказал мальчик. – Эрнест О'Рейли.

– Ирландец? Слушай, Эрнест О'Рейли, я тебе очень благодарен. Ты заходи еще – может, мы с мистером Бендером подыщем тебе какой-нибудь приработок. Мы тут создаем компанию по производству готовых завтраков, и нам наверняка понадобится толковый посыльный.

На это Эрнест О'Рейли ничего не сказал. Он просто стоял, ежась под ветром, и вид у него был как у побитой собачонки.

– Мистер Бендер сказал, что вы мне дадите десять центов, – повторил он.

Да-да, Чарли совсем забыл. Должно быть, парнишка решил, что его надуют. Оссининг смущенно полез в карман за кошельком.

– Вот, – расщедрился он. – На тебе пятнадцать.

Эрнест О'Рейли схватил монетки, сунул в карман и взглянул на Чарли не то с благодарностью, не то с презрением.

– Ах, какие мы щедрые, – прошипел он и пустился наутек.

У Чарли на душе остался неприятный осадок. Вот ведь неблагодарный поросенок!

У стойки Оссининг спросил, как ему найти мистера Гудлоу Бендера, и вновь ощутил, как изнутри подступает негодование.

– Мистера Бендера? – переспросил портье так, будто Чарли обратился к нему на каком-нибудь иностранном языке. Потом осмотрел посетителя с головы до ног, подвигал желваками, отвернулся и зашушукался о чем-то с телефонной трубкой. Потом благоговейно, словно величайшую ценность, повесил трубку на место и взглянул на Оссининга.

– Мистер Бендер сейчас занят. Не угодно ли подождать?

Чарли устал, смертельно устал. Ему казалось, что он совершил путешествие длиной в целую жизнь. Но в этот миг ему понадобилась вся выдержка, чтобы не броситься на наглеца. «Ах ты ублюдок с цыплячьей шеей, – думал Оссининг. – Через полгода таких, как ты, я буду покупать и продавать оптом». Он испепелил портье взглядом, а когда служитель отвернулся, отошел в угол и плюхнулся на красную вельветовую кушетку. Тело немножко оттаяло, и Оссининга охватила дрожь; он принялся расстегивать занемевшими пальцами пальто.

В этот поздний час в вестибюле было тихо и пусто. Уже миновало одиннадцать, постояльцы готовились ко сну. Чарли сидел, смотрел на часы, застегивал и расстегивал пуговицы, а потом начал и позевывать, поддавшись обволакивающему воздействию тепла. Заведение, конечно, было роскошное: гобелены на стенах, картины, канделябры – одним словом, этакая элегантная непринужденность, неподвластность веяниям времени. Должно быть, именно это богачам и нравится, решил Чарли: незыблемость, освобождение от тревог и забот, которые являются уделом плебеев. Вроде Чарли Оссининга. Так вот для чего нужны деньги.

Мистер Пост понимал это лучше, чем кто-либо другой. Он приехал в Бэттл-Крик без гроша в кармане. У него не было и пятидесяти центов! И все же он добился своего. Теперь, правда, он проводит в Бэттл-Крик не так уж много времени. Нет, мистер Пост путешествует по всему миру, завоевывая новые рынки. Он построил в Техасе целый город, вертит как хочет вашингтонскими политиками, кормит англичан, французов и немцев своим «Виноградом и орехами» и «Манной небесной». Говорят, когда мистер Пост входит, холуи чуть из шкуры не выскакивают: «Да, мистер Пост, сэр, да, сэр, да-да-да…»

Должно быть, Чарли задремал. Во всяком случае, он не видел, как бой пересек вестибюль, заботливо склонился и двумя пальцами затянутой в перчатку руки нежно коснулся его плеча.

– А? Что? – вскинулся Оссининг.

– Мистер Бендер готов встретиться с вами, – прошептал бой.

Они все здесь шептали, словно нормальная человеческая речь обрушила бы мраморные колонны, расколошматила хрустальные канделябры и погребла под обломками весь этот шик.

– Не угодно ли вам последовать за мной, сэр?

Чарли последовал за боем через вестибюль, потом коридором, видимо ведшим к запасному выходу. С трудом переставляя ноги, он устало разглядывал сгорбленные плечи и бледную шею провожатого. Перед обширной комнатой, обшитой фламандским дубом (через дверь можно было разглядеть массивный буфет, цветные витражи, темные столы и кресла), бой остановился. Кованая ажурная вывеска гласила: «Глоточек-другой».

Навстречу Оссинингу поднялся Бендер. За его столом сидела целая компания, сплошь состоявшая из респектабельных джентльменов, однако вид у них был такой, словно они против воли ввязались в какое-то сомнительное предприятие и уже сожалеют об этом. Стол был заставлен пустыми пивными кружками и бокалами для виски; кроме снятых салфеток, переполненных пепельниц и недоеденных сэндвичей Чарли разглядел две колоды карт. Джентльмены дымили сигарами и о чем-то переговаривались между собой вполголоса. Однако сам Бендер, в отличие от своих собутыльников, вид имел вполне самоуверенный, жизнерадостный и даже триумфальный. Одной рукой он крепко жал руку соседу, а другой подгребал к себе груду банкнот, одновременно рокоча что-то добродушно-дружелюбное. Покер! Вот, оказывается, в чем дело. Бендер заставил его ждать столько времени из-за какого-то. покера!