Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён

– Да. Хотя это и не страшно, – ровно ответил старик.

– Всё просто…

_________

Как назло, девка повторно пришла в себя в тот момент, когда подошла их очередь входить к судье.

Наверное, полусотник мог бы войти и первым, опередив уважаемых людей, ожидавших приёма… но он был из столицы, имел хорошее образование и понимал: без необходимости, людей лучше не задевать. Спешить лично ему особо некуда. Служебный день лично у него уже закончен, а до сладкого вечера по‑любому несколько часов. Если он приведёт девку во дворец Наместника на полчаса или час раньше, лично для него это ничего не изменит (Наместнику, может, и будет приятнее, но что с того полусотнику?).

А вот опереди он сейчас уважаемых людей, лично у него появятся недоброжелатели, причём в количестве целых двоих человек. Зачем наживать врагов? Солдат спит – служба идёт.

Расположившись вместе с остальными на диване, полусотник дисциплинированно дождался очереди, указав предварительно всем присутствующим знаками, что перед ними не полезет.

Примерно через три четверти часа судья лично вышел, чтоб сказать:

– Заходите! Ну зачем вы себя утруждали? Могли б просто открыть дверь…

В этот момент пришла в себя девка:

– Вы совсем с ума сошли, касаться меня руками? – обратилась она то ли к стражникам, державшим её, то ли к самому полусотнику.

Ситуация была обычная и девке сразу прилетела одна пощёчина, один подзатыльник и один удар ладонью в лоб:

– Будешь говорить, когда скажут, – спокойно объяснил сотник.

Чтоб в следующую секунду с ругательствами начать оттирать слюну вперемешку с кровью со своих глаз.

– Ах ты ж тварь, – хекнул он и изо всех сил приложился ей коленом между ног.

Сбив её с ног и получив взрыв смеха со стороны товарищей:

– Это не мужик Хамза! – похлопали его по плечу сзади. – Её туда бить бесполезно!

Полусотник вдохнул три раза, схватил девку за волосы и волоком поволок в зал суда.

– Да не тревожьтесь, можете оставить её тут, – дробно похихикал и судья. – Я быстро всё оформлю…

– Уже вошли, – с усилием не наорал на судью полусотник.

– Вы с ума сошли меня трогать руками, – раздалось откуда‑то со стороны пола, где ворочалась, приходя в себя, девка. – Вы идиоты, которые не понимают, что делают.

– Скоро тебя и не тем коснутся, привыкай. – Гоготнул один из сослуживцев Хамзы. – Очень скоро будешь суд вспоминать, как самые приятные минуты жизни, поверь.

Громовой хохот молодых и здоровых мужчин, казалось, потряс здание.

Судья между тем уже занял своё место и обращался к полусотнику, игнорируя происходящее:

– Какое бы обвинение ей подобрать? Так, чтоб и серьёзно без прав оставить; и чтоб доказательства вами были легко предоставлены? Случись вдруг проверка. У неё вон знак на шее, мало ли…

– К чему усложнять лишний раз?! – ещё не отойдя от неприятного момента, поморщился Хамза. – Это что, так важно? Какая разница, в чём её обвинить?

– У нас не бесправная дикость, у нас всё по закону, – аккуратно и тщательно проговорил судья, перебирая листы пергамента на столе. – Обвинение должно быть полностью законным… тщательно оформленным… с упомянутым перечнем доказательств, которые либо не сохраняются, либо сложно проверяются…

– Может, оскорбление Султана? – раздалось от весёлой троицы сзади. – Мы свидетели, га‑а‑а‑га‑га…

– Я ему родня, червь! – девчонка явно пыталась использовать иллюзорные шансы добиться справедливости.

– Не имеет никакого значения, – добродушно сообщил ближайший охранник. – Всё уже решено, и кроме воли наместника больше ничего не имеет значения.

Остальные вообще проигнорировали заявление девчонки.

– А ведь какая хорошая идея, – встрепенулся судья. – И доказывать ничего не надо, и заодно можно сразу язык отрезать, чтоб не болтала потом! Ну, мало ли, кто её разыскивать будет, – задумчиво добавил он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Присутствующим было понятно, что ханский знак на шее девчонки явно не даёт судье покоя. Толстяк точно собирался и с Наместником не поссориться, и от возможной проверки подстраховаться (случись вдруг кому проверять законность вынесенных им решений).

– Мало ли, вдруг и правда родня… – продолжал переживать толстяк, веселя стражников. – А писать, пусть пишет. Если грамотная…

В грамотность дикарки из степи, естественно, никому из присутствующих не верилось.

– Язык ей без надобности, – с досадой согласился Хамза, прикидывая, что теперь придётся обратно переться во Дворец.

Делая крюк, чтоб чётко выполнить судебное предписание.

– Наместнику от неё язык совсем не нужен, – гоготнули сзади.

_________

– Зайдите в здание стражи по дороге во Дворец, там ей и язык удалят, – судья, закончив что‑то быстро писать, протянул Хамзе сразу три свитка пергамента. – Сделайте прямо сегодня, вот сразу как выйдете отсюда. Вот моё судейское решение, вот это для стражи, вот это вам…

– Это же произвол и беззаконие! Аллах покарает всех вас! – забилась в руках мужчин девчонка, веселя их тем самым ещё больше.

– Знала бы ты, как часто я это слышу, – с тёплой отеческой улыбкой кивнул ей судья. – Если моя нынешняя жизнь – кара, то пусть она длится как можно дольше.

Его мягкий и дружелюбный тон никак не вязался с тем, что он говорил и делал.

Впрочем, кроме девки, все окружающие знали: за каждое такое «решение» Наместник более чем щедро благодарил судью. Толстяк только что, благодаря росчерку пера, стал на четверть особняка богаче.

Причём особняк этот был из мрамора.

Глава 24

– Актар, погоди!

Не успеваем мы удалиться метров на двести, как сзади нас догоняют двое из присутствовавших в момент, когда я вошёл.

– Извини, забудь, что мы только что говорили, – дед возраста самого Актара хватает его за рукав, останавливает и пытается отдышаться. – Я был неправ. Мы были неправы… Погоди, не ходите туда. Сейчас мы людей соберём, кто из молодых есть рядом!..

После быстрого бега и длинной фразы, у догнавшего нас сбивается дыхание. Секунд пятнадцать он только сопит, его восстанавливая.

– Хорошо, – соглашается Актар, на лбу которого моментально разглаживается глубокая морщина. – Но ждать некогда, мы торопимся.

– Малым числом мы всё равно ничего не сделаем! – возражает второй, который помоложе.

– Братья‑пашто, – беру Актара и второго старика под руки, увлекая дальше по улице. – Мы с Актаром остановились на том, что сейчас буду командовать я. Вы меня не знаете, но поверьте, так будет лучше.

– Мы не против, – обобщает за всех тот, который моложе. – Но что надо делать?

– А вот это я по дороге и расскажу, – продолжаю держать стариков под руки, потому что они, кажется, норовят встать на месте. – У нас есть знакомая старуха, желательно с базара? Которая бы говорила на дари, на пашто и на туркане одинаково хорошо? Которая бы не боялась скандалить, даже с мужчинами? Осталась бы давно без мужа, вела бы хозяйство сама, при том пользуясь уважением на улице? Желательно чтоб у неё было много детей, которые давно разъехались по миру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Актар переглядывается с тем из товарищей, с которым они одного возраста, и вдруг прыскает прямо на ходу:

– Ещё жива?! – спрашивает он, даже не называя имени.

– А что ей сделается, – легкомысленно отмахивается его престарелый товарищ. – Ещё и нас с тобой переплюнет…

– Если я хоть чуть понимаю в жизни, у этой старухи должна быть точно такая же либо подруга, либо родственница, – продолжаю добавлять в план «обеспечение». – С которой они то ссорятся на всю улицу, то не разговаривают подолгу. Но на праздники всегда вместе; и если что случается – они первые друг другу помогают. Есть такая вторая женщина?