Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - Эдуард Эррио

Лаваль изложил нам результаты своих переговоров с Италией. 1 ноября состоялся первый обмен мнениями. Начиная с этого дня появились трудности, которые вызывало обсуждение австрийского вопроса и гарантии независимости Австрии, а также выработка конвенции о территориальной независимости стран Центральной Европы с заключением консультативного пакта. Италия, кажется, не намерена присоединиться к этому проекту. Австрия сама создает трудности; она не желает, чтобы ее безопасность обеспечивалась государствами-преемниками[176]. Однако Лаваль выразил удовлетворение первыми достигнутыми результатами, считая, что впервые была гарантирована неприкосновенность границ в Центральной Европе. Все эти переговоры кажутся мне довольно туманными и ненадежными. Так как предполагавшуюся конвенцию еще не удалось заключить, то пока было решено в случае возникновения опасности проводить консультации между Францией, Италией и Австрией, с приглашением стран, согласных подписать конвенцию. Лаваль заявил, что он не хотел бы уезжать, пока не будет решен вопрос о протоколе. По колониальным вопросам соглашение еще не было достигнуто. Министр колоний заявил, что уступки, которые решено сделать в Триполитании, не представят никаких затруднений. Муссолини согласен отказаться через десять лет от итальянской ипотеки на Тунис; но подробности еще нужно уточнить.

Сразу после заседания совета министров Лаваль принимает решение о своем отъезде в Италию.

Заседание совета министров 8 января. Реорганизация министерства юстиции и министерства торговли. Мандель предложил создать ведомство почтовой авиации.

Заседание совета министров 10 января. Лаваль представил нам отчет о своей поездке и познакомил нас с предполагаемыми текстами: 1) Общей декларацией о франко-итальянском сотрудничестве; 2) Конвенцией о взаимном уважении территориальной целостности государств Центральной Европы; 3) Консультативным франко-итальянским пактом. Лаваль заверял нас, что с Малой Антантой, и в частности с Югославией, не существует никаких недоразумений, несмотря на досадный отказ Муссолини признать территориальную целостность Югославии. Впрочем, Муссолини обещал в ближайшее время сделать по этому поводу ряд позитивных заявлений. В Риме было решено, что Германия, как и всякая другая держава, не может односторонне принимать решение об изменении уровня своего вооружения. Если она потребует свободы перевооружения, то оба правительства будут консультироваться по этому вопросу! В случае возобновления работы конференции по разоружению оба государства постараются обеспечить себе необходимый уровень превосходства в вооруженных силах. По этому четвертому пункту соглашение является секретным, за исключением общей части, подлежащей опубликованию.

Лавалю и Муссолини удалось разрешить трудности колониального вопроса, было достигнуто согласие относительно исправления триполитанской границы и по тунисскому вопросу. Были определены статут и права итальянцев, проживающих в Тунисе. В Эритрее граница была установлена по линии Даиль-дикома – Дель Элуа. Соответствующие законы о гражданстве будут введены в Тунисе, как и во Франции, в 1965 году. Начиная с 1955 года итальянские школы будут приравнены к французским частным школам. Были оговорены права частных лиц. Лаваль считал, что урегулирование тунисского вопроса вызвало резкое недовольство Сувича. Мне кажется, что Малларме не особенно удовлетворен.

С другой стороны, Франция оставила Эфиопию на произвол судьбы, предоставив там Италии экономическое преобладание[177].

Мы продаем Италии 2500 акций железной дороги, в то время как общее число акций составляет 34 тысячи, из которых 19 тысяч – французские. Мы хорошо отдаем себе отчет, и Лаваль не отрицает этого, что это соглашение об Эфиопии может в будущем доставить много беспокойства. Лаваль квалифицировал достигнутое соглашение как «многообещающее»; кроме того, он очень доволен своей встречей с папой римским.

Вместе с Марэном я высказал серьезные сомнения по поводу наших уступок в Африке. В частности, мне казалось, что они угрожают безопасности прохождения наших кораблей через Баб-эль-Мандебский пролив. В палате депутатов Утре высказал мне аналогичные опасения.

10 числа в 19 часов вечера меня посетил германский посол. Он спрашивал, что он мог бы сделать после урегулирования вопроса о Сааре, чтобы добиться сближения. Он предложил мне совершить летом поездку в Германию и встретиться с Гитлером. Но у меня нет никакой охоты встречаться с убийцами.

12 января. Ознакомившись с телеграммами, я составил себе представление о возмущении Югославии и Турции; я опасаюсь маневра со стороны английского правительства, которое под давлением лейбористской партии может предложить нам отказаться от военных статей Версальского договора и пойти на уступки Германии. Мы бросили на произвол судьбы Эфиопию, после того как она по нашему приглашению вступила в Лигу наций; но с этим я не могу примириться. Среди своих заметок, составленных на заседании совета министров, я обнаружил следующее: «Мое впечатление о франко-итальянском соглашении: мы договорились на слове «si» (если), но по-итальянски это значит «да» и выражает реальность; а по-французски оно означает «может быть» и выражает надежду или иллюзию».

Заседание совета министров 18 января 1935 года. Пьетри сообщил мне содержание оптимистической, но показавшейся мне не совсем убедительной ноты о Баб-эль-Мандебском проливе.

Изучаются мероприятия, ставшие необходимыми в силу Саарского плебисцита[178]. 17-го вечером прибыли 826 беженцев, 474 из которых прошли через приемные пункты.

Маневры пораженцев на бирже. Вымышленное интервью Гитлера. Ложное истолкование решений парламентской группы радикалов. Министр юстиции изложил свой проект изменения закона об акционерных обществах. Новые осложнения, связанные с делом Ставиского.

Утверждение чрезвычайных декретов, кажется, будет трудным делом. Для их рассмотрения парламентская группа радикалов предложила создать специальную комиссию из 44 депутатов, но, поскольку другие комиссии уже занимаются этим, эта процедура становится, по-видимому, невозможной. Министр финансов заявил, что он не сможет согласиться с новым усилением бремени пожизненного долга.

Было реорганизовано верховное командование. Генерал Вейган ушел со своего поста; он был заменен генералом Гамеленом, помощником которого на случай войны был назначен генерал Жорж, а в качестве начальника Генерального штаба армии – генерал Кольсон.