Темный карнавал - Рэй Брэдбери

– У нас было все хорошо, – сказала Дороти. – Мы прекрасно жили. Я не понимаю, не понимаю!

Она снова заплакала, закрыв лицо руками. Фортнем вышел из гардеробной.

– Вы не слыхали, как он уходил из дома?

– Мы играли во дворе в мяч, – сказал Джо. – Потом отец заявил, что должен на минутку выйти. А когда я пошел за ним, его уже не было!

Дороти и Джо провожали Фортнема по коридору к выходу.

– Я проверю вокзалы и аэропорт. Прости, Дороти, ты не знаешь, в семье Роджера все здоровые? – нерешительно спросил Фортнем.

– Не думай, он не сошел с ума! Мне почему-то кажется, что его похитили, – неуверенно пробормотала она.

Фортнем покачал головой.

– Как же так? Он идет домой, укладывается, выходит и встречает похитителей? Дороти отворила наружную дверь, впуская в дом ночной ветер и ночь. Голос ее дрогнул:

– Нет. Похитители забрались в дом. У нас из-под носа выкрали Роджера! И добавила: – Случилось что-то страшное!

Фортнем шагнул в ночь. Как ни в чем не бывало стрекочут кузнечики, шелестят деревья. А глашатаи бед никак не уймутся. Миссис Гудбоди, Роджер и вот теперь Дороти. "Случилось что-то страшное!" Но что именно, черт побери? Что? Он перевел взгляд с Дороти на Джо. Джо, смахнув с глаз набежавшие слезы, медленно, очень медленно повернулся, подошел к подвалу и остановился, взявшись за дверную ручку.

Фортнем почувствовал, как у него задергались веки и как расширяются зрачки, словно бы фотографируя нечаянную сценку. Джо широко распахнул дверь в подвал и исчез. Дверь, легко стукнув, захлопнулась. Фортнем открыл было рот, но тут Дороти схватила его за руку, и он поднял на нее глаза.

– Пожалуйста, помоги, – сказала она. – Найди мне Роджера.

Он поцеловал ее в теку.

– Я сделаю все, что в человеческих силах…

"В человеческих силах"… Господи, почему он выбрал такие слова?

Вдох, выдох, вдох, выдох, астматический вдох, брызгающий слюной чих. Во тьме кончается кто-то? Нет. Это все еще трудится миссис Гудбоди. На пути домой Фортнема окутал тошнотворно-сладкий запах аэрозоля от насекомых.

– Миссис Гудбоди? Вы все работаете?

– Само собой, черт побери! – выпрыгнул из-за темного забора ее голос. То пошли какие-то тли, то водяные скорпионы и короеды! И вот теперь Marasmius oreadesi Господи, а как быстро растут!

– Кто растет?

– Да эти, Marasmius oreadesi. Но они будут иметь дело со мной! Я им еще устрою веселую жизнь. Вот вам! Вот! Вот!

Он пошел прочь от забора, позади остались дыхание распылителя и визгливый голос миссис Гудбоди. На веранде его поджидала жена – словно бы принимая эстафету у Дороти, которая пару минут назад точно так же стояла в дверях своего дома. Фортнем собрался заговорить, но тут в доме шевельнулась какая-то тень. Скрипнули половицы. Поворачиваясь, щелкнула дверная ручка.

Том исчез в подвале.

Фортнема зашатало. Это было как взрыв. Все вдруг приобрело куцую определенность снов наяву, когда наперед знаешь каждое последующее движение, каждое, еще не успевшее сорваться с губ, слово.

Он вдруг понял, что стоит, уставившись на подвальную дверь. Синтия схватила его за руку и потащила в дом. Ее распирало любопытство.

– Что? Ах, Том? Я сдалась. Шут с ним. Грибы так много для него значат. И знаешь, когда он швырнул их в подвал, они лежали в грязи… такие жалкие, такие беззащитные…

– Вон как? – услышал он свой голос.

– Что с Роджером? – Синтия взяла его за руку.

– Да, он в самом деле ушел.

– Ох, уж эти мужчины! – воскликнула она.

– Нет, тут не то, – сказал он. – Я знаю Роджера десять лет, чуть не каждый день вижусь с ним. При таком тесном знакомстве человек весь как на ладони. И гадать не нужно, грызутся ли они с женой как кошка с собакой или не надышатся друг на друга. Роджер еще не ощутил за плечами дуновения смерти. Не кинулся в бешеную погоню за уходящей молодостью. Персики в чужом саду его не влекут. Нет-нет, я готов поставить последний доллар, что он…

За спиной у него зазвонил звонок. Разносчик телеграмм молча шагнул на веранду.

– Фортнем?

Синтия включила свет. Фортнем поспешно разорвал конверт и развернул телеграмму.

СЛЕДУЮ НЬЮ-ОРЛЕАН. УДАЛОСЬ УЛУЧИТЬ МИНУТУ, ВЫЙДЯ ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ. ПРЕДУПРЕЖДАЮ: НЕ ПРИНИМАЙТЕ, ПОВТОРЯЮ, НЕ ПРИНИМАЙТЕ НИКАКИХ СРОЧНЫХ ЗАКАЗНЫХ БАНДЕРОЛЕЙ. – РОДЖЕР

Синтия подняла от телеграммы глаза.

– Не понимаю, что он имеет в виду?

Но Фортнем уже подскочил к телефону и набрал номер.

– Телефонистка? Полицию, пожалуйста. Срочно!

А в четверть одиннадцатого в шестой раз за вечер зазвонил телефон. Фортнем взял трубку и от удивления вытаращил глаза.

– Роджер?! Не может быть! Ты где?

– Черт побери, где я, ты знаешь не хуже меня, – беспечно и даже с каким-то удовольствием сказал Роджер. – Сюда я попал по твоей милости. Гляди, ведь я могу и обидеться.

Фортнем кивнул Синтии, и она кинулась на кухню к параллельному аппарату. Услышав легкий щелчок, Фортнем заговорил:

– Откуда же мне знать, честное слово? Я получил твою телеграммуУ

– Какую такую телеграмму? – весело закричал Роджер. – Я никаких телеграмм не посылал. Еду я себе спокойно на юг, и вдруг налетает полиция, меня снимают с поезда и волокут в участок. Будь любезен, скажи, чтоб меня отпустили. Ну у тебя и шуточки.

– Но, Роджер, ты так внезапно исчез из дома…

– Да, мне действительно понадобилось срочно выехать по делам. По-твоему, это называется "исчезать"? Дороти и Джона я предупредил.

– Странно, Роджер. Ты в безопасности? Тебя никто не шантажирует? Никто не запугивает?

– Я в здравом уме и твердой памяти, действую без принуждения и никого и ничего не боюсь.

– Но, Роджер, а твои прежние страхи?

– Ерунда! Как видишь, ничего со мной не случилось.

– Да, но…

– И пожалуйста, будь паинькой, не разыгрывай из себя грозного родителя, мне пора двигаться дальше. Позвони Дороти и скажи, чтобы ждала через пять дней. Как она могла все забыть!

– Она забыла. Значит, через пять дней?

– Не больше, обещаю.

Теплый, располагающий голос, голос прежнего Роджера. Фортнем покачал головой.

– Ничего не понимаю. Ты что, сбежал от Дороти? Господи, кому-кому, а мне-то ты можешь признаться!

– Я всем сердцем ее люблю. А сейчас с тобой будет говорить лейтенант Паркер из полиции Риджтауна. Пока, Хью.

– До сви…

Но уже лейтенант взял трубку и сердито говорил что-то, говорил, говорил. Что он себе позволяет? Как смеет зря беспокоить полицию? В чем дело? Что это ему взбрело в голову? И, наконец, чего он добивается: нужно задержать или отпустить его приятеля?

– Отпустить, – умудрился вставить слово Фортнем и повесил трубку. Чудилось, он еще слышит вокзальный шум с железнодорожного узла в трехстах километрах к югу, крик кондуктора: "Займите свои места!" и тяжкое грохотанье поезда, отправляющегося в непроглядно черную ночь. Синтия неторопливо вошла в гостиную.