Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

Отец просто расцвел, послал сердечное поздравление своему другу Фиделю. Куба выстояла, вернее, считал отец, получила передышку. В том, что американцы не отступятся, он не сомневался. Особенно сейчас, когда Кастро открыто перешел во враждебный им лагерь. В Вашингтоне учтут ошибки, выберут время и навалятся теперь уже регулярной армией.

Защита Кубы становилась вопросом престижа не только и не столько отца, сколько всего социалистического лагеря. Или мы отстоим своих единомышленников в Западном полушарии, покажем народам Латинской Америки, что на Советский Союз можно положиться, или… все останется по-старому, и суд и расправу будут вершить Соединенные Штаты.

И не только это, от того, удастся ли отстоять Кубу, зависел престиж Советского Союза как великой державы. Если страна претендует на «величие», она тем самым автоматически берет на себя обязательство защищать своих союзников и клиентов, иначе тебя перестанут уважать и свои, и чужие. Особенно свои — потеряв веру, они начнут смотреть в сторону, а то и вовсе переметнутся в противоположный лагерь.

С точки зрения геополитики Куба в 1961 году стала для СССР тем, чем был Западный Берлин для США: бесполезный клочок земли, глубоко вклинившийся во враждебную территорию. Но если его не защитить, то потеряешь лицо, а вслед за лицом можно растерять и союзников, и все остальное. Вот почему ради Берлина американские президенты шли на риск ядерной войны. Теперь отец по воле Кастро оказался в таком же положении.

Его неотступно преследовала мысль: «Как помочь Кубе? Что делать?» Сразу после победы в заливе Кочинос увеличились поставки вооружения. И не устаревшего, как в недавнем прошлом, а самого современного. Но оно не решало проблемы.

Надежды на возможность договориться с Кеннеди после вторжения на остров стали весьма иллюзорны. Требовалось отыскать неординарное решение. Но какое?

Глава шестая

Кризис

Предложив отложить совещание в верхах на несколько месяцев, отец не скрывал, что разговаривать намерен только с новым президентом США. Для полновесного совещания четырех держав условия так и не сложились. Его успех или неуспех зависели от договоренности между США и СССР: ни гордый де Голль, ни осторожный Макмиллан не хотели вторично выступать в качестве зрителей при взаимной пикировке руководителей двух сверхдержав. И отец, и Джон Кеннеди придерживались мнения, что разумно им предварительно встретиться, познакомиться, попытаться нащупать почву для соглашения и в случае положительного результата подготавливать четырехстороннюю встречу.

Отца мучило топтание на месте в переговорах о разоружении и запрещении ядерных испытаний. Пришло время определяться. Без опробования боеголовок межконтинентальные ракеты: янгелевские Р-16, королёвская «девятка», челомеевская «двухсотка» — теряли значительную часть своих возможностей.

Мир мог качнуться как в сторону разоружения, так и в сторону качественного изменения вооруженных сил, перехода к ракетному противостоянию, равновесия взаимного уничтожения. Заявления отца, что в наши намерения война не входит, что мы силой примера будем доказывать преимущества нашей социальной системы, на веру не принимались.

Отсутствие договоренности о разоружении делало возобновление испытаний реальностью.

Другим больным вопросом оставалась Германия.

Возможные темы для обсуждения не ограничивались этими двумя, но именно от них зависело продвижение в любом направлении: везде собеседники наталкивались или на разоружение, или на германскую проблему. О целесообразности диалога думали в обеих странах, но инициативу взял на себя президент Кеннеди. Вскоре после вступления в должность он предложил отцу встретиться на нейтральной территории. Задумались о месте проведения совещания. Женеву и Париж отвергли, там представители четырех держав уже заседали или пытались это сделать. Американцы предложили Вену. Отцу казался предпочтительнее Хельсинки, но он не стал настаивать.

Отец направился в Вену 27 мая поездом, со многими остановками. В пути он рассчитывал еще раз обдумать свою линию поведения и немножко отдохнуть. На два дня остановились в Киеве. Отец воспользовался случаем и съездил в Канев поклониться могиле Тараса Григорьевича Шевченко. На денек задержался в Братиславе и в канун намеченной даты, 2 июня, прибыл в Вену.

Встречи проходили интенсивно, один день в посольстве США, следующий — в советском.

На весь стиль ведения переговоров серьезный отпечаток наложила эмоциональность подхода с обеих сторон. Джон Кеннеди очень боялся, как бы его не сочли слабаком, и стремился продемонстрировать свою силу, не прочь был поиграть мускулами.

В подобных обстоятельствах отец никогда не оставался в долгу. Защищаясь, он немедленно переходил в наступление. Поэтому в некоторые моменты дискуссия напоминала выступления на митинге, где каждая из сторон рьяно убеждала другую в преимуществе своего образа жизни, демонстрировала непреклонность и решительность. Стиль, явно не подходящий для такого случая.

Отец доказывал президенту, что пройдет немного времени и Советский Союз оставит далеко позади США, капиталисты будут умолять пустить их в социализм. Ему казалось, еще одно последнее усилие, и наша экономика, экономика других социалистических стран пойдет круто вверх, а к 1980 году мы догоним и перегоним Соединенные Штаты Америки по всем экономическим показателям.

В Вене отцу не удалось убедить президента Кеннеди в своей правоте, но он вынес из встречи впечатление, что Кеннеди — серьезный партнер. Он, естественно, преследует свои цели, но реально оценивает обстановку, а главное, самостоятельно принимает решения. Для отца способность и желание высшего руководителя страны самому влезать в сложные перипетии внешней политики были величайшей похвалой и признанием. Никогда отец не считал Кеннеди слабым президентом. Такое мнение, распространившееся в США, уводит нас в сторону от понимания взаимоотношений, складывавшихся между двумя лидерами. В Вене отец увидел перед собой зрелого политика, с которым можно иметь дело. Можно иметь дело, но нельзя позволять наступать себе на ноги. Отец не собирался отступать от своих принципов ни на йоту. Разговор должен вестись на равных. Как рассказал мне в 1990 году помощник отца Олег Трояновский, после первого дня переговоров, в ответ на вопрос, как ему показался новый американский президент, отец ответил: «Этот молодой человек считает, что, имея за спиной мощь США, он может приструнить нас, заставить плясать под свою дудку. Ничего не выйдет. Ему придется осознать, что мы не меньшая сила, чем США, и говорить следует на равных».