Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

человек, в сопровождении трех молодых людей из Мезре. Хотя в Хоге была создана служба для отслеживания списков призывников под командованием турецкого офицера Гусейникли Гусейна, в районе не было никаких казарм. Поэтому солдаты из трех трудовых батальонов расселялись, где могли. Пиранян отмечает, что они в то время были в полной изоляции и не представляли, что происходит в городе. Они даже не знали об аресте известных армян. Он также отмечает, что один из офицеров трудового батальона, Карапет Касоян, был армянин[2386].

Следуя описаниям Пираняна, 11 июня на рассвете батальон в Хоге был окружен отрядом кавалеристов под командованием Черкеза Казима. Но только в понедельник 14 июня военных рабочих под конвоем отвели в поле, где к ним присоединились батальоны из Хабуси и Алишами[2387]. Черкез Казим, у которого был список этих солдат, конвоировал их под охраной двухсот пехотинцев и сорока кавалеристов в «Красный конак», куда загнали все три тысячи человек[2388].

Информация, собранная в ходе предварительного следствия по делу преступников Мамурет уль-Азиза, показывает, что Сулейман Фаик-паша провел личный осмотр этих трех тысяч мужчин перед своей официальной резиденцией в особняке Кирмизи. Он сказал им, что, будучи «другом армян», собирается отправить их «в хорошее место»[2389]. В ожидании отправки в «хорошее место» людей в течение тридцати часов держали без воды и еды. Ежедневно около ста трупов сваливали в мусоровозы и увозили за город, где сжигали. Пиранян сообщает, что каждую ночь уводили на пытки приблизительно пятьдесят человек. Для пыток часто использовали большие клещи, с помощью которых отрывали пальцы рук и ног или полоски кожи. Раскаленным железом пробивали головы или протыкали животы, а пилами вскрывали скальпы или отрезали члены и изощренно орудовали топорами[2390].

Как мы уже знаем[2391], 18 июня этих людей отправили по дороге на Диарбекир, а затем уничтожили. В обвинительном заключении по делу преступлений в Мамурет уль-Азизе четко прописано, что все военные рабочие, отправленные в Урфу «на строительство железной дороги», на самом деле были разделены на отдельные группы и казнены в ущелье Деве Бойну или местечке Гюген Богази в нескольких минутах пути от Мадена. Их убивали либо их охранники, либо находившиеся там для этой цели чете[2392].

Шифрованная телеграмма, посланная Сулейманом Файком командующему 3-й армией в Тортум и позже обнаруженная военным судом, дает прекрасное представление о применяемых османской военной элитой методах. Ее стоит привести полностью «Имею честь представить Вам следующую информацию из донесения уполномоченного, отвечающего за конвой батальона рабочих, предоставленных в распоряжение вилайета. Этот батальон, отправленный на Диарбекир, без происшествий прибыл в Маден. После того как он оставил Маден, недалеко от местечка, известного как Гюген Богази, внезапно появились банды армян и открыли огонь с обеих сторон, мешая организованному продвижению конвоя. Все рабочие из батальона дезертировали и примкнули к бандам. Так как они отказались выполнить приказ «стой!», против них и банд было применено оружие. Несмотря на усилия охраны конвоя и предоставленного местными властями подкрепления, было невозможно остановить такую массу людей из батальона и бандитов, тем более что побегу способствовали условия пересеченной местности. Тем не менее подразделения с бойцами продолжали их преследовать. В ближнем бою погиб один солдат, уничтожены три единицы оружия и сломаны ножны сабли. Сопровождавший конвой уполномоченный посчитал ненужным оставаться долее в этом районе и вернулся домой»[2393].

Взяв этот редкий документ за отправную точку, председательствующий судья военного суда Немруд Курд Мустафа-паша подверг Сулеймана Файка перекрестному допросу. Он, в частности, спросил, как конвою удалось уничтожить всех этих людей и не понести потерь, если бандиты были вооружены[2394]. Такой странный способ донесения главнокомандующему об истреблении батальона, безусловно, не мог обмануть генерала османской армии.

Материалы предварительного расследования показывают также роль, какую играл Хашим Бей-заде Мехмед, главарь отряда чете, базировавшегося в Ташпинаре на расстоянии часа пути от Малатьи, в убийстве тысячи двухсот армянских рабочих в Изоли 11 июня 1915 г. Сначала их заперли в мечети села Пирот, а затем вывели небольшими группами к Евфрату, где убили и сбросили в реку. Убийства, вероятно, совершались по приказу Сабит-бея и мутесарифа Малатьи. Хотя к этому обвинению следует отнестись с некоторой долей скептицизма. Вполне возможно, что сделавший это заявление военный хотел обвинить в данных преступлениях гражданские власти, не зная, была ли у них реальная возможность распоряжаться военными формированиями. Конечно, нельзя исключать возможности, что Сабит взял на себя роль посредника, но уж никак не мутесариф Малатьи Наби-бей[2395], которого в начале мая 1915 г., освободили от этой должности, а 20 июня, когда в районе Малатьи началась настоящая кровавая баня, заменили Решид-беем[2396].

Конвои депортированных из северных от Харпута районов

До сих пор мы редко обращались к описаниям недельных переходов, совершаемых депортированными, которые дошли до нас не из армянских источников. Благодаря свидетельствам, оставленным американскими миссионерами и консулом в Харпуте, у нас есть описания таких переходов по дорогам вилайета Мамурет уль-Азиз.

Состав караванов, вышедших с севера в середине мая, ко времени их прибытия на равнину Мезре совершенно менялся. Как правило, эти караваны формировали заною из остатков разных вырезанных по дороге партий. Первый конвой, следовавший с севера в Харпут и прибывший туда 2 июля, включал восемь тысяч депортированных из Эрзурума и Эрзинджана. Люди находились в пути около шести недель, они вышли в разных конвоях, и по дороге их переводили из одной группы в другую. Среди них не было мужчин, только малолетние мальчики[2397]. Группы из разных мест все чаще соединялись в один караван. Так, прибывший 9 июля конвой из трех тысяч человек включал партии людей из Орду, Кирасона, Трапизона, Кыгы, Эрзинджана и Эрзурума. Депортированные оставались в районе Харпута в среднем не более двух дней на окраине Мезре, известной как «Четыре фонтана»[2398]. Туда приходили миссионеры, предлагая посильную помощь. Эти остановки использовались также некоторыми турками из Мезре для приобретения женщин в свои гаремы[2399]. Лесли Дэвис, несколько раз посетивший лагерь «Четыре фонтана», дает наглядное описание условий, в которых содержались депортированные: в лохмотьях, не имевшие возможности помыться или сменить одежду, истощенные. По его словам, «увидевший их едва ли мог поверить, что перед ним человеческие существа»[2400]. Сотни людей умирали в этом импровизированном лагере от изнеможения, а их трупы сбрасывали в общие могилы или просто оставляли брошенными. Трудоспособных снова отправляли в путь. Дэвис отмечает, что метод был безотказным, позволявшим «избавиться ото всех