Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Имеющиеся в нашем распоряжении документы о событиях 1915 г. в Харпуте дают нам возможность взглянуть на процесс уничтожения населения изнутри. Они отражают ситуацию в городе за несколько дней до отправки конвоев. Едва ли стоит напоминать, что эта фаза характеризуется началом передачи имущества армян мусульманам и сирийцам. Она дает нам представление об умонастроении будущих депортированных и о мерах, принимаемых властями для того, чтобы не дать армянам ускользнуть от партийно-государственной машины и ее представителей. Она иллюстрирует готовность американских консулов и миссионеров выступить в роли банкиров и, наконец, показывает нам разное отношение турецкого населения к постигшей армян беде. По свидетельству Риггза, именно женщинам, чьи мужья были заключены в тюрьму или «депортированы», пришлось готовиться самим и готовить семью к отъезду. И хотя некоторые из них обладали мало-мальским опытом в коммерческих или экономических делах, им приходилось ликвидировать движимое имущество или торговые запасы мужей в среднем за десятую долю их реальной стоимости[2327]. Для многих турок это, естественно, стало возможностью легкого обогащения. Некоторые из них не только посещали уличные распродажи, но приходили в дома и под разными предлогами, а иногда и с помощью прямых угроз вымогали у этих беспомощных женщин все, что могли. Правда, другие, особенно из «более благополучных» социальных слоев, были шокированы тем, как обращались с их армянскими соседями, и отказывались наживаться на «незаконном» (haram) приобретении чужих вещей. Некоторые даже бросали на несколько дней свои собственные дела, чтобы помочь вдове соседа распродать ее имущество, не прося за это ни малейшего вознаграждения. Но такие люди, конечно, были исключением, и это были лишь единицы[2328].

Если судьба мужчин была предрешена, то в отношении молодых женщин и девушек Стамбул, казалось, оставлял какие-то лазейки. Незадолго до отправки конвоев власти разрешили армянским женщинам принимать мусульманскую веру и «выходить замуж» за турецких мужчин, становясь их вторыми, третьими или четвертыми женами. Конечно, подавляющее большинство женщин отказались от такого предложения, но некоторые понимали, что это единственный путь для сохранения жизни. Наряду с этими происходящими по принуждению «браками» возникали и более необычные ситуации: например, случай с молодой женщиной, оставшейся в живых благодаря заключению фиктивного брака со служившим в полиции соседом-турком (возможно, за плату), или официально зарегистрированный союз молодой армянской женщины с малолетним сыном соседа-мусульманина[2329]. Хотя в некоторых случаях договоренности выполнялись, большей частью они приводили к трагедиям, и как только молодые женщины отдавали мужу в качестве «приданого» свое семейное имущество, их изгоняли из принявшего их семейства и депортировали.

В отличие от многих других проблем, связанных с депортацией, отношение местных властей к стихийным продажам армянского имущества развивалось достаточно быстро. В первый день они согласились на обложение всех коммерческих операций официальным 5-процентным налогом. Но за день до отправки первого конвоя глашатай объявил о том, что «все что-либо покупающие или продающие будут преданы военному суду»[2330]. Вероятно, вали и его администрация или даже национальное правительство сначала установили несколько расплывчатые правила без анализа их экономических последствий и только потом поняли, что при таких условиях им будет нелегко наложить руку на движимое имущество армян. Дебиторская задолженность армянских «налогоплательщиков» по счетам и долгам также стала источником определенных злоупотреблений. На них обрушился шквал претензий со стороны настоящих и мнимых кредиторов. Это были обычные уплачиваемые коммерческими фирмами задолженности, составлявшие лишь незначительную долю товарооборота или общей стоимости продаж, но они послужили предлогом для многочисленных финансовых нарушений, приведших в итоге к полной конфискации коммерческой собственности. Банк Османской империи сыграл в этом вопросе решающую роль. Он очень «оперативно» приобрел бизнес и магазины армян и продал их сразу после депортации их владельцев. По словам Риггза, Османский банк после уплаты долгов этих предприятий (составивших незначительную долю стоимости проданной собственности) положил оставшиеся средства «в правительственную казну»[2331].

Крупные суммы наличных денег, иногда доходившие до нескольких тысяч лир золотом, которые появились у людей, сумевших распродать свое имущество, также представляли проблему, поскольку банкам не разрешалось принимать вклады. Им, правда, разрешили принимать «переводы», которые некоторые армяне оформляли через банк или почту на свое имя, чтобы получить деньги в том месте, куда их якобы депортировали[2332]. Некоторым уцелевшим позднее удалось вникнуть в тонкости установленных властями банковских правил, и отдельные лица (спасшиеся от резни или прибывшие в предполагаемое место депортации) все-таки воспользовались полученными деньгами, хотя большая часть этих «переводов» была передана в пользу государства. Отравляться в путешествие с наличными деньгами было по меньшей мере неблагоразумно, и это было известно почти всем армянам, знавшим свою страну. Эти соображения и объективная оценка положения дел убедили многих будущих депортированных в необходимости сохранения значительных сумм денег у американского консула и американских миссионеров, находившихся в Харпуте/Мезре. По свидетельству Дэвиса, вали во время «памятного визита» 29 июня не возражал против того, чтобы армяне «оставили свои деньги», драгоценности, ценные вещи и документы у американцев. Некоторые даже дали консулу или миссионерам адреса своих родственников в Соединенных Штатах, чтобы в случае отсутствия от них известий в течение полугода деньги были отправлены их родственникам. Как писал в своем донесении Дэвис, «все предчувствовали, что отправляются на верную смерть, и у них была для этого веская причина»[2333].

Некий порядок был восстановлен после создания комиссии по оставленной собственности, начавшей свою работу с попыток вернуть средства, которые армяне отправили почтой или положили на банковские счета, а также получить доступ к запасам товаров на их предприятиях[2334]. По официальной версии, комиссия была создана с целью обеспечения «охраны» собственности армян к время их отсутствия. По свидетельству Пираняна, который оставался в Мезре после отправки конвоев, власти во избежание мародерства опечатали двери в армянских домов. Затем они наперегонки с турецким населением начали растаскивать все, что можно было унести: двери, окна и все остальное. Под охраной властей остались только дома, расположенные в непосредственной близости от префектуры[2335]. Комиссии было известно о крупных суммах денег, оставленных у американского консула и миссионеров. В связи с этим она от имени правительства потребовала возвращения армянского имущества. В сентябре 1915 г. сам вали потребовал того же в письме, адресованном консулу, который оставил его без внимания[2336]. Мисионеры прибегали к разным уловкам, чтобы обеспечить армянским вкладчикам или беженцам доступ в здания миссии в Харпуте и Мезре и поэтому у них скопилось гораздо больше оставленных средств, чем у Дэвиса (Риггз пишет, что он был «просто завален деньгами»),