Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

военные власти набирают мастеровой люд. Лелея надежду избежать участи своих сотоварищей, записалось восемьдесят кандидатов, включая нашего очевидца. Однако на следующий день армейские офицеры объявили, что им нужно только сорок человек, и приступили к отправке их на новые места назначения. Этот эпизод вряд ли стоил бы упоминания, если бы не был таким показательным примером той безжалостной игры, которую военные затеяли со своими жертвами. После того как сорок счастливчиков покинули тюрьму, офицеры обнаружили, что в тюрьме, на самом деле, остались те сорок человек, которых отобрали к отправке, а «счастливчиков» отослали на бойню»[2313].

27 июня в Урфу отправили еще пятьсот заключенных, которых успели арестовать за несколько предшествующих дней[2314]. Это был последний конвой, о котором нам известно, есть все основания полагать, что и в других случаях использовалась та же процедура и что сердце вилайета Мамурет уль-Азиз к концу июня было фактически освобождено от его мужского населения. Возможно, власти ожидали окончания этой стадии своего плана по уничтожению армян, чтобы приступить к следующей.

26 июня глашатай объявил, что все армянские кварталы Мезре, которые были полностью христианскими, будут отправлены на юг и первый конвой отправится через пять дней. Городской глашатай Мамо Чавуш начал свое оглашение такими словами: «Слушайте! Мое послание обращено к неверным, ко всем неверным… По приказу нашего возвышенного государства и короля из королей было решено отправить всех неверных Харпута в Урфу. Все, от младенцев в колыбелях до последнего старца, должны уйти… Первая группа, куда войдут люди из районов Сервит, Найил Бег и Рынок, должна выйти на рассвете первого июля»[2315]. Как видно, из Харпута депортировали не только армян, но и сирийцев. Правда, Риггз сообщает, что в тот же день 26 июня решение о депортации сирийцев сначала было утверждено, а затем аннулировано[2316], возможно, после консультации с министром внутренних дел. На самом деле, как только был обнародован приказ о депортации (beyanname), все иностранные резиденты в Мезре и Харпуте объединились и потребовали встречи с вали. Риггз, как всегда, лучше других описывает царившее в городе настроение. Хотя мужчины и пропадали, город в основном ничего не знал о заготовленной для них судьбе. Все знали только о трагической участи первого конвоя, вина за которую была возложена на курдов. До объявления глашатаем приказа о депортации люди еще меньше знали о своем собственном будущем. Дэвис и Эйманн направили телеграммы своим послам с просьбой о заступничестве, но власти не одобрили этого. Телеграмма американского консула не дошла до адресата. Более того, миссионерам перекрыли телефонные линии. Вероятнее всего, когда программа по истреблению армянского населения вошла в свою критическую фазу, местные власти приняли все необходимые меры для изоляции иностранных граждан и прерывания их сношений с внешним миром[2317]. По мнению Риггза, «нельзя было ничего изменить, потому что все происходящее делалось по приказу из Константинополя»[2318].

«Памятный визит», который 29 июня нанесли вали Сабиту все иностранные представители, начался в очень натянутой атмосфере. Единственный присутствовавший дипломат Дэвис старался подчеркнуть, что его визит не носит официального характера и он пришел с единственной целью — попросить вали проявить «милосердие к несчастным армянам». По свидетельству Риггза, позиция, занятая вали, и сказанные им слова совершенно ясно дали понять, что их «вмешательство не приветствуется»[2319]. Дэвис уже встречался с Сабит-беем с глазу на глаз 27 июня и просил его разрешить американским миссионерам сопровождать конвой, но получил «категорический отказ»[2320]. Во время «памятного визита», о котором у Риггза и Дэвиса остались схожие воспоминания, иностранцы подошли к этому вопросу с другой стороны. Они предложили дать армянам дополнительное время для подготовки к «трудному путешествию». Этим они рассчитывали выиграть время в надежде, что «отсрочка даст возможность обратиться в Константинополь и отменить указ» Сабит-бей очень дипломатично ответил, что знает о трудностях, но не может ослушаться приказов. Большее, что он может сделать, это разрешить женщинам и детям, оставшимся без мужчин, которые могли бы их сопровождать, отправиться с последним конвоем, где «о них будут хорошо заботиться»[2321], а потому нет никакого повода для беспокойства. Риггз приводит заявление вали о том, что армяне сами виноваты в происходящем из-за своего «предательства», особенно в Ване, а также, что в Харпуте у них найдены «оружие и взрывные устройства». Тогда глава американской миссии спросил, является ли это достаточным основанием для осуждения на смерть стольких невинных женщин и детей. Вали «возмущенно» ответил, что «они осуждены не на смерть, а на ссылку».

Сабит-бей также заверил своих посетителей в том, что проследит о предоставлении депортированным транспортных средств и обеспечении их надежным сопровождением[2322].

Следует заметить, что наряду с этими безрезультатными обращениями к местным властям дипломаты в Стамбуле тоже пытались повлиять на правительство младотурок. Так Риггз подчеркивает, что посол Моргентау добился согласия Высокой Порты об освобождении от депортации натурализованных американцев. Совместные усилия нунция Ватикана Его Высокопреосвященства Анджело Мария Дольчи и австро-венгерского посла Иоганна фон Паллавичини также были вознаграждены «царским помилованием» армян-католиков. Протестантам тоже было официально даровано освобождение от депортации[2323]. Освобождение получили и сирийцы Харпута, особенно католики. Таким образом, не менее четырех категорий населения были исключены из обязательной депортации, как, в конце концов, и дети «без семей», которых министр внутренних дел Талаат в телеграмме Сабит-бею от 26 июня лично позволил оставить в городе[2324]. Однако, как отмечает Риггз, приказ об освобождении католиков и протестантов был обнародован только после того, как эти группы населения были депортированы. Местные власти проигнорировали права, предоставленные натурализованным американцам[2325], так же, как и детям, оставшимся «без семей», которых сначала поместили в турецкий приют, а затем, как мы увидим позже, осенью убили. На данном этапе нашего исследования мы, опираясь на все, что нам известно о методах младотурок, можем лишь сделать вывод о том, что выдача Константинополем этих освобождений использовалась исключительно, чтобы «пустить пыль в глаза» иностранным дипломатам в столице и скрыть настоящие цели КЕП. Существуют даже все основания полагать, что местным властям было приказано не учитывать эти дарованные привилегии и депортировать всех армян. Более того, даже небольшую кучку людей, воспользовавшихся этими полученными правами, поскольку им удалось спрятаться, когда началась депортация, в конце концов отследили и депортировали осенью 1915 г. Следует также обратить внимание на то, что уже 27 июня, т. е. еще до отправки конвоя с женщинами и детьми, министр внутренних дел приказал Сабит-бею принять необходимые меры по размещению мусульманских переселенцев (muhacirs) в