Три года октября - Игорь Михайлович Бер

основном старики, как и я, а потому любимая наша темя — разные болячки и лекарства от них. Я же хочу сберечь ваше время, потому как вскоре его будет явно не хватать.

— Спасибо за совет…. — я протянул ему свою руку.

— Боже, где мои манеры, — старовязовец хлопнул себя по лбу, после чего пожал её обеими руками. Ладони у него были костлявыми и очень сухими. — Федор. Федор Дмитрич Пахомов.

— А меня Алексеем зовут. Фамилия Родионов.

— А по батюшке как вас величать? — старик, отпустил мою ладонь. Его глаза блестели добротой, а губ касалась добродушная улыбка. Федор Пахомов определенно мне понравился. Интеллигентный и тактичный — таких людей редко встретишь в наши дни. А может их и не так мало, просто выглядят они все как заядлые пропойцы. Позже я узнал, что он вовсе не был приверженцем злых привычек. Ни за курением, нм за распитием алкогольных напитков пожилой человек не был замечен ни до моего приезда, ни, тем более, после моего отбытия.

— Папу моего Дмитрием звали, как и вашего.

— Тёзки по батюшкам, значит. Ну, что ж не стану вас больше задерживать, Алексей Дмитрич. Рад был стать первым жителем посёлка Старые Вязы, с кем вам удалось познакомиться.

— Не совсем так, вас немного опередили.

— Вот как, — расстроено вымолвил Федор Пахомов. — И кто ж опередил меня, позвольте полюбопытствовать?

— Кот. Рыжеватый. С одним глазом.

— Тимошка, что ли?

— Не знаю, он не представился.

— А я его со вчерашнего дня ищу. Пройдоха не вернулся домой ночевать. Подскажите, пожалуйста, где вы его встретили.

— Буквально в тридцати шагах отсюда…, — я повернулся, чтоб указать в нужном направлении, как вдруг кот сам вышел из густой травы и пружинистым бегом, побежал в нашу сторону, жалобно мяукнув, заметив хозяина.

— Тимофей! — пожилой мужчина присел на корточки и вытянул вперёд руки. Кот послушно подошёл к нему и, заурчал, стоило его телу прижаться к грубому ворсу свитера из овечьей шерсти. — Вот ты разбойник. Пойдём скорее домой, я тебя молочком угощу.

Кот повернул голову в мою сторону и уставился на меня своим единственным глазом, словно зовя в гости на чашку молока. Я, молча поблагодарив его, отказался от приглашения.

— Спасибо, что помогли найти кота. Он — единственное, что у меня осталось от прежней жизни.

Я не знал, что скрывалось за этими словами, но понимал, что в истории жизни Федора Пахомова было немало чёрных полос, о которых не расскажешь первому встречному.

— Я, собственно, мало чем помог.

— Отнюдь, у вас светлая аура, а коты это чуют. Поэтому, Тимошка и вышел из своего укрытия. Будь вы плохим человеком, он продолжил прятаться в траве.

Я не стал спорить. Его слова были приятны моему слуху.

— Хорошего вам дня, Федор Дмитриевич. И вашему коту также.

Старик кивнул в знак благодарности, после чего зашагал обратно в сторону подъезда дома, нежно поглаживая кота по голове.

Держа в уме советы старика, я направился в сторону здания, чья крыша выглядывала из-за деревьев. Но, общаться мне больше не пришлось, потому как местные жители — в основном старики — глядели на меня с настороженностью и редко кто отвечал робким кивком на моё приветствие. Даже говорящие на повышенных тонах пьяницы, что стояли у дверей магазина с потрепанной вывеской «Продукты. Фрукты. Напитки», умолкли при виде меня, возобновив интеллектуальные споры, стоило мне выйти из поля зрения.

Я, не сбавляя шаг, приближался к больнице, которую уже видел целиком, а не только крышу. Сумки все еще тяготили меня, вызывая боль в моих руках и усталость в спине. Именно они были главной причиной столь откровенной настороженности со стороны сельчан. Видимо, решили, что я — свидетель религиозного культа, и вот-вот начну доставать из баулов буклеты, в попытке обратить «безбожников» в свою веру.

Добравшись, наконец, до здания больницы, над входом которой виднелся силуэт головы Владимира Ильича, я вошёл внутрь. Самого бронзового лица вождя пролетариата, глядящего в светлое будущее, не было, но его призрак все еще жил в этих краях. Попав в холодное помещение, я оглядел с нескрываемым удивлением несколько десятков хмурых физиономий, которые с раннего утра заняли очередь на приём к врачу. Пахомов оказался прав: Старые Вязы были далеко не пустынным селением, как могло показаться, хоть и состояли в основном из пожилых людей.

Приветливо улыбаясь я прошёл мимо ждущих пациентов, — в основном это были женщины, — направившись к регистратуре, которую занимала маленькая худосочная старушка с белыми, как лунь волосами. Глаза ее прятались за очками с толстыми линзами на пять диоптрий. В этот момент она очень мило беседовала с другой старушкой, её голос был тихим и при этом дрожал как при скачке на своенравном жеребце.

— Сссергей Ссстепанович, сссчитает, что это проссстое недомммогание, милая моя. Тттебе нужно ббберечь сссебя и вввсе…

— Здравствуйте, — перебил я беседу пожилых дам. — Не подскажете, как мне найти…

Я не успел договорить, как меня тоже перебили.

— Вас здесь не стояло!

Я обернулся, чтобы столкнуться лицом к лицу с сурового вида дамой лет шестидесяти. Видимо с учительницей старших классов. Она как раз была следующей в очереди на регистрацию, прежде чем я посмел пройти без спроса.

— Мне только спросить, — выпалил я, не сразу поняв, что стал и вовсе похожим на наиболее презираемый вид людей — пациента-интересующегося.

— Ишь ты какой! Спросить только он собрался. Да ещё со своими сумками лезешь напролом. Ни проехать, ни пройти. Не хватало, что приезжий, так ещё и хам! Надо записаться к врачу? Тогда жди своей очереди! А раз спросить только, тогда поезжай в свою Москву, и там спрашивай!

Я не москвич, хотелось мне ответить, но решил, что это не возымеет положительного эффекта.

— Правильно, Тамара Валерьевна, — подхватил старичок в панамке, опирающийся на самодельную кривую трость. Лет ему было под восемьдесят. Пальцы были жёлтыми от никотина. — Нахалов надо ставить на место. И кто знает, что у него в этих сумках? Вдруг что-то взрывоопасное.

— Террорист! — тут же взвизгнула другая дама, прикрыв ладонями рот, а следом раздались два крика.

— Я не террорист! — повысил я голос, пытаясь успокоить разрастающуюся панику. — Вам следует поменьше смотреть вечерних новостей. — «Это я вам, как врач говорю», про себя добавил я. — И даже не пациент. Мне просто нужно увидеться с главным врачом.

— Сссергей Сссстепанович зззанят, — протарахтела бабушка с регистратуры. — Он пппринимает пппациентов. Он не ммможет удделить всссем вввниманнние ррразом. Жжждите сссвоей очереди. — При каждом слове её голос становился все более непреклонным и более дребезжащим.

Поняв, что я одинок в этом крестовом