Загадка серебряной луны - Хуберт Хорстман

В Звездном городке все сразу же началось по-другому: дыхательные упражнения вместо сигарет, томатный сок вместо алкогольных напитков; медицинские обследования, психологические тесты, барокамера, катапультируемое сиденье. Его руки стали такими мягкими, что он краснел от стыда каждый вечер, когда смотрел на них. Но он позволил уговорить себя.

— Нас прежде всего интересует Ваша интеллектуальная приспособляемость, товарищ Веккер.

Заверение в том, что он примет участие в экспедиции, которая не будет привязана к жесткой программе, как прежние группы космонавтов, решило исход дела. И обоснование показалось ему убедительным: В то время, как исследование космоса было ограничено относительно близкими объектами, такими как Марс и Венера, было возможно предписывать конкретные, с разбивкой до мельчайших деталей программы, каждое действие, определять заранее каждый шаг. Но этот этап уже был уже делом прошлого. Знания о дальних планетах — Юпитере, Сатурне, Нептуне и Плутоне — были еще неполными. Необходимо было принимать в расчет неожиданные трудности, принимать во внимание инциденты. Это предполагало мобильные исследовательские группы, которые были в состоянии, быстро сориентироваться, приспособиться, распознать важные задачи на месте и самостоятельно принимать решения. Именно поэтому выбор пал в пользу него, Фрола Веккера. Потому что у него был высокий уровень интеллектуальной приспособляемости, что уже было известно из его личного дела.

Веккер вздохнул. Очевидно отборочная комиссия забыла просмотреть личные дела других участников экспедиции. Комендант Бронстайн и астрохимик Роберт Вестинг, который собирал принципы как другие люди собирают марки или бабочек, во всяком случае не страдали избытком силы принятия решения, а Гарри Далберг искал кокку, потому что это значилось в инструкции. Лучше всего можно было поладить с врачом Анне Месме. Правда, факт в том, что однажды она ответила на его попытки скрасить долгое путешествие флиртом довольно неквалифицированно: «Неделя растительной диеты успокоит Вас, мисье Веккер, n'est-ce pas?[1]»

Когда тормозные агрегаты взвыли в последний раз и ракета приземлилась с легким толчком, уныние Веккера словно рукой сняло. Он надел на плечи дыхательный аппарат, отрегулировал подачу кислорода и взял в руки Альпеншток. Внешние перегородки бесшумно открылись, после того как он передвинул переключатель.

Он чувствовал себя словно хомяк после зимней спячки, когда высунул голову из отверстия. Поначалу у него даже закружилась голова. Он привык к тесноте: к каютам и машинным отделениям, нескольким метрам в квадрате, набитым лабораториями и складским помещениям, узким винтовым лестницам и крошечным коридорам. Теперь равнина была перед ним: зеленоватая, стекловидная, полупрозрачная, безграничная, пустынная, словно по ней Мамай прошел. Над далеким горизонтом висел громадный диск Сатурна. Его блеклый, мертвецки бледный глянец показался ему в тот момент самым теплым солнечным светом. Когда он повернул голову, он обнаружил коричневые возвышенности. Они были разбросаны по всей западной части поверхности, за дымной завесой, но с ясно различимой формой конуса. Может быть вулканы? В нем проснулся интерес геолога.

Первый шаг в новый мир! Веккер согнулся над люком, намереваясь спрыгнуть на стекловидную равнину, однако вдруг почувствовал, как его держат за ремень.

— Только не без страховочного фала!

— Ладно.

Он повернулся и закрепил конец кабеля, который протянул ему Далберг, согласно инструкции, на петле скафандра.

Затем он оттолкнулся, согнув ноги, чтобы избежать удара. Но он приложил слишком много усилий. Через шесть, восемь метров от люка он поднялся и пружинистыми шагами вернулся обратно к ракете. Боль в плече напомнило ему о том, что он весил едва пятнадцать килограмм в условиях силы тяжести спутника и должен был бережливо применять мускулы.

Первый анализ показал, что зеленоватая стекловидная масса состояла из обычного загрязненного льда. Равнина, казалось, лучше не придумаешь для посадки, «Пацифика» могла бы приземлилась без проблем, и было излишним маркировать особенную посадочную полосу.

Пилот был другого мнения.

— Мы здесь только за этим, — сказал он и пошел в грузовой отсек ракеты за резервуарами с краской.

Они начали разбрасывать кроваво-красный фосфоресцирующий порошок, а Далберг следил за тем, чтобы был израсходован весь запас. Затем они вынесли переносные многоцелевые передатчики. Как только космический корабль покинет орбиту спутника и преодолеет ионизированный слой атмосферы, он будет принимать вызывные сигналы.

Веккер сел на перевернутое ведро из-под краски и таращился на солнце. Оно было не больше копеечной монеты и мерцало словно видавшая виды неоновая трубка. Вместе с отражением Сатурна они образовывали весьма необычные сумерки. Веккер зевал. Его взгляд коснулся гор на западе. Они совершенно точно не состояли изо льда, а из горных пород вулканического происхождения. Эта мысль потрясла его. Держать в руках магматическую породу — это означало взглянуть внутрь спутника.

Он поднялся и сделал несколько длинных, пружинистых шагов из стороны в сторону. Должен ли он был ждать до тех пор, пока прибудет «Пацифика»? Это продлится примерно пару часов. А отроги горного хребта находились на небольшом расстоянии; примерно от четырех до пяти километров — рукой подать при малой силе тяжести.

Но был приказ, который гласил: ИСКАТЬ ВЗЛЕТНО-ПОСУДОЧНУЮ ПОЛОСУ, ОТМЕТИТЬ ЕЕ И ЖДАТЬ, ПОКА ПРИБУДЕТ «ПАЦИФИКА»! Веккер нахмурился. Куда бы он ни пошел, он везде наталкивался на инструкции. Так было с первого дня экспедиции. «Пацифика» был не только лучше всего оснащенным космическим кораблем, который когда-либо существовал — настоящим чудом техники, но и самым быстрым. У него были самые мощные двигатели — и все же ему потребовалось восемь полных месяцев, чтобы достигнуть своей цели.

— Нам остается сто двадцать дней на исследовательские работы на спутнике, — достаточно часто напирал Веккер на коменданта. — Могло бы быть и на тридцать дней больше, если бы Вы увеличили скорость. Двигатели достигли далеко не полной нагрузки!

— Конечно, нет. Потому что мы летим по заданной программе.

— Программа вещь переменная, и если я правильно помню, у нас есть свобода действий по всем важным пунктам.

— Исключено, если речь идет о безопасности!

Безопасность! Веккер догадывался еще тогда, что еще очень часто столкнется с таким аргументом, и именно при странных обстоятельствах. Например, сейчас. Кого он подвергнул бы сейчас риску, если бы немного занялся кратером вулкана?