Кошки не плачут - Соня Сэнь

Я слегка опешила. Неужели вампир собрался решить дело сталью, а не клыками? Что ж, в таком случае братец не нарушит закон. Впрочем, для меня это не играло особой разницы — Фэйт запросто надерет мне задницу. Вопрос лишь в том, как долго я сумею ему противостоять…

— Шеба? — вопросительно промурлыкал Фэйт, глаза которого уже целиком были охвачены красным огнем.

Одним отточенным движением я рванула меч из ножен. Мы, люди, традиционно носим их на поясе, в отличие от вампиров. За плечом такую тяжесть не потаскаешь…

Мы замерли с обнаженными мечами по обе стороны аллеи, и разделяла нас лишь узкая полоса лунного света. Впрочем, она пролегла между нами в ту ночь, когда Фэйт избрал путь вампира… Я ощущала странное спокойствие — остатки хмеля выветрились из головы, уступив место холодной, как лед, ненависти. Ненавижу тебя, Фэйт, брат мой, за то, что у тебя такие же глаза и волосы, как у меня, за то, что в жилах наших когда-то бежала одна кровь, за то, что ты…

— Кровосос проклятый, — я чуть шевельнула губами, но он услышал, криво усмехнулся. До чего же у него белая кожа — почти голубая в лунном свете, как маска трупа. И все равно он по-прежнему красив, мой брат. У него черты нашего отца, глаза и волосы матери. И моя улыбка. Нет!

Рев байка вспорол сонную тишину ночи раньше, чем я успела занести меч. Свет фар полоснул меня по глазам; Фэйт прикрыл лицо рукой и бесшумно отступил в тень деревьев. Лишь светлячки глаз, вновь ставших зелеными, выдавали его присутствие. Выругавшись, я опустила меч и повернулась к затормозившему у ограды байку, уже зная, кого увижу.

— Кошка! — хрипло окликнул меня Арк, почти сливавшийся с темнотой в своем кожаном комбинезоне. Лишь белые волосы отсвечивали лиловым в свете луны. — Я знаю, ты здесь! Чеши сюда, немедленно!

— Вот дьявол, — скрипнула я зубами и торопливо вернула меч в ножны. Уходя, оглянулась через плечо — два зеленых светлячка почти угасли во тьме.

— До скорого, сестренка. — прошелестело где-то в кронах деревьев, и я поняла — Фэйт ушел. Надолго ли?

Арк с подозрением уставился мне в лицо, когда я вынырнула из кустов, как черт из табакерки.

— Опять надралась? — наконец, констатировал он.

— Ты мне кто — папочка? — огрызнулась я.

— Бог миловал. Выпороть бы тебя, Кошка, чтоб не шаталась по подворотням, да еще и в полнолуние…

— Это не Пустошь.

— И что с того, детка? Я не о вервольфах, ты же знаешь.

— Зачем ты меня искал? — сменила я тему разговора.

— Был в Веселом Квартале, тебя там видели, сказали, ты нажралась как свинья и на ноздрях поползла в Черный Парк. А зная твой сволочной нрав и любовь к мордобоям, я предположил, что надо от тебя кого-нибудь спасать… — Арк усмехнулся, прищурив серые, очень светлые глаза. — Так ты никого не поколотила?

— Скорее, меня чуть не поколотили. — я невольно вздрогнула, вспомнив красные глаза вампира. — Но ты прав, Арк. Нечего тут шататься. Домой подкинешь?

— Садись, детка.

Арк — единственный, кому позволено называть меня «деткой». Ему вообще многое позволено, и не потому, что он — Каратель. Он мой друг. Не единственный, но один из немногих… Да и может ли быть много друзей у семнадцатилетней девчонки-сироты с нравом дикой кошки и ненавистью, бегущей по жилам вместо крови?

Ночные улицы были пустынны. Проехав Веселый Квартал и оставив позади злачный район города, байк с ревом понесся по ровной дороге к мрачной громаде кампуса. Проехать через главные ворота было нечего и думать — но Арк прекрасно знал, какими путями я каждую ночь выбираюсь на волю. Байк, описав красивый полукруг, остановился в паре сантиметров от массивной каменной стены, которой с северной стороны оканчивалась чугунная решетка. В этой части студенческого городка раскинулся буйный парк, скорее напоминавший лес, и деревья-исполины навалились на каменную стену, точно рвались на волю. Если подпрыгнуть достаточно высоко, можно было ухватиться за одну из толстых веток и легко перебраться по ту сторону ограды. Что я проделывала регулярно с тех самых пор, как поступила в Университет и поселилась в кампусе.

— Сладких снов, Кошка. — Арк пригладил растрепавшуюся от езды белую гриву (он никогда не носил шлема), зевнул. — Не проспи учебу.

— А то что? — буркнула я, уже подтягиваясь на жалобно затрещавшей ветке.

— Ремнем получишь, вот что, — флегматично пообещал Арк и махнул на прощание рукой. Я проводила унесшийся в ночь байк задумчивым взглядом. Ему предстоит рассекать спящие улицы города до самого рассвета. Арк на службе, как-никак. Да еще это полнолуние! Даже сюда доносится тоскливый вой обитателей Пустоши. Интересно, по ту сторону Стены вампиры Ночного Города так же, как и мы, люди, ежатся при звуке этого зловещего воя? Я хмыкнула. Вряд ли. Для них оборотни — что злые псы: не трогай — не укусит. А ведь может так укусить, что и бессмертие не поможет…

Добравшись до своего корпуса, самого отдаленного на территории всего городка, я преспокойно залезла в свою комнату через приоткрытое окно, благо, что жила на первом этаже. Тихонько опустила стекло, задвинула шторы и принялась бесшумно раздеваться в темноте. Прислушалась — в смежной комнате, где жила моя соседка и лучшая подруга, Рэй, звучала приглушенная музыка. Кажется, я даже расслышала смех девушки. Хм, опять у нее припозднившиеся гости. Обычно парни сваливали задолго до рассвета, опасаясь быть застуканными в женской части кампуса. С этим тут было строго.

Бросив одежду прямо на пол у кровати, я на ощупь натянула короткую майку и на цыпочках прокралась по коридору в кухню. Из-под двери в комнату Рэй просачивалась полоска света, кто-то тихо разговаривал. На миг мне стало интересно, кто был гостем подруги. Одно время к ней довольно долго вообще никто не приходил, но с неделю назад зачастил какой-то… Видеть я его не видела, но поутру в ванной и прихожей витал тонкий и приятный аромат озона — неужели так может пахнуть обычный мужской одеколон? Рэй я ни о чем не спрашивала — не в моем характере — а она и не торопилась рассказывать. А значит, все у нее с тем парнем было всерьез. Слишком уж хорошо я знала умницу Рэй.

Рэй была не только умницей, но и красавицей хоть куда. Помню, первое, что поразило меня в ее внешности, были ее большие, синие, как зимние сумерки, глаза. В них всегда было столько жизни! И свет этих удивительных глаз преображал все ее лицо, скрадывая излишнюю бледность кожи и резкость черт. Порой я искренне верю, что Рэй одним взглядом может убить или воскресить человека — в ее глаза нельзя смотреть без внутренней дрожи. Дрожи радости или страха…

Несмотря на женственную фигуру и повадки аристократки, Рэй оказалась настоящей сорвиголовой — иначе мы бы не сошлись с ней так легко. Одевалась, как бунтарка, и, хотя в Университете слыла пай-девочкой, порой выкидывала такие фортели, что затыкала за пояс даже меня. Меня, Дикую Кошку!