Ложь без спасения - Шарлотта Линк

«Я верю только в то, что вижу, – часто говорил он, – и признаю только то, что можно доказать».

«А я в данный момент нахожусь на грани того, чтобы свихнуться», – подумала женщина.

В это мгновение она услышала какой-то звук, и было совершенно ясно, что это ей не почудилось. Этот звук был ей хорошо знаком: легкое дребезжание, издаваемое, когда ее отворяли, стеклянной дверью, отделяющей спальни от остальных комнат. Она сотни раз ежедневно слышала его, когда жила здесь, слышала, когда сама проходила через эту дверь или когда Бернадетт бегала туда-сюда.

Это значило, что кто-то был здесь, внутри дома, а никак не крался снаружи.

Он находился в доме.

Женщина одним прыжком вскочила с кровати.

«Проклятие, Жак!» – подумала она, не обратив внимания на то, что впервые допустила критические мысли по отношению к своему умершему мужу, да еще и в форме ругательства.

Она могла бы обезопасить себя, закрывшись в своей спальне, но в соседней комнате спала Бернадетт – не могла же мать запереться без своего ребенка? Она застонала от мысли, что, когда ее инстинкт, тонкий, как у сторожевой собаки, разбудил ее и повел в соседнюю комнату, у нее был шанс схватить Бернадетт и найти спасение в этой спальне. Но она упустила свой шанс. Если он уже находится по эту сторону стеклянной двери, то их разделяет всего несколько шагов. Женщина, как загипнотизированная, уставилась на дверь комнаты. Теперь она уже могла расслышать в этой мертвой тишине тихие шаги в коридоре.

Ручка двери медленно опустилась вниз.

Она могла почуять запах своего страха. Она никогда раньше не знала, что этот запах такой едкий.

Теперь ее трясло от холода, и казалось, что она совсем не дышит.

Когда дверь открылась и на пороге появилась тень крупного мужчины, женщина поняла, что умрет. Она была так же уверена в этом, как незадолго до этого была уверена, что в доме кто-то есть.

Какое-то мгновение они стояли неподвижно друг против друга. Был ли он удивлен, что застал ее стоящей посреди комнаты, а не спящей в кровати?

Ей пришел конец. Она ринулась к окну. Ее пальцы дергали за крючок деревянных ставен. Ее ногти обломились, она ободрала всю руку, но не замечала этого.

От страха ее вырвало в окно, когда он вплотную подошел к ней сзади и с силой схватил ее за волосы. Он так сильно запрокинул ее голову назад, что она увидела его глаза. Они были ледяными. Ее шея была обнажена, и веревка, которую он набросил на нее, ободрала кожу.

Умирая, она молилась за своего ребенка.

Суббота, 6 октября 2001 года

Немного не доезжая до Нотр-Дам-де-Боригар, он вдруг заметил на автостраде собаку. Маленькую собачку с бело-коричневыми пятнами, круглой головой и забавно разлетающимися висящими ушами. До этого момента он ее не видел и не мог сказать, давно ли она там находится. Возможно, она уже топала какое-то время по обочине вдоль проезжей части, прежде чем пуститься в этот самоубийственный поход на другую сторону автострады. «О боже! – подумал он. – Сейчас она погибнет!» Машины летели со скоростью сто тридцать километров в час по трехполосной трассе, и у собаки почти не было шансов пройти невредимой между полосами.

«Я не хочу видеть, как ее сейчас раздавят в лепешку», – подумал он, и от вспыхнувшего страха у него на голове зашевелились волосы.

Со всех сторон тормозили машины. Все они ехали слишком быстро и не могли остановиться, но снижали скорость и пытались вывернуть на другую полосу. Некоторые сигналили. А собака продолжала идти дальше с высоко поднятой головой. Все это было на грани чуда. А возможно, это и было чудом – то, что она, не пострадав, дошла до средней полосы.

Слава богу! Ей удалось уцелеть. Во всяком случае, пока.

Мужчина почувствовал, что весь вспотел, что его футболка под шерстяным свитером прилипла к телу. Он внезапно почувствовал сильную слабость и, подъехав к правой обочине, остановил машину на запасной полосе. Перед ним возвышалась – сегодня очень мрачная, как ему показалось, – скала, на которой Нотр-Дам врезался в серое небо своей узкой остроконечной церковной башней. Почему небо сегодня не было голубым? Он только проехал съезд на Сен-Реми, оставалось совсем немного до побережья Средиземного моря. Этот пасмурный октябрьский день мог бы уже принять и более южную окраску…

Ему опять вспомнилась собачонка. Он вышел из машины и пристально посмотрел назад. Собаки нигде не было видно, ни живой, ни раздавленной – ни на средней полосе, ни на какой-либо другой. Удалось ли ей пересечь автостраду еще и в обратную сторону?

Либо у кого-то есть ангел-хранитель, либо его нет. Если он есть, то случившееся чудо – и не чудо вовсе, а лишь логическая последовательность. Собачка небось сейчас радостно бежит трусцой по полям. А о том, что, скорее всего, могла погибнуть, она все равно никогда не узнает.

Машины проносились мимо него. Он знал, что стоять здесь небезопасно, так что снова сел в машину, закурил сигарету, достал свой мобильник и на мгновенье задумался. Позвонить Лауре уже сейчас? Они договорились, что он позвонит ей с «их» автостоянки, с того места, откуда впервые открывается вид на Средиземное море. В итоге он набрал номер своей матери и несколько минут терпеливо ждал. Старой даме всегда требовалось какое-то время, чтобы добраться до телефона. А затем она откликалась своим хриплым голосом: «Да?»

– Это я, мама, – сказал мужчина. – Я просто хотел позвонить.

– Хорошо. Я давно от тебя ничего не слышала. – Эти слова прозвучали с упреком. – Где ты пропадаешь?

– Я на автозаправке на юге Франции. – Его мать утешило бы сообщение о том, что он стоит на обочине автострады и что у него подкосились ноги из-за собачонки, которая на его глазах едва избежала смерти.

– Лаура с тобой?

– Нет, я один. Я встречусь с Кристофером, чтобы погонять на паруснике. А через неделю поеду обратно домой.

– Разве в это время года такое не опасно? Я имею в виду, ходить под парусом.

– Совсем не опасно. Мы ведь каждый год этим занимаемся. Еще ни разу ничего не случилось. – Он произнес это подчеркнуто легким тоном, который показался ему самому совершенно неестественным. Лаура бы сейчас сразу стала расспрашивать: «Что-то не так? Что-то не в порядке? У тебя такой странный голос!»

Но его мать ничего бы не заметила, даже если б он лежал при смерти. Для нее было обычным делом задавать озабоченные вопросы вроде того, что она задала сейчас: не опасно ли в это время года ходить под парусом. Возможно, ее действительно это волнует. Но иногда у ее сына возникали подозрения, что она задавала подобные вопросы в дежурном порядке и что ее уже не интересовали ответы на них.

– Звонила Бритта, – сказала она.

Мужчина вздохнул. Если его бывшая жена выходила на контакт с его матерью, это никогда не предвещало ничего хорошего.

– Что она хотела?

– Пожаловаться. Ты опять какую-то сумму не перечислил, а ей якобы со всех сторон не хватает денег.

– Пусть она об этом сама мне скажет. Незачем ей прятаться за твоей спиной.

– Она утверждает, что ты постоянно просишь сказать, что тебя нет, если она звонит в офис. А дома… Бритта говорит, что особо не горит желанием постоянно нарываться на Лауру.

Он уже пожалел, что позвонил своей матери. Каждый раз, когда он это делал, почему-то всегда выходили сплошные неприятности.

– Я не могу больше говорить, мама, – поспешно сказал он. – У моего мобильника заряд на исходе. Обнимаю тебя.

«Зачем я это сказал? – размышлял он в следующий миг. – Зачем это дурацкое “обнимаю тебя”? Обычно мы друг с другом так не разговариваем».

С некоторым усилием ему удалось вновь встроиться в поток машин с запасной полосы.

Он не очень спешил: ехал со скоростью сто двадцать километров в час, не увеличивая и не снижая ее. Интересно, мать тоже задумалась над его последней фразой, которая для нее должна была звучать необычно?

Нет, не задумалась, решил он. Последняя фраза, вероятно, пролетела мимо нее так же, как и все, что касалось других людей и тщательно ею отфильтровывалось.

Он поймал радиоволну и включил музыку на полную громкость. Такой грохочущей музыкой он мог приводить себя в одурманенное состояние, как другие это делали с помощью алкоголя.

И неважно было, что он слушал. Главное, чтобы достаточно громко.

Около шести часов вечера он добрался до автостоянки, откуда хотел позвонить Лауре. Когда они вместе ездили на юг Франции, то всегда останавливались на этом месте, выходили из машины и наслаждались видом бухты Кассис с обрамляющими ее в форме полумесяца, плавно поднимающимися вверх по горным склонам виноградниками и круто возвышающимися скалами над бухтой. А если он ездил сюда один – на ежегодные встречи с Кристофером, чтобы погонять на паруснике, он звонил Лауре с этого места. Это входило в число множества безмолвных соглашений между ними. Лаура любила ритуалы, любила отмечать незабываемые моменты в их отношениях. Сам он не очень тяготел к этому, но и ее пристрастие к подобным вещам не особо его обременяло, как ему казалось.