Ложь без спасения - Шарлотта Линк

Он стал подниматься к автостоянке по извилистой вытянутой дороге. Это место ничем не походило на обычные парковки вдоль автострад. Оно напоминало скорее пригород для туристов, своего рода огромную террасу для пикников, с каменными сиденьями, усыпанными гравием дорожками и тенистыми деревьями. Вид оттуда был захватывающим.

Обычно мужчину потрясала синева неба и синева моря. Но сегодня тучи уже не рассеются. Над морем нависало серое, мглистое небо. Стояла мрачная, свинцовая тишина. В воздухе пахло дождем. Безотрадный день, подумал он, когда припарковал машину и заглушил мотор.

Недалеко от него сидел в белом «Рено» еще один одинокий мужчина – сидел, уставившись перед собой отсутствующим взглядом. Пожилая супружеская пара заняла место за шестиугольным столом, поставив перед собой термос, из которого они по очереди пили. Из микроавтобуса высыпало семейство: родители, бабушка с дедушкой и огромная толпа детей всех возрастов. Дед и бабушка несли коробки с пиццей, родители тащили корзины с бутылками вина и сока.

«Какая идиллия! – подумал он. – Теплый октябрьский вечер, пикник в местечке с великолепным видом… Часа два они еще смогут посидеть здесь, а потом стемнеет и станет холодно. Они снова все исчезнут в этом микроавтобусе и отправятся домой, а потом, сытые и счастливые, свалятся в свои кровати».

Сам он, собственно, никогда не хотел иметь детей – будь то его сын от первого брака или двухлетняя дочь от Лауры. Оба они появились на свет по неосторожности, но иногда он размышлял, каково это – быть членом большой семьи. Это вовсе не казалось ему благом: такая жизнь означала вечное стояние в очереди перед ванной, невозможность отыскать нужные тебе вещи, потому что кто-то другой без разрешения «одолжил» их, много шума, беспорядка, грязи и – хаоса. Но, возможно, в таких семьях было ощущение тепла, чувства защищенности и поддержки. Там оставалось мало места для одиночества и страха перед бессмысленностью.

Он во второй раз набрал номер на своем мобильнике. Ему не пришлось долго ждать: Лаура тут же ответила. Она явно ждала его звонка в это время и находилась рядом с телефоном.

– Привет! – Ее голос звучал радостно. – Ты на Па-д’Уйе!

– Верно! – Он старался перенять ее радостный, беззаботный тон. – У моих ног лежит Средиземное море.

– Поблескивая под лучами заходящего солнца?

– Скорее нет. Очень облачно. Думаю, сегодня вечером еще и дождь пойдет.

– О! Но это может быстро измениться.

– Конечно. Это меня и беспокоит. В любом случае солнце и ветер были бы для нас с Кристофером лучше – всего.

Лаура была более чуткой, чем его мать. Она почувствовала, насколько он был напряжен.

– Что случилось? – спросила она. – Твой голос так странно звучит…

– Я устал. Девять часов за рулем – не пустяк.

– Тебе обязательно нужно сейчас отдохнуть. Ты сегодня вечером встречаешься с Кристофером?

– Нет. Я хочу пораньше лечь спать.

– Привет нашему домику!

– Конечно. Без тебя в нем будет очень пусто.

– Ты едва заметишь это от усталости. – Лаура засмеялась.

Он любил ее смех – свежий, естественный и, казалось, исходящий из самой глубины ее души. Точно так же, из глубины, шла и ее боль, когда она о чем-то тревожилась. Чувства у этой женщины никогда не были наигранными или вымученными. Она была самым искренним человеком, которого он знал.

– Возможно. Я буду спать, как медведь, – сказал он, глядя на бегущие по серой воде волны. Его вновь начало медленно и угрожающе наполнять чувство отчаяния.

«Мне надо уйти с этого места, – подумал он. – От воспоминаний. И от этой большой счастливой семьи с коробками пиццы, с их смехом и беспечностью».

– Я еще где-нибудь перекушу, – сказал он вслух.

– Где-нибудь? Ты ведь наверняка пойдешь к Надин и Анри?

– Это хорошая идея. Вкусная пицца, приготовленная Анри, была бы сейчас очень кстати.

– Ты еще позвонишь?

– Когда окажусь в доме, – пообещал он. – Я позвоню тебе перед тем, как пойду спать. Хорошо?

– Хорошо. Я буду рада. – Он мог почувствовать улыбку Лауры через телефон даже на расстоянии в тысячу километров. – Я люблю тебя, – тихо сказала она.

– Я тоже тебя люблю.

Закончив разговор, он положил свой мобильник на пассажирское сиденье рядом с собой. Семейство с пиццами здорово шумело – даже через закрытые окна автомобиля долетали обрывки их разговоров и смех. Он вновь завел машину и медленно покатился прочь с автостоянки.

Начало быстро смеркаться, но ждать дальше не было смысла: заката солнца над морем уже точно не будет.

Когда в четверть одиннадцатого от Петера все еще не было звонка, Лаура, поколебавшись какое-то время, сама набрала номер его мобильника. Он мог реагировать с большим раздражением, если она не придерживалась договоренности, – а в данном случае была договоренность, что именно он позвонит ей во второй раз. Однако ей было немного неспокойно, и она не могла представить себе, чтобы он так долго ужинал.

Четыре часа назад его голос был очень уставшим и разбитым: она редко заставала его в таком состоянии.

Петер не отвечал, а после шестого гудка включился его автоответчик: «Оставьте, пожалуйста, свое сообщение, я перезвоню вам позже…»

Ей так хотелось сказать ему что-нибудь, сообщить ему о своем беспокойстве, своей любви, своей тоске, но она не стала делать этого, чтобы он не чувствовал себя так, будто она на него давит. Может быть, он заговорился с Надин и Анри и не услышал свой мобильник, или у него не было желания прерывать разговор, или он вообще забыл свой телефон в машине…

«Если я сейчас позвоню Анри, то Петер посчитает, что я его контролирую, а если я позвоню в наш дом, где он, возможно, уже спит, то разбужу его», – думала Лаура.

Петер часто говорил ей: «Порой тебе следовало бы оставить вещи такими, какие они есть. Все как-нибудь само разрешится и без твоего вмешательства, без того, чтобы сводить с ума все твое окружение».

Но она все равно еще какое-то мгновение осталась стоять у телефона, размышляя, не позвонить ли ей Кристоферу. Петер сказал, что сегодня вечером уже не пойдет к нему, но, может быть, он изменил свое решение.

«Я имею полное право позвонить», – упрямо подумала женщина.

Кристофер поймет ее переживания. Он не найдет в этом ничего дурного. Но тем не менее Петер станет потом утверждать, что она скомпрометировала его перед другом.

«Кристофер подумает, что я – как собака, которую держат на коротком поводке. “Ты никогда не поймешь сущность мужской дружбы, Лаура. Она требует определенной свободы”» – вот что он скажет.

«Я не думаю, что для Кристофера это проблема, – мысленно возразила она себе. – Он ничего не выскажет по этому поводу. Потому что он не вмешивается в чужие дела и вообще хороший парень. Но он сделает свои умозаключения, поверь мне».

«А ты приписываешь своему другу мысли и чувства, которые на самом деле – твои собственные», – парировала Лаура.

Она поднялась по лестнице и заглянула в комнату Софи. Малышка спала, ее дыхание было спокойным и ровным.

«Наверное, мне все-таки следовало тоже поехать, – задумалась женщина. – Провести вместе с Софи несколько солнечных октябрьских дней в доме, пока Петер будет плавать…»

Тогда ей не было бы так одиноко.

Но она никогда не сопровождала Петера, когда тот отправлялся на юг для участия в своих спортивных парусных гонках. И не удивительно: четыре года назад у них еще не было своего дома в Ла-Кадьере, и ей пришлось бы пойти в отель, а она не очень любила оставаться одна в гостиничном номере. Однажды – это было лет пять назад – у нее появилась идея остановиться у Надин с Анри, в принадлежавшей им уютной, но совершенно некомфортабельной гостевой комнате под крышей, которую они иногда сдавали. «У меня появилась бы возможность ближе познакомиться с ними, пока вы с Кристофером будете плавать», – сказала Лаура, когда ей в очередной раз показалось, что она не выдержит недельного расставания с Петером.

Но он был против.

«Я считаю, что это будет как-то неудобно, если мы вдруг в этот раз решим пожить у Надин с Анри. Ведь мы обычно не делаем этого, и они, может быть, подумают, что мы считаем их не совсем достойными, чтобы жить с ними под одной крышей, и обращаемся к ним только в экстренном случае».

С тех пор как они с Петером стали владельцами собственного дома, у них не должно было возникать проблем с жильем, но на намек Лауры, что она, возможно, сможет поехать с ним, ее муж не отреагировал, а попытаться предложить ему это во второй раз она не захотела. Эта одна неделя в октябре принадлежала Петеру, и его наверняка обременило бы то обстоятельство, что рядом находятся жена с дочкой.

Лаура отправилась в спальню, разделась и аккуратно повесила свою одежду в шкаф, после чего накинула изношенную футболку, в которой обычно спала. Эту футболку Петер подарил ей в их первый совместный отпуск на юге Франции восемь лет назад. Тогда она еще была разноцветной и веселенькой, но с тех пор столько раз побывала в стирке, что Лауре не хотелось больше показываться в ней на людях. Однако Петер не допустил, чтобы она ее выбросила.